Княжна и пастух

( сказ про княжну Анну и молодца-пастуха 
да про любовь-кудесницу без края-конца )
    
Много лет назад,
так что трудно счесть ,
на земле Руси Киевской славной
правил вотчиной Князь - 
ратным подвигам честь,
силе,храбрости не было равных.
Крепким слыл,что кремень,
а в сраженьи с врагом
словно пламень горел 
ярким страстным огнем.
Землю дедов-отцов
пуще ока хранил,
верность,преданность он 
выше злата ценил.
А княгиня его хороша как была,
красотою земною увенчана,
и стройна,и мила,
и добра,и щедра,
величавая гордая женщина.
Так и жили они рука об руку,
в реке времени всласть купалися,
в зимы снежные,в лета знойные 
все без устали окуналися.
Только мир да спокойствие - робкие 
птицы две,властью,силой приручены,
а враги,словно коршуны черные,
на границах висят злобной тучею.
Князь с дружиною,охраняя покой 
во родимой сторонушке славной,
снарядился в поход тревожной порой 
да направил полки к вражьим станам.
 
Покидал свой дом утренней зарей,
к сердцу прижимал женушку,
а в глазах родных,кои всех милей,
печаль горькая да без донышка!
-Помни,что люблю,возвращенья жду,
за тебя молю,красно-солнышко,
Господа прошу силы дать в бою,   
сохранить родимую кровушку. 
Буду приходить каждый день встречать 
на реку,на мою горушку,
сердцем стану звать,птицею летать,
чтобы отогнать от тебя злую долюшку.
Верю,что врага одолеешь ты,
свет очей моих,радость вешняя,
славой воинской заблестят кресты 
куполов родных пуще прежнего.
Знай,что не одна буду тосковать, 
сокол ясный мой,песня нежная,
милое дитя,плод любви твоей
у меня под сердцем-счастье женское.
Вслед перекрестив,пролила слезу,
глубоко до земли поклонилася,
тихо,не робща,взошла на гору, 
о любви своей помолилася.
Долго видел князь образ дорогой,
залитый зарей-зорюшкой,
любовался  горлицой над рекой -
ненаглядной своей женушкой .

Полчища Орды чёрной саранчей
по земле дедов прокатилися.
Слёзы матерей,крики юных вдов
в дым от пепелищ русских городов,
в пыль из-под копыт вражих седаков облачилися.
Все в ком сила есть,дух свободы,честь
с князем в тот поход снарядилися.
 

Что за гул гудит,что за шум шумит 
над землёй величавой русскою?
То стрела летит,то колчан дрожит
под рукой тяжёлой без устали.
Что за стон стоит,что за звон звенит 
над рекой могучей бескрайнею? 
То душа скорбит,то набат звучит
по сынам,что бьются отчаянно.
В том бою сошлись день и ночь вдвоём,
обнажились мечи бесстрашно,
обагрилась степь кровяным дождём,
накликая беду властно.
Уж как билися да не томилися,
копьями,стрелами окропилися.
Уж как силой-силушкой мерялись - 
и в Бога и в чёрта всем верилось. 
Князь удар держал на гнедом коне,
меч в руке блестал,словно молния.
Алый плащ взлетал птицею в огне,
не давая врагам опомниться.
Взмах да свист да крик,
храп коней да стон…,
очумелый взгляд,хищный блеск вдогон...
Всё сошлось в сей миг,и со всех сторон
копьев лязг о щит да кольчуги звон...
 

Белая лебёдушка,русская красавица,
прикоснись ко мне,обними меня...   
Белая лебёдушка,нежная красавица,
не покинь меня,защити меня... 
Белая лебёдушка,милая красавица,
ты взмахни крылом да пробуди меня, оживи меня...
 

То не ястребы кричат,
не стервятники летят,
то души всех павших
над полями скорбят,
тужат за домом да каются,
по жизни ушедшей всё маются.
Что простить - не простилося,
что любить - не слюбилося,
что мечталось да не смечталося,
что матерям да детям
ласки мало досталося.
Ах,судьбинушка-сиротинушка,
во сырой земле лежит родная кровинушка.
Душенька её по живым всё печалится,
да что врага разбить не пришлось 
уж как мечется да отчается.
 
