Там радостно быть хоть слугою, хоть пленным

Тяжёлые тучи и зыбкая почва,
из башни старинной доносится посвист,
зловеще на ветке качается куртка,
прошлёпала крыса с простреленной шкуркой.
Худая луна удивительно нервна
и смотрит на куртку с оценкой неверной,
дорожка на озере нежная светится,
зверёк осторожный у кромки отметился.
Поспешно куётся событие незримое,
промчалась собака давно нелюдимая,
шевелятся птицы в ухоженных гнёздах,
о жизнях заботится ветреный воздух.

Возник крик вдали и разбился о стену,
и эхо ответило чётко, не пенно,
а сердце забилось тревожно неправильно,
как будто грозили ему ржавым рашпилем.
Но тут тишина в эксклюзивнейших тапках
явилась на смазанных гнущихся лапках,
наполнила сны настоящей волшебностью,
лишённой малейшей бездарной враждебности.

В одних расцветали царицы магнолии,
другие водили по дивной Монголии,
а третьи несли к восхитительным пляжам,
где гордо на шляпках качались плюмажи.
Застолья, туризм, восхождения на пики,
и всюду особые светлые лики,
жемчужины водных бескрайних глубин
сменяли бриллианты роскошных равнин.
Красоты огромного яркого мира
подкорка легко превращала в сапфиры,
дышалось легко, беспроблемно, целебно,
и радостно было и слугам, и пленным.