Бессарабская сиеста

В 1952 году в город, где проживала семья Костика, приехали родственники - младшая мамина сестра с  мужем. Не имея ещё своей жилплощади, они подселились к семье Костика до решения вопросов трудоустройства и съёма жилья.

Жаркой летней порой взрослые, при наличии возможности, использовали обеденный перерыв для непродолжительного послеобеденного сна, чтобы остыть от жары и восполнить силы.

Летом на юге кровать является не лучшим местом для отдыха и сна, поэтому спальные места зачастую обустраивались на полу, а отдыхающие накрывались простынями, иногда даже увлажнёнными.

На этом подготовка к отдыху не заканчивалась, так как требовалось ещё удалить из комнаты стаи назойливых мух. Этот процесс напоминал танцы с бубном. В комнате оставляли открытым одно окно, второе окно закрывали и занавешивали одеялом, дверь тоже закрывали, и взрослые, бегая в полутьме с полотенцами в руках, выгоняли стаи мух в открытое окно. После изгнания насекомых окно закрывали, а несколько не изгнанных мух уничтожались мухобойкой, изготовленной из куска автокамеры. Метод был достаточно действенным и позволял на время отдыха избавиться от надоедливых насекомых.

В тот день, исполнив ритуал изгнания насекомых, обе супружеские пары отдались дневному сну, а четырёхлетний малыш тихо играл под столом.

Поиграв, мальчик в поисках новых развлечений обнаружил на столе неосторожно оставленные тётей портновские ножницы. Вооружившись чудесным инструментом, он возвратился на своё место под столом, где решил облагородить скатерть покрывавшую стол, и с этой целью нарезал бахрому по её свисающему краю. Костика восхищал и увлекал звук разрезаемой ткани и щелчок смыкающихся лезвий ножниц. Затем ему попались на глаза тётины очень модные в то время хромовые сапожки, и он надрезал у них голенища сверху, предвосхищая этим будущие тенденции в моделях обуви. Сапоги резались тяжело, поэтому маленький портняжка ограничился одним разрезом на каждом сапоге. Проснувшиеся взрослые были крайне поражены работами ребёнка. Тётя долго плакала над своими единственными сапогами, а родители сочувственно молчали, изумлённые творческим потенциалом сына.

Но напрасны были её рыдания - местный сапожник сумел максимально скрыть следы разрезов, и осенью тётя вновь фасонила в хромовых сапожках.