Солнце алое почевать ушло,
ночку звёздную сторожить звало...
Над полями лишь пыль да стон,
тишиной укрывается здешний сон,
да трава-мурава дрожит на ветру,
накликает тревогу,печаль,беду.
Костерок у шатра свечей горит,
князь,уставший от дня,одинок сидит.
Взгляд орлом над равниной парит,
войско дремлет,а он не спит...
Вот уже и рассвет забелел вдали, 
горизонт пробуждаться зарей велит.
Шум,возня,храп коней да горн,
шутки,брань разгоняют сон.
Сквозь прохладу утра сей гам бодрит... 
-Гонец к нам с вестями,-в рядах летит.
Уставший в дороге мнёт шапку гонец:
-Вести для князя!Ты князь - отец!
Дочь княгиня тебе родила - зорьку ясную,
Анной с нежностью нарекла да с ласкою.
Только радость с бедою пришла ненастною:
мать,дождавшись дитя,умерла несчастная...
На колени упал,зарыдал гонец.
Князь же вздрогнул и принял судьбы венец.
Только тяжесть его такова была,
что поникла под ним вечно гордая голова.
Забелели виски молока белей,
задрожала слеза в глубине очей.
Руки ж твёрдо легли на щит да меч,
сжали с силой клинок в ожиданьи встреч,
встреч с врагом ненавистным судьбы своей -
встреч со смертью за волю родных земель.
-Братья,други мои,всегда
жизнь для каждого лишь одна!
Есть три женщины у огня,
что согреют в пути тебя,
что хранят для тебя костёр,
где бы не был ты и каков.
Коли Мать уйдёт -
задрожит земля,жизнь ломается.
коль Любовь умрёт -
станет ночь средь дня,сердце мается.
Ну а коль Отчизна твоя из-под ног теряется -
солнца нет,жизнь кончается!
Славен прах дедов памятью своей,
честью на века русскою!
Славен край отцов силою своей,
мощью величавой без устали!
Так за отчий край,милый сердцу дом,
за детей своих,внуков-правнуков
постоим сполна с честию дедов,
чтобы Русь навека стала славною!
Чтобы лес шумел песней дорогой,
чтобы луг встречал с нежностью весной,
чтобы звон церквей в выси голубой
над полями летел с русскою душой!
 

Задрожала земля,замучилась,
пыль стряхнула с себя тягучую,
замешала всё напрочь:и дым,и стон,
грязь копыт,кровь из ран да железа звон,
судьбы без жалости бросила к вечности,
горю наметила путь в бесконечности,
страх пробудила да смерть приласкала,
гордости й чести звезду указала.


 
Бились славно русичи день и два,и три... 
Дрогнула уверенность вражеской Орды:
-Что за слово тайное знает русский князь,
что с улыбкой ясною,гордо,небоясь,
храбро бьются воины,и удар мечом,
копья,стрелы меткие,всё им нипочём!
Струсили,метнулися полчища Орды:
-Русичи - бессмертные,демоны они!
Долго гул ликующий над рекой летел,
эхом торжествующим в выси все звенел.
Славил он могучего духа высоту,
на века живущую мощь и красоту!



Русь великая,непонятная,
широтой своей необъятная!
Ясноокая,изумрудная,
златокосая и приблудная.
Голосистая,соловьиная,
в Спас медовая,несравнимая,
в белом платье берёз обвенчана,
солнцеликая,гордая женщина.
Вся в собольих мехах изнежена,
самоцветами измережена;
красотою своей единая,
добротою да щедростью неповторимая.
Дышишь тобой - не надышишься,
смотришь в даль твою - да не налюбуешься,
сказ ведёшь о тебе - да не напишешься,
а коль увидишь раз - на всю жизнь залюбуешься!


Звенит роса по-утру на крылечке,
звучит дуда за пригорком у речки.
Петухи-крикуны звонко, громко поют,
спозаранку спать никому не дают.
Княжий двор уж давно пробудился весь,
толчея, суматоха, гостей не счесть.
Собралися на пир, от волненья шумят,
княжьей милостью пиршества, видно, сулят.
Дочь-княжна красотой прославляет Русь,
до чужих земель уж доходит слух.
Восемнадцать вёсен она цветёт,
и молва про чары её плывёт
за моря, за горы да за леса.
Будто омут волшебный её глаза,
кто взглянет в них раз - потеряет покой
и мечтать будет только о ней одной.
Много воинов славных из дальних мест,
приезжают наречь лишь её невестой,
только Анна всё ищет любовь навек,
божью искру, горящую солнцу вслед.
А пока не волнуется в ней душа,
доброта да печаль в голубых глазах,
нежным эхом срывается с губ отказ:
-Славен рыцарь ты всем, только не про нас...
Розу белую дарит всегда женихам,
низко кланяясь просит на пир к гостям.
Кто с обидой уходит, а кто с тоской,
что не выпало счастье наречь женой.
А красавица с трепетом вдаль глядит,
сердце девичье лебедем-птицей летит,
верит - счастье её давно не спит,
ясным соколом к терему милой спешит.
В ожиданьи тоскует душа её:
-Где же ты? Я ищу лишь тебя одного ...
По ночам образ рыцаря снится ей,
карих глаз теплота, сладкий шепот речей.
И становится на сердце так светло,
верит - ищет её он давным-давно...
Князь тревожен, задумчив, из года в год
счастья прочит для дочери, зятя ждёт.
Анна славится нежностью да красотой,
трудно по жизни идти ей такой одной.
Старость шепчет отцу:” Ищи свой покой!”
Вечность тянет к себе беспокойной рукой.
Силы есть, да река времён
не щадит никого, здесь иной закон.
Посох власти тяжел уж не по летам,
а стервятников стаи - то здесь, то там.
Земли русские манят своей широтой,
богатством несметным да красотой.
Нужен верный приемник с большою душой,
что за край его милый да за любовь 
жизнь отдаст без раздумий, но где ж он такой?
Не наживой прельщенный, а добротой,
с Анной-нежностью обрученный, а не с княжной...

