Последний день армии

  За образом - образ, за примером - пример. Являются сами, вспыхивают в темноте черепной коробки готовым рассказом, зовя за собой другой, напоминая о третьем, рождая ощущение похожести на что-то знакомое.. Точно,  да-да, этот однажды сказал то же самое и добавил... Плод бесконечных диалогов с самим собой, когда мерно падали в листву под ногами сигареты, честно отработавшие, отработано ввинченные носком в землю. С коротким шипом откупоривалась очередная, горькая или со вкусом лайма, мгновенно дарящая тепло, спокойствие и фантазию. И - что ж не поговорить с умным человеком - рассказывал, вспоминал, смеялся, обсуждал, рассматривал с разных сторон, а в конце - уже часа через три - иногда вдруг неожиданно возвращался к началу, завершая таким образом рассказ, ставя точку. Деревья парка, шелестя, наблюдали изо дня в день торчащего на одном месте парня, верно хмелеющего, спасающегося от тоски и одиночества. Из года в год... сколько бы было стихов, в которые вливались бы открытия, прозрения, призывы. Может, и талант. Оставаясь, конечно, всего лишь словами, хроникой настроений, пустыми на утро, как те же аккуратные, изящные и бестолковые бутылки.
   А ведь годы были разными, каждый что-то да привносил своё, кружа тебя по лабиринтам суеты, крадя время. Интересы сменяли друг друга - анимэ на анимэ, сериал 2х2 на следующий, Атлантида на Сталина, диски на флешки. Жара 2010-го. Медведев, Путин. События на события. И... - не менялось ничего. За это время у юных творцов и демиургов Интернета прошло лет сто. А у меня один день. Кому-то скоро двадцать, а я вижу зелень листвы, слышу её яростный, живой шум, трели птиц и чувствую прохладу ветра и родниковый запах тогда, в раннюю весну, необычно жаркий - до 40-ка - май. Жара началась ещё в апреле, и оставшиеся несколько человек моего призыва вылезали на крышу, чтоб загорать, как говорили, голышом, возвращаясь пунцовые, чуть ли не дымящиеся. Я же как всегда - как всегда! - торчал запечным сверчком в своей каптёрке, жря привезённую кому-то с юга конскую колбасу, цена на которую сейчас у меня вызывает оторопь, - вообще, под дембель я расплылся до неприличия. Смотрел телевизор - Парад на 50-летие Победы, и бодро вышагивали по площади ветераны, и Клинтон не мог сдержать слёз. В Москве, - а она совсем рядом... Всё ещё только начинало рушиться, ещё кипел оптимизм, а недоумение казалось недолговечным. Лихие 90-е, дефолты, кризисы, безденежье, тряски.. перестройка, пятилетка похорон... - всё слова, тупые названия. Всегда светило солнце, та же жара, такой же дождь, марево, колючая прохлада лесного утра, промокшие кеды в росе, запах хвои, вычурные шишки, весело оранжевые сосны... Пионерский лагерь, и орущая утром, вслед за горном по радио на деревьях - какой-то детский хор, одна и та же долбанная песня про пионеров, нашедших где-то - так и не разобрался - горн. В эту смену - 4 класс - мы почему-то говорили исключительно на мате. Вернулся домой - и забыл, вплоть до армии. После богемной среды Театрального Училища, когда отворялась во время лекции дверь, и нас чуть ли не умоляли сходить посмотреть в соседний зал спектакль студентов-кукольников - так как им трудно без зрителей... Когда за три с половиной года мы и пива не пили, и ни вина, и не курили, почти все... Лишь гитара да песни, чужие и свои. И вот стою я морозной ночью на вокзале, вокруг меня парни, ещё в гражданке, с которыми служить, видимо, и служить - и мат как топор, как гимн, висит в воздухе, так, что я даже не понимаю о чём речь.
   Да. Самому тем маем 95-го полгода как двадцать. А уже дембель, ленивые санаторные будни, зной, безделье. Наконец, последний день, спящее воскресение, я записываю какие-то песни на магнитофон, и в конце, не останавливая запись, поворачиваю колёсико микрофона до упора, открываю окно. У меня до сих пор есть эта запись - гудит листва, грохочут редкие сапоги за дверью, обрывки гулких фраз...  Я смотрел и смотрел как переливается листва, старался запомнить, не мог поверить, что завтра домой. И, конечно, не знал, что завтра, последний день армии, будет последним днём, когда мне везло...