Война и мир. том 1. часть 1. гл. 6б

6б

Пьер был удивлён его всем откровеньям,
Считал образцом его всех совершенств,
Ему самому не хватало лишь рвенья
И силы всей воли свершенья блаженств.

Блаженств – в смысле качеств и их обладаньем,
Спокойного с ним обращенья людей,
И памятью редкой, её дарованьем,
Работать, учиться благим начинаньям,
Полезным стране, скажем проще – верней.

Андрей продолжал обличать недостатки:
— Я – конченный, что говорить, человек,
Моим намереньям, хотя они сладки,
Не в силах пока я придать им разбег.

Да что обо мне, на тебе всё внимание…
— А я кто такой – незаконный есть сын,
Без имени я, да и без состояния,
Я в обществе вашем и не господин.

Свободен пока, и свобода – прекрасна,
Не знаю я только, с чего мне начать,
Дальнейшая жизнь – совершенно не ясна,
У Вас, князь Андрей, я хотел бы узнать.

А в добром и ласковом на; Пьера взгляде
Светилась вся искренность – Пьеру помочь,
Совет: не вращаться в курагинском аде:
— Престиж потеряешь ты в свете напро;чь.

Ты сам должен выбрать себе род занятий,
Служить государю, на пользу стране,
Впитать в себя многих из светских понятий,
И не быть от общества, как в стороне.

— Но что же мне делать? Влияние женщин…
— Курагинских женщин!? Вино и разврат!
Ты что, неужели ты с ними повенчан?
Так ты Анатолю в делах его – брат!

Пьер жил у Василья Курагина, князя,
В разгульной участвовал жизни сынка,
Он словно погряз в его жизненной грязи
И вырваться – воли не хватит пока.

— От жизни такой – ни решить, ни подумать,
Бывает, частенько болит голова,
Меня нынче звал, но – пора образумить,
Хотя денег и нет, но расстаться пора!

И он обещал и дал честное слово,
Уже другу Андрею, забыть туда путь,
Но и сознавал, поступает сурово
И сам к себе, но, дай-то бог – не свернуть.

Когда Пьер уже вышел о;т князя-друга,
Второй светлой ночи столичной шёл час,
Всё мучила мысль – невозможность досуга,
Ему не заснуть уже даже сейчас.

Дорогой он вспомнил, там вечер сегодня,
Игорного общества – полный в нём сбор,
А после – попойка, кому что угодно,
Один из любимейших Пьера позор.

Казалось, напрасно дал честное слово,
Себя как бы в плен заточил он навек,
А где же свобода, где глас его зова,
Ведь он, Пьер, совсем молодой человек.

А данное слово – но точно такое
Он дал Анатолю чуть раньше того,
А значит, оно не такое плохое,
И слово не значит теперь ничего.

На этот раз в нём победило желанье,
Забыть все раздумья, карьеру найти,
К Курагину ехать решил в назиданье
Себя самого от раздумий спасти.

Но он опоздал, уже кончились игры,
Все были достаточно, в общем, пьяны,
В развившемся споре все были, как тигры,
А спор был достоин простой дурноты.

Его заставляли стакан за стаканом
Глотать, стать быстрее таким, как они,
Судьёй быть заставили даже и пьяным,
Решить в этом споре проблемы свои.

А спор – от безделья и также от пьянства,
Что Долохов – первый хозяйский дружок,
Охваченный маньей геройства, бахвальства,
В открытом окне не свершит вниз прыжок.

При этом, и сидя, и вниз свесив ноги,
Бутылку он рома умнёт до конца,
С ним спорил моряк, в нём английские корни,
Под именем Стивенсон – звали отца.

Сам Долохов – среднего роста, курчаый,
Глаза – голубые, так лет – двадцать пять,
Усов не носил, разбитной слыл он малый,
И выпить мог много, чего – не отнять.

Взгляд твёрдый и наглый, достаточно умный,
Всегда покорял неугодных друзей,
Бывало, он сдерживал всех неразумных
От пьяных, опасных и грубых идей.

Он был небогат и без всех светских связей,
С Курагиным связывал общий ход дел,
Он жил у него, стал умом этих князей,
И быть уважаемым больше сумел.

Он сколько ни пил, не терял ясность мысли,
Они стали первыми в мире повес,
Но эти деянья вовсе не грызли,
Бывало, в дремучий тянуло их лес.

Он с блеском, с угрозой для жизни, с успехом,
Но выиграл этот смертельный их трюк,
И вся их компания с большим интересом
Умчалась развратом вершить весь досуг.