Он дождался тебя раз тринадцать

Он дождался тебя раз тринадцать,
Не дождался - всего лишь один,
Ведь сама ты стремилась прижаться,
К плечам незнакомых мужчин.
И годами скитался по свету,
Соль морскую впитал, между жил,
Не сыскал он там иммунитета -
Он и дальше тобой дорожил.
Раз тринадцать писали другие,
Он бросал письма в топку горой.
Там романсы, след губ и стихи, но...
Он ответил всего лишь одной.
Он устал, пред тобой распинаться,
К твоей тёмной душе искать ключ.
В деньгах - да, он был оборванцем,
Но, он нёс исцеляющий луч,
В своём сердце, улыбках и танце.
Он всегда был непокорим.
Он дождался тебя раз тринадцать...
Не дождался - всего лишь один.
И ты скажешь "Он часто менялся".
Не хотел впитать вкус твоих губ.
Но, ведь ты не давала и шанса...
Быть рядом, прижаться, примкнуть.
Он менялся, в погоне за счастьем,
За коварностью, что ты таишь.
Он был часто столь непричастен,
Затевала лишь бурю та тишь...
Что прошла сквозняком его пальцы,
Пеленой застелила глаза.
В деньгах - да, он был оборванцем,
Но, тебе всё скупил у купца.
Он устал пред тобой пресмыкаться,
И начал чуть реже писать.
Ведь что ни напишет - дистанция,
Не быть, не примкнуть, не прижать.
И тринадцать отвергнутых писем,
Как шершни окутали стол.
Но, одно взгляд читал и слезился:
"А как же там твой день прошёл?".
Он читал его снова и снова,
И в письме вся беседа о нём.
Любая строка, слово в слово,
Горела надежды огнём.
Ах, я помню, как он дожидался,
И радость, в себе он таил.
Но, ведь ты не давала и шанса,
И медленно парень остыл.
Он сидел вечерами под свечкой,
И слезам оставалось лишь течь.
Ты была-то занозой, осечкой...
Но, все письма он сам решил сжечь.
Он печальный сидел вечерами,
И в конечном итоге - забыл.
Ведь ты поздно о нём вспоминала,
Лишь когда угасал его пыл.
Ты хотела с ним игр и танцев,
Он хотел, с тобой, счастья, детей.
Он писал и стихи, и романсы,
Под покровом слезливых ночей.
Он не стал, пред тобой распинаться,
Как орава всех прочих мужчин.
Не ждала ты его раз тринадцать,
Не дождёшься и в этот, один.