Звучит дуда за пригорком у речки,
грустит заря перед сном за местечком...
Стадо томное почевать побрело,
пастухов молодых на покой повело.
Огоньки по домам, что сверчки горят,
царству ночки грядущей покой не сулят...
Смехом звонким девичьим дрожит ветерок,
сердце юное манит ночной костерок,
эхо нежной сопилки царит в лесу,
будит трепет в сердцах и влечёт красу.
В княжем тереме Анна никак не спит,
голос тонкий, волшебный в душе звучит,
и мелодия сердца поёт в унисон,
прогоняя всё дальше девичий сон...
Шаль набросив на плечи в ночной тиши
молодая княжна к судьбе спешит,
по прохладной траве, что ковром легла,
синеокая Анна к реке пошла.
Запах трав на лугу да волшебный туман 
страстным саваном обняли девичий стан,
звуки дивные в даль увлекали её,
словно птицу бескрайнее небо звало.
Шепот речки в тиши говорил: ,, Иди,
радость, счастье в дороге своей найди!"
Подгоняли её мотыльки в пути:
-Лёгкой струйкой лети, лети, лети!
На поляне у речки сквозь сеть ветвей
забрезжал свет костра ещё сильней.
Звук мелодии тонкой нарос в ночи.
Кто ж играет на струнах души княжны?
Под сиянием лунным в лесной тиши
переливами света судьба звучит.
На поляне близь речки в руках пастуха
тужит голосом эльфов его дуда.
Словом музыки вечной она говорит:
- Та,чьё сердце как пламень, к тебе спешит...
Хруст иголки на ветке тишину разбудил,
лёгким, робким движеньем волшебство проронил.
- Кто ты, сокол мой ясный? Что тоскуешь в ночи?
Что мелодией страстной сердце будишь в груди?
- Кто ты? Нимфа лесная аль богиня реки?
Отчего, я не знаю, нежность томит в груди.
Видел раньше во сне я синеву этих глаз,
глубина их, что фея, манит душу весь час.
Не находит покоя птица счастья во мне.
Что же это такое - жить с мечтой о тебе!
Жить с надеждой увидеть образ милый из грёз,
слушать сердце и верить в волшебство летних гроз...
Когда вечером тихим после звука дождя 
под сиянием лунным вдруг заметить тебя,
в лёгком платье, босую, в изумруде листвы,
и такую родную в ожиданьи судьбы.
Долго ночкою летней соловей не смолкал,
а пастух юной Анне на сопилке играл.
Два сердечка забились, что одно, в унисон,
в волшебство обрядили дивной юности сон.
-Верю, милый мой, верю, больше жизни люблю,-
эхо нежностью пело над рекой по-утру.
-Ясноокое счастье,для тебя лишь живу!-
вторил голос сопилки на заре соловью.
 
Каждый вечер спешила
Анна к речке гулять,
платье крестиком шила
ей кормилица-мать.
Шила, к свадьбе рядила,
а тревога росла -
не разгневался князь бы
на того пастуха.
Анна в облаке счастья
ещё пуще цвела,
красотою светилась,
жизнь, что речка текла...
Голос нежно струился
серебристым ручьём,
взгляд надеждой искрился,
всё любви нипочём!
Без тревоги, предчувствий
смело к князю пришла:
-Милый отче, послушай,
я люблю пастуха!
Знаю, мне не пристало,
огорчила тебя,
только девичью сердцу
нет указа пока!
Так люблю - больше солнца,
что дарует нам свет,
и мечтаю лишь с ним я
прожить тысячу лет!
Наступило молчанье... :
-Чем прельстил он тебя?
-Голос тонкой сопилки
в душу ранил меня,
он являлся мне ночью,
нежно слух мой ласкал,
словно голосом мамы
мне судьбу напевал.
Образ милый при встрече
страстно сердце пленил,
ведь во снах он давече
всё ко мне приходил.
Колдовство или счастье -
не могу я сказать,
только чувствую - лучше
никогда не сыскать!
-Ты, дитя, молодая!
Сам растил я тебя,
нет дороже на свете
никого для меня!
Счастье сердцем желаю,
радость вместе делю,
только княжеством править
не дано пастуху!
Земли наши - большие;
крепкий, верный народ,
вечным мужеством, силой
сохранил он свой род.
Смелый воин, отважный,
в благородстве взращен,
рыцарь с сердцем бесстрашным
унаследует трон! 
Анна, ты повинуйся
и судьбе не перечь,
доля русской княгини -
мир, достаток беречь,
прежде думать о благе
верных, щедрых людей,
честь хранить и умножить
славу наших земель.
Не ходи больше к речке
и забудь пастуха,
крепкой будь даже в чувствах,
пусть не дрогнет душа!
Ведь любовь дарит силы
жить во имя других,
он поймёт всё, я верю,
сердцем, дочка, простит.
 
