Исповедь Человека, звучащего гордо

Когда бежал я экзистенциальные кроссы,
Меня часто жалили сюрреальные осы,
Летящие в нарядах гуманитарных идей.
Из  ацетата  их создал философский чародей,
Царём-невидимкой определённый как корифей,
Жало он ядом смочил над духом колдующих змей.

С «зельем мудрости» приключился перебор.
Рептильным нравственным целям наперекор,
Вырвался мой ум на космический простор.
Однако, в сознании спящие времён Гомера инстинкты
Мечом  роскоши  отрубили от духа «руку сикстинскую» -
Я снова опустился в идейный дым Чернобыля.
Хотя раньше мир наслаждался премией Нобеля,
Но в ходе долгой эволюционной градации
Рассудок приобрёл способность к регенерации,
А мертвеющее сердце – к реанимации.

Может, оно сломает во мне ген саморазрушения
И в духовном разбудит подлинно человеческий гений,
Если всех пронесёт мимо вирусного нарыва
И чёрного гриба термоядерного взрыва,
Зловонных фекалий громадного собственного тела,
Нехватки энергии для, увы,  ненужного дела?

Пока же - с образом жизни гламурной тусовки,
С  каннабисом свежей бильдербергской  расфасовки,
С чесоткой от укусов пропагандистских бонз -
Бегу, конца не видя, свой тревожный экзист.кросс.

Когда-то классик громко сказал всенародно
И всемирно: «Человек – это звучит гордо!»
Из жизни земной давно гений ушёл на покой.
Я  существую, но как литературный герой.

Всё больше Человек, философски обобщённый,
Подобен люциферову сверхадскому клону:
В себе сочетает авраамический божизм
И средневековый архаический демонизм,
А коль под напором фактов отмирают боги,
Люди многие их любят сильнее в итоге,
Ибо Я – царь природы, гордо гремящий Человек,
Ещё пуще боюсь умереть, чем австралопитек.

Когда обманом вытрясли из меня Ленина, Маркса,
Совсем обронзовел Я и стал монументом Марса,
А мозг съёжился до уровня мыслящей таксы,
Забушевала деменция, душа просит Карлсона…

Без слома лукавым прославленной витасистемы
Людям не достичь эпохальной в мире перемены.
Только один фотон альтруистичного эгоизма
Убивает клетки гуманитарного организма –
И в этом лучший способ немногих обогащения
Без опасности в  вечном господнего отмщения.

Ныне усреднённый «разумный» обрывок эпохи
С кухни истории съедает последние крохи
Пирога гуманизма времён Дидро, Канта, Вольтера.
Вельзевул  в  митре папы освящает идейные сферы,
А эвересты благ для дьяволят – теперь забавы детства…
Космический размер их власти – планетарное бедствие.

Моя гордость ускоренно метаморфозит в гордыню,
Кровь вида другого – Человека с сердцем – во мне стынет.
Я, и Добра и Зла пульсирующий старый герой,
Всё чаще по-философски горжусь плотной в себе пустотой
И наслаждаюсь больше, чем водкой, сверкающей темнотой.

Инфернального Вия обнаружит во мне и сломает
Только власть надо мной из философской титановой стали.
В пику экзистенциалистам Камю, Сартру и Бродскому
Верю: Мир спасёт дух  Аристотеля и Венеры Милосской!

Здесь во мне глаголет интеллект среднеклассический
И духовный мещанин слегка философический.