Поэты смутного времени. Сайгё. 900 лет как окончил

"Рожденные в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы - дети страшных лет России -
Забыть не в силах ничего.
Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?
От дней войны, от дней свободы -
Кровавый отсвет в лицах есть.
Есть немота - то гул набата
Заставил заградить уста.
В сердцах, восторженных когда-то,
Есть роковая пустота.
И пусть над нашим смертным ложем
Взовьется с криком воронье,-
Те, кто достойней, Боже, Боже,
Да узрят царствие твое!" (А. Блок)

8 сентября 1914

Вот они собрались вокруг .
Те, кого Судьба избрала своими пророками.
Кто глаголом жёг сердца людей или врачевал людские душевные раны красотой и надеждой.
Те скитальцы, о ком Альберт Асадулин сказал :
- Дорога без конца...дорога без начала...без конца..."
И Александр Пушкин, и Михаил Лермонтов, и Александр Блок, и Афанасий Фет,и Сергей Есенин...
Какие строфы шепчут уста, давно немые?
- "Долго ль мне гулять на свете...
  то в коляске, то верхом,
  то в кибитке, то в карете,
  то в телеге, то пешком"...

- "Просёлочным путём люблю скакать в телеге...
   и взором медленным пронзая ночи тень,
   встречать по сторонам, мечтая о ночлеге,
   дрожащие огни печальных деревень"...

Идёт поэт по свету.

Своей ли волей? Нет. Ему Судьба - злодейка такой отмерила удел.

Идёт поэт по свету.

И замечает всё вокруг. И отзвук каждого мгновенья в его стихах...
И впечатления его души впечатались в века...
О, ноша жизни...о, как ты тяжела...

И для Александра Блока...
И для Афанасия Фета...
И для Сергея Есенина...
Но алые птицы надежды зовут к свету и поют о радости, ещё возможной,о необходимых, но трудных решениях, чтобы не потерять себя, своё лицо.

"Еще бледные зори на небе,
Далеко запевает петух.
На полях в созревающем хлебе
Червячок засветил и потух.
Потемнели ольховые ветки,
За рекой огонек замигал.
Сквозь туман чародейный и редкий
Невидимкой табун проскакал.
Я печальными еду полями,
Повторяю печальный напев.
Невозможные сны за плечами
Исчезают, душой овладев.
Я шепчу и слагаю созвучья —
Небывалое в думах моих.
И качаются серые сучья,
Словно руки и лица у них." (А.Блок)
                "Еще весна,- как будто неземной
                Какой-то дух ночным владеет садом.
                Иду я молча,- медленно и рядом
                Мой темный профиль движется со мной.
                Еще аллей не сумрачен приют,
                Между ветвей небесный свод синеет,
                А я иду - душистый холод веет
                В лицо - иду - и соловьи поют.
                Несбыточное грезится опять,
                Несбыточное в нашем бедном мире,
                И грудь вздыхает радостней и шире,
                И вновь кого-то хочется обнять.
                Придет пора - и скоро, может быть,-
                Опять земля взалкает обновиться,
                Но это сердце перестанет биться
                И ничего не будет уж любить." (А.Фет)
"Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О, моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств!
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя, иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть". (С.Есенин)


...Ради кого собрались тени ушедших поэтов-скитальцев , свидетелей переломных эпох?

...Чей образ становится всё явственнее перед моим внутренним взором?

Вот он - кавалер-монах, дамский угодник и философ отшельник, ушедший от мира ради спасения тех, кого любил. Вот он,посетивший мир в его минуты роковые.

"К западу идущий" Сайгё- хоси.

К западу, ибо там помещается рай будды Амитабха.

Огонь закатного солнца казался древним японцам отблеском рая.


Посох в руке...изголовье из травы...узкая тропа через горы - образ поэта-скитальца. И он, первый среди многих - Сайгё (1118-1190).

"Сайгё творил стихи, а другие их сочиняли, так сказал поэт Фудзивара-но-Садаиэ (1162-1241).

Испепеляющие годы!
Безумья ль в вас, надежды ль весть?

Как часто было (и будет) в Истории Человечества эпоха Хейан (Мира и Спокойствия) сразу переходит в эпоху Крови и Передела. И чем благословеннее была тишина и культура - тем ужаснее и окончательнее случается падение в пропасть междуусобиц и безумия.

Александр Македонский довершил дело его отца - Филиппа- и разрушил храм Афинского мира. Борьба самурайских кланов  XII века обрушила не только гуманную цивилизацию, простоявшую 700 лет, но и уничтожила генофонд и изменила психическое здоровье целой нации Японии .

Последствия этой крайней степени садизма при расправах с семьями конкурирующих кланов навсегда изменило мироощущения и мировоззрение этой несчастной нации...вплоть и до сего дня.