Долго плакала Анна
над речами отца,
а на зорьке вечерней
тихо к речке ушла,
раз последний увидеть
своего пастуха.
Томной, нежной прохладой
колдовала река,
плеском вод, птиц тирадой
подбодряла она.
Возле тонкой берёзы
прилегла на траву,
сердце билось, кричало:
-Не могу! Не могу! 
Слёзы бисером ткали
след на юном лице,
а сопилка играла
за рекой при луне.
Вдруг послышался шорох,
вёсел шум, храп коней...
Темнота всё покрыла,
да бичевки по ней.
Анна птицей забилась,
да ловец не пускал,
ужас тело несчастной
крепкой цепью сковал.
Чужеземные речи
да журчанье реки:
-Уезжаешь далече,
от отца, от любви...
 
Белая лебёдушка, русская красавица,
прикоснись ко мне, обними меня...
Белая лебёдушка, нежная красавица,
не покинь меня, защити меня...
Белая лебёдушка, милая красавица,
ты взмахни крылом да пробуди меня, оживи меня...

Птицы летят
высоко-высоко,
счастье несут
далеко-далеко,
за моря, за горы
да за леса,
где не видят его
девичьи глаза. 
А в гареме Султана
оно не живёт,
речка горя, разлуки,
печали в саду здесь течёт,
слёзы пленниц прекрасных
наполняют поток,
красота взоров ясных
будит шепот у вод,
только тужат да тужат
у окон глаза,
мир далёк, так далёк,
а на всех есть одна судьба.
Чёрный, карий , лазурный
да серо-зелёный блеск,
силой, грубостью званых
заморских чужих невест.
Кто сегодня избранник -
скажет зычно Султан,
для кого ночь - есть праздник,
для кого - страх да срам.
Дни проходят за днями,
словно мутный поток
топят судьбы, смывая
чистоту вешних вод.
Монотонно и чинно
час за часом текут,
пленниц горе да туга,
хлыст, нагайка да кнут...
Как-то вечером поздним -
скрип ворот, шум, возня,
голос ясный да звонкий:
-Отпустите меня!
Руки прочь уберите!
Не касайтесь! Долой! 
Миг пронзил этот возглас 
свежей, меткой стрелой.
Тишину разбудил он,
засверкали огни,
яркой музыкой света
закричали они.
Словно серна лесная
изогнувшись в прыжке 
молодая, живая
жизнь метнулась к реке.
Косы русой накидкой
прикрывали ей стан,
от агонии прыткой
разметался кафтан.
Слуги смех не жалея
захлестали кнутом:
-Быстро выбъет Султан ей
норов крепким бичём!
Синеокая ведьма
всю дорогу дралась,
разорвала верёвки,
в руки  нам не далась!
Вдруг в покоях Султана
распахнулось окно:
-Приведите беглянку
да не бейте её!

