труба звала

травы, травы росли из обеден,
они шили нам платья, ухаживали за
нашими письменами. впредь не рос
этот гекзаметр вдоль пути, впредь
не пахал он эти горние улицы.
я восставал из праха - диким шершнем,
вяленым ружьем, засушивающим
собственные причины. черный диамант
горел в расселине - горел и возгорался,
как только ему одному это было свойственно.
я поджал свой каменный хвост,
он прижимался ко мне седой воронкой.
труба звала - и пригоршня света
опрокинулась навзничь. 


Рецензии