Горные розы.
В горькой обиде
На того кто их посадил
Над стремниной потока,
Сломленные волной,
Падают горные розы.

Подлинное имя поэта -Норикиё, один из воинского рода Сато, малая веточка рода Фудзивара. Мать поэта была из рода Минамото. Хотя семья Норикиё и имела связи с воискими родами, однако была тесно спаяна с остатками старой придворной аристократии, ещё не до конца уничтоженной в это смутное время .

Да, я слышу вас, поэты: Блок, Бунин, хор голосов Серебрянного века.

Судьба Норикиё - и ваша судьба...и мудрость, и боль его стихов - ваша общая мудрость и боль.

Дует холодный вихрь.
Всё на свете тоскою
Он всё равно напоит.
Всюду глядит угрюмо
Осеннего вечера сумрак.
 
                Сейчас даже я,
                Отринувший чувства земные
                Изведал печаль.
                Бекас взлетел над болотом...
                Тёмный осенний вечер.

Как и вы, только много раньше,  Норикиё был и офицер и дворянин, служивший экс-императору Тоба (знаковой личности в истории средневековой Японии), лишившийся в результате кровавого переворота всего. Всего материального в этом материальном мире. Культура поэзии и музыки, любования печальной красотой этого бренного мира - всё ещё царила в Японии...пока...

Пока ровесник Норикиё - Киёмори из рода Тайра - не завершил прославленную в веках хейанскую эпоху в судорогах и крови. Таких страшных деяниях, казнях, что века спустя японские литераторы и художники не могут не рыдать над концом гуманной истории и переходе к сумасшествию самурайского садизма...даже и до сих пор ...

Стихи - иносказания.
Кровь и слёзы.


Я видел летний луг.
Там всеми красками пестрели
Бессчётные цветы.
Теперь у них, убитых стужей,
Один-единый цвет.

Кленовые листья становятся всё ярче...
Всему есть предел.
Разве может ещё сгуститься
Этих листьев цвет?
Дождь сыплется непрестанно
На горе Огура.

Чтобы уберечь свою молодую горячо любимую жену и малых детей от мести и преследования, Норикиё официально разводится и бросает всё.
Уходит в горы.
Странствует.
Странствует до самой своей смерти.


Дорожный ночлег в студёную ночь.
Дремота странника...
Моё изголовье -трава-
Застлано инеем.
С каким нетерпеньем я жду
Тебя, предрассветный месяц!


Книга его стихов "Горная Хижина" прославлена в веках. Натура страстная и мятущаяся - он воспитывает в себе спокойное созерцание, но исторические бури крутят людей, как осенние листья...Эйдзи Ёсикава - японский Дюма - в книге "История Хэйкэ" выводит события той, ушедшей , эпохи. Пишет он и о судьбе Сайгё.

"Кто мог знать, что днём, когда он выполняет свои обязанности водоноса и дровосека, в то же время складывая стихи, вздохи ветра в вершинах деревьев в нижней долине или сосен, окружающих храм, напоминают ему рыдания его молодой жены и так беспокоят по ночам, что сон более не приходит к нему? Никогда более Сайгё не обретёт покой. Он оторвал живые ветви от дерева собственной жизни. Раскаяние и сочувствие к своим любимым будут преследовать его до конца дней."

Предрассветный месяц
Растревожил память о разлуке.
Я не мог решиться!
Так уходит, покоряясь ветру,
Облако на утренней заре.

Так видел Эйдзи Ёсикава.
Так ли было?
Только стихи поэта дадут ответ каждому, кто прочтёт.

Пришлось разлучиться нам,
Но образ её нигде, никогда
Я позабыть не смогу
Она оставила мне луну
Стражем воспоминаний.


Воин - он ненавидел войны. Любя людей - бежал от них.

Когда б ещё нашёлся человек,
Кому уединение не в тягость,
Кто любит тишину!
Поставим рядом хижины свои
Зимою в деревушке горной.

Поэт описал под видом буддийского ада современную ему жизнь. Но верил, что милосердие, несущее свет, может сойти даже на самое дно геены ада. Нет, не отстранённый холодный философ говорит с нами из глубины веков...Скорбь поэта пронзительна, радость его от постижения красоты - обжигает! Но в буре эмоций над ними царит стройная гармония стихосложения, душа, полная культуры и гуманизма.

"Он не искал словесных украс, но говорил ясно и точно, вот почему так легко слушать его стихи"- так сказал Дзюнтокуин, живший сто лет спустя.

Уже при жизни Сайгё был окружён великой славой.
И она с течением веков только растёт.
И находит отзвук в чистых сердцах...

Кукушка, мой друг!
Когда после смерти пойду
По горной тропе,
Пусть голос твой, как сейчас,
О том же мне говорит.