В зале - бархата царстве
блики томных свечей,
тишина, плеск фонтана,
блеск настенных мечей.
У окна в полумраке,
одиноко в ночи,
тот, чья власть безгранично
трепет будит в груди.
Беспощадность во взгляде,
стать, что в уде струна,
сила с дерзостью в ладе,
лишь жестокость - одна.
Словно молнией блещет 
хищный прищур очей,
профиль гордостью хлещет 
сталь бесстрашных мечей.
Всё слилось воедино -
красота ,власть да смерть,
только сердце незримо
страсть влечёт в круговерть,
круговерть праздной жизни,
мир утех, торжества,
правит совести тризну,
славит царство греха.
Резкость слов, шум движений , 
содрогнулся альков,
красоты дивной гений
разбудил звук шагов...
Не робея, что воздух
свежих , вольных равнин, 
полонянка рукою
подняла балдахин.
Смело, дерзко взглянула
страсти прямо в глаза,
будто огненной лавой
душу ей обожгла.
-Говорят, непристало
в гости силою звать!
Знай, что сломаннным крыльям
никогда не летать,-
голос звонкою речкой
зажурчал в тишине.
-Разве ты доброй волей
заглянула б ко мне?-
Взор, что коршун метался
над добычей в сетях,
только быстро терялся 
в мудрых, смелых речах.
Удивительным светом
загорелись глаза,
в сердце дрогнуло что-то,
миг пронзила стрела.
Белокрылым Амуром 
выстрел сделан сей был,
метко в слабое место
он Султана сразил.
Взгляд  и звук, и движенье,
всё сошлося в сей миг,
красотой полонянки 
грозный враг был разбит.
Голос смелого мужа
робким стал в тишине:
-Будь мне гостьей желанной,
подари счастье мне!
-Лебедь - гордая птица,
дом её далеко,
золотые ставницы
не прельщают её.
Крылья ветром играя 
любят вольно парить,
в клетке даже средь рая
этой птице - не жить!
-Красота - дар бесценный,
мир склоняясь пред ней
робщет жизнию бренной,
стонет в путах цепей.
В этот час я - невольник
твоих глаз  и речей,
нет на свете желанней
взгляда шёлка нежней.
Что желаешь - исполню,
хочешь что - подарю,
стань хозяйкой-султаншей ,
на коленях молю!
-Страсть - не добрый советчик,
миг - не верный судья,
чувства с временем крепче,
быстрота - не важна.
-Речи, сладкие речи,
что поток горных вод,
убегают далече
и уносят мой плот
прямо в бурное море
безграничной любви,
где твоё только царство,
места нет для других...
Как-то раз возвращался 
я со свитой домой,
весь поход не удался,
был я сам не собой,
в одиночестве верном
тишину коротал...
Над рекой в лунном свете
голос вдруг услыхал...
Лёгкий, чудный, прозрачный,
на руках ветерка,
душу тронул мою он ,
потеплела душа.
Как звучал он прекрасно,
необычно, светло.
Заиграло вдруг сердце,
смысл иной обрело.
Осторожно, не смея 
шумом счастье спугнуть,
вплавь пустился, робея
в очи деве взглянуть.
Словно жадный охотник 
я добычу искал,
у берёзы над речкой
я тебя увидал.
Золотистые косы,
королевская стать,
взгляд, что кровь,
словно пламя, заставляет играть.
Нежность феи, движенья -
всё пленило меня,
в этот час я поклялся,
что ты будешь моя!
Ох и долгие ночи,
страсть грызущая грудь,
жажда ласки да трепет,
что мешают уснуть.
Словно воин пред боем
в ожидании сечи,
так и я пред тобою
в нашу первую встречу.
Не стыжусь, преклоняю
перед дивой колени,
верю,чувствую, знаю,
для меня ты - Вселенная!
Подари же мне счастье - 
стань любимой женою,
ну а коли в раздумьях -
гостей стань дорогою! 
-Видно, воин ты славный
и соперник жестокий,
только правду послушай,
от неё много проку.
Что жена, что Отчизна - 
в жизни нашей едины!
Поищи ты Султаншу 
из родимой мадины.
Только верное сердце 
без утайки, без срока 
будет другом до гроба,
не ища в этом прока.
Коли речи родимы,
коли травы едины,
то и сердце спокойно
отдыхает с любимой.
Чувствам ведь не прикажешь
да богатством не купишь,
они, словно луч солнца,
греют бренную душу.
А захочешь руками
задержать ненароком,
ускользают сквозь пальцы
ярким светлым потоком.
Без расспросов, нежданно
счастье нас настигает,
только раз в каждом сердце
свет любовь  зажигает.
Образ милого лика
никогда не тускнеет,
во дворце иль в неволе 
вечным пламенем греет.
Ты могуч и отважен,
покоряешь народы,
только строгим приказом 
не пойдёшь вспять природы.
Ведь любовь - это сила
двух горящих сердец,
даже ты не во власти
разорвать сей венец!
Мой избранник не знатен,
он не князь, не купец ,
он - дыхание жизни,
он - судьба, он - мой свет! 
Я уж сделала выбор,
нет на свете милее
кареглазого, нежного,
белокурого Леля!
Заиграла улыбка
на лице полонянки,
и зарделися щёки
лёгким счастья румянцем.
Потемнели глаза 
у Султана, что ночь,
чётки сжала рука,
словно крикнула: " Прочь!" 
-Видно ты забываешь,
где стоишь и пред кем,
видно цену не знаешь 
ты жизни совсем.
Говорила мне мать,
что словянки душа -
это омут несчастья,
кой не выпить до дна.
Это страсти потёмки,
это вечности бег,
это глупость и разум,
это радость и грех.
Воевать не пристало 
мне с тобою по стати,
ты ведь в юбке пока,
видно даже из знати.
Но запомни одно -
слов своих не меняю,
миром коли не хочешь -
силой будет! Я знаю!
Руку поднял он в гневе,
чётки на пол упали,
гулким эхом да дрожью
сердце Анны проняли.
Золотая парча
засмеялась с издевкой
над рубахой из льна,
изогнулася ловко, 
балдахин опустился 
так чинно, без звука,
тишина воцарилась,
неведенье, мука.
Одинокие свечи
тоскливо мерцали...
-Башню ей подарите
для счастья вначале! -
Голос Султана
пронзил сей покой.
-Думаю в Башне
ты станешь другой!

Долог путь по ступеням,
трудно быть в кандалах...
Темень, страшная темень,
влаги след на камнях,
ветра звук за окошком,
чаек крик вдалеке,
да маяк по-соседству,
думы лишь налегке
вырываясь из плена
к дому жадно летят,
помощь просят, защиту,
верят в счастье, не спят.
…Уж вторую неделю
Анна в Башне живёт,
отказалась от пищи,
воду каплями пьёт.
Сердце плачет, тоскует
за землёй, за отцом,
а беда тёмной тучей
смотрит хищно в лицо.
День за днём чередою,
словно воды текут,
лишь надежда звездою
освещает им путь.
Каждый вечер посланник
от Султана  спешит:
-Наигралася в гордость?
Сила судьбы вершит!
Хватит, дикая кошка,
не гневи ты богов!
Стань утехой Султану,
раздели с ним альков!
-Свой ответ не меняю 
и богов не боюсь,
лишь Отчизна родная
судит разум мой пусть!
-Пожалеешь , бунтарка,
будет поздно тогда!
-Лучше смерть в водной бездне,
чем неволя-тоска!

Уж осень свои косы распустила,
дубравы да леса позолотила,
взмахнула кистью алой в вышине 
и зарумянила листочки в тишине,
дохнула свежим воздухом незримо,
заколыхала в ветках паутину,
чуток присела к речке отдохнуть,
чтоб птиц, летящих к солнцу не спугнуть,
задумалась, тоске обречена:
-Успеть бы всё! Всё выполнить сполна!
 
О, русский лес, порой осенней
так тих, прекрасен и раним,
душой обвенчан он с сомненьем,
в любви искупан средь равнин.
Так полон красок он кудесник,
ковром из золота укрыт.
Вот дятел дробью всем известной
так искренне свежо стучит.
Грибы играют в чудо-прятки 
и шляпы сдвинув набекрень ,
за пень скрываясь без оглядки
всех за нос водят целый день.
Прохлада,нежность,умиленье
бодрят, переполняют грудь.
Итоги летнему забвенью
подводят таинство и грусть...
У речки воды потемнели,
и шум не так уж звонок стал,
и соловьи весёлой трелью
уже не слышны и там и сям.
Ещё немного - холод вешний
дохнёт, не кроясь за углом,
скуёт теченье зимней брешью,
разбудит молодую кровь.
Начнётся всё опять сначала,
вдруг солнце ярче заблестит,
и белый снег, как покрывало,
что чистый лист заговорит.
Заговорит весенним звуком
ручья в проталине, в глуши,
подснежником с желанной мукой
стать первым цветом для души.
...Пока же листья всё желтее,
а небу серый цвет милее...

Тужит дуда за пригорком у речки,
смотрит заря из-за туч на крылечко,
бедой да тревогой укрыт княжий двор,
смеху да счастью поставлен затвор.
Вот уж как месяц, а будто-бы год,
пропала княжна из-за княжих ворот. 
Сколько гонцов разослал князь-отец,
только вестей нет и делу конец...
-Войском идти - да куда же пойдёшь,
где же кровинушку-дочку найдёшь!
Север ли юг, запад, восток,
лишь над рекой обронила платок.
Тяжко пытали её пастуха,
только далёк он ,видать, от греха,
в муках тоскует он без неё,
горько страдает душа то его.
-Батюшка-княже, послушай совет,
знаю тебя я много уж лет,-
молвит кормилица руки скрестив,
голову низко к груди опустив.
-Чувствую сердцем ,что Анна жива,
ты б отпустил то того пастуха.
Слышала, хочет княжну он сискать,
даже коль солнца ему не видать.
Верю, что лучше любви никогда
не было в жизни проводника!
Князь пригорюнился, что тут судить:
-Пусть так и будет, коль сужено быть!
 
Заскрипели ворота в темнице заохали,
зазвенели ключи от безделья да отдыху,
закричали стражники по углам:
-Эй ,пастух, надевай кафтан!
По приказу Kнязя да по велению,
уходи по-добру по-здорову из заточения,
отправляйся в дорогу Kняжну искать
да лошадь не забудь на конюшне взять!

Дерево за деревом,
листик за листом,
разноцветным теремом
лес стоит густой.
Осенью украшен он,
золотом укрыт,
по грибы да ягоды
щедростью манит.
В тишину, величие 
каждый погружен,
кто заходит в терем сей,
будто в сладкий сон.
Всадник лишь торопится
на коне гнедом,
не прельщает золото,
не чарует сон.
Видно, думы горькие
подгоняют в путь,
в жизни с сердцем пылким то
трудно отдохнуть.
Кто же сокол-ясный сей,
что ни пьет ни ест,
что летит, как молния
из родимых мест.
Карий взор стремительно
в даль стрелою мчит,
ритмом обречённости
жизнь в груди стучит.
Подгоняют страсть его,
нежность да любовь,
радость встречи вечная
зажигает кровь.
Был пастух над речкою
да его дуда,
а сейчас лишь воин есть,
в чьих руках судьба.
День и ночь глаза Kняжны
не дают уснуть,
голосом лебёдушки кличут :
-Милый, в путь!
Жду тебя, как солнышко!
Жизнь мне не мила!
Вся истосковалася,
истужилась вся!
Горько на чужбинушке
ночи коротать,
видно, мне родимого
крова не видать!
Не меня , так душеньку
забери с собой,
жду тебя, любовь моя,
суженый ты мой!
Уж искал, расспрашивал,
видел кто Kняжну,
обыскал вдоль речки всё
да нырял ко дну.
Только воды тёмные
хмурятся, молчат,
словно совещаются
с тишиной, журчат.
Чувствовал, что кроется
где-то здесь секрет,
кликал всё вдоль берега,
а ответа нет.
Как-то на закате он
встретил старика,
весь седой, что зимушка,
а в руках клюка.
Сгорбленый да немощный
тот держал свой путь,
лишь присел на камень
старче отдохнуть.
-Кто ты, отче-праведный,
да идешь куда?
Трудно тебе пеше то,
уж не те года!
Коли не пугаешься,
посажу верхом,
конному ведь легче путь
нежели пешком.
-Ох, сынок, судьбинушка
извела меня,
не дорога дальняя
да не смерть коня.
Мельник я на мельнице,
что внизу реки,
почитай уж сотню лет
я верчу круги.
Слыхивал да видывал
много я людей,
сразу же почувствовал
доброту в тебе.
Только взгляд печальный глаз
сердце бередит,
аль случилось что с тобой,
горе ведь не спит.
-Прав ты, старче, что беда
ходит за плечом,
сам не ведая куда
еду я с мечом,
горлицу ищу свою,
что милее всех.
Знаю, должен разыскать
от любимой след!
-Помню, летом по реке
вечером под ночь,
плыл турецкий караван
с пленницей, точь в точь.
Слышал говор на корме
сквозь водицы плеск,
будто прочит сам Султан
девицу в невесты.
В темноте не разглядел
четко никого,
только голос мне проник
в сердце глубоко,
сокрушалася она
за родным отцом 
да за Лелем молодым,
ейным молодцом.
Видно, гордая была,
с норовом, что знать,
не боялась бусурман,
силилась бежать.
И подумал я тогда -
туркам нас не взять,
коли девица одна
в силах фору дать!
-Милый отче, сердце мне
птицею кричит -
это Аннушка моя,
без нее - не жить!
Я к лебедушке своей
ветром полечу
и из коршуна когтей
вырву, не сробщу!
Пусть Султан повременит
созывать гостей -
любушке не тосковать моей
средь его цепей! 
Хоть хитер он и силен,
но в моей душе 
нету страха ни пред кем,
ни к чему уже.
Крылья, чувствую, растут,
словно за спиной,
нет преград большой любви,
что всегда со мной! 
Лель - тихоня, сладкослов
позабыт в лесах,
храбрость с мужеством не спят
в любящих сердцах! 
Ты же, старче , не серчай,
должен я спешить,
трудно горлице моей
в сетях вражих быть.
Низко кланяюсь тебе
до самой земли,
буду жив - сыщу тебя,
словно сына жди!
Только пыль да звук копыт
заклубились вслед,
всадник молнией умчал,
был здесь и уж нет.
Лес прощально зашумел,
закивал листвой,
шишка с елки белке вслед
спрыгнула слихвой.
Шепот веток в тишине
вторил молодцу:
-Аннушка, душа моя,
жди к тебе лечу!

День за днем водой текут,
ночи так длины, 
сердце девичье кричит 
от беды-судьбы.
Только тучи за окном 
да пролив вдали,
час от часу в синеве 
видно корабли.
Чайки изредка кружат
за скупым окном,
словно чувствуют тоска 
гложет прутья в нем. 
Толь в горячке аль в бреду 
видятся луга,
лес в убранстве дорогом,
речки берега, 
все в тумане по-утру 
с бликами зари,
с ароматом от костров,
нежностью любви. 
Голоса родных земель 
не дают уснуть,
сердце щиплет,
что огнем зажигает грудь.
-Покорись да поклонись,-
вторит стражник ей.
-Коль не так, Султан - суров,
бросит средь зверей!
В клетке норов не спасет,
лев, что птичку разорвет. 
- Я и так, что птица здесь,
клетка, прутья - все ведь есть!
И хозяин во дворце
будто зверь грозится мне,
только сила не всегда
покоряет города,
мудрость, честь милее мне,-
лишь они всегда в цене.
Благородный смелый лев - 
вот царя прямой удел, 
ну а коль порода спит,
лев , что кошка, птичкой сыт!
-Хватит, девка, рассуждать,
жизнь тебе здесь коротать!
Ждет тебя Султан на праздник,
не томи себя напрасно,
праздник танца во дворце,
что жемчужина в ларце.
Каждая из ста наложниц 
всех искусством удивит,
красотой обогатит.
Ну а та , чей танец краше,
получает злата чашу
и впридачу ко всему
ночь волшебную одну,
когда все, что пожелает -
сам Султан ей исполняет!
Покажи свое уменье 
да удачу попытай,
может всем на удивленье 
попадешь ты прямо в рай. 
Засмеялся стражник громко:
-Тренеруйся здесь , плутовка!
Отказаться то не смей,
слишком тощий Царь-зверей!
Лев давно тоскует в клетке,
уж и голоден он детка!

Стены древние глядят
на гостей,спешащих в град.
Суматоха, шум да гам,
ходят слухи,что Султан,
прославляя Рамадан,
праздник нынче затевает,
во дворец всех созывает,
пир готовится большой,
явства высятся горой.
Здесь и плов дымится важно,
и кебаб хрустит отважно,
пахлава плывет рекой
по булыжной  мостовой,
возвышаясь на подносах,
поднятых над головой,
виноград играет светом,
что янтарь чаруя всех,
а гранат пурпурным цветом 
демонстрирует успех.
Дыня возлежит так важно,
раскрываясь без стыда
и разрезом ароматным
пчел чарует, как всегда.
А изюм, что черный жемчуг,
щедро падает на рис,
он с орехами дуетом 
исполняет бенефис.
Кофе бодро завершает
сих излишеств карнавал,
элегантно приглашая
всех гостей в огромный зал.
В зале этом,царстве злата,
плеск фонтана резвых вод,
вздох кальяна, что украдкой
ускоряет жизни ход.
Звук речей слегка дурманит,
подчиняет суетой,
взор гостей призывно манит 
трон Султана красотой.
Весь в рубинах , самоцветах,
одинок и так велик,
колоритом красок, светом 
он торжественно молчит.
Гости чинно прибывают,
в удивленьи замирают,
рот открыв на все глядят,
ждут Султана да шумят.
Лишь один средь них серьезен,
взгляд его сверлит занозой,
молод, строен и в чалме,
плащ таит кинжал в ремне.
Молчалив он непомерно,
взором ищет что-то верно.
Вдруг фанфары затрубили,
зычно всех оповестили:
-Прибывает сам Султан!
Сразу стихли шум и гам.
Весь в парче из чиста злата 
да в пурпуре , меч -  в агатах.
Очи-молнии так блещут,
что огни свечей трепещут.
Поступь - хищника, ловца,
стать - лихого молодца.
Видно, всем доволен он,
ведь слова его - закон!
Чинно в кресло восседает,
головой гостям кивает,
и взмахнув слегка рукой,
объявляет пир большой.
Зазвучали барабаны
барабанщикам подстать,
ярко-красные кафтаны,
пояса в честь Рамадана
закружили резвым вихрем
так, что лица не видать.
Танцем музыка клубится,
то стихает, то струится,
словно звонкий ручеек,
o беде ей невдомек.
Нежной удой душу ранит,
чувством страстным сердце манит,
обнимает глубиной,
словно воздух неземной.
Что прекрасней в мире этом,
что милее нам на свете?
Лишь любовь и доброта,
жизни полной долгота.
Ни алмазами, ни златом,
счастьем музыка богата,
как и добрая душа
без единого гроша.
Звук нам сердце согревает,
танец взор всегда ласкает.
Их единством неспроста
всласть гордится красота.
Вот и праздник танца ныне,
что оазис для пустыни.
Для одних - отрада, честь,
для иных - забава, лесть.
Все сплелося крепко вместе 
в это время в данном месте.
Что не танец, то - судьба,
в царстве ритма нет стыда.
Каждый танец объявляют,
а плясунью награждают,
дарят чашу с жемчугами,
самоцветами, мехами.
Кто же станет той одной,
чей талант большой ценой 
будет высоко означен,
чистым золотом оплачен?
Чашу сам Султан наполнит
и желание исполнит
лишь одно, что всех силней,
под восторг и шум гостей.
А танцовщицы - прекрасны,
словно звезды в небе ясном.
Их наряды так и блещут,
в разноцветье жизнь трепещет.
Хороши, так хороши,
что отрада для души.
Здесь грузинки и армянки,
китаянки, африканки...
Сразу всех не перечесть,
континентов ,точно, шесть.
Ритм восточный зычно манит,
то чарует, то дурманит,
властвует сегодня он,
ведь покорность здесь - закон! 
Новый танец объявляют,
гости чинно замолкают.
На  подмостки серной прыткой
девушка взошла в накидке,
музыкантам знак дала,
мол играет пусть дуда.
Музыканты зашептались 
да в волненьи заметались,
нет такой у них в оркестре:
-Опозоримся с ней вместе!
Пусть танцует без дуды,
в этом нет большой беды!
Побежал шумок по залу:
-Хочет девка впасть в опалу!
Вдруг из дальнего угла
заиграла ей дуда.
Незнакомец молодой,
выйдя из толпы густой, 
словно меч поднял сопилку 
высоко над головой.
Девушка вся встрепенулась,
гибко в танце изогнулась,
сбросила накидку ловко,
замер зал весь - вот плутовка!
Что за диво-красота,
словно озеро глаза,
голова косой обвита,
будто золотом покрыта.
Босиком в рубахе тонкой,
подпоясаянной тесемкой,
алой , точно крови след.
Взгляд, струящийся, как свет.
Тонкий стан, что сердце ранит,
голову вином дурманит.
Ну а поступь - царский след,
равных в мире ему нет.
Взмах руками - крылья птицы,
танец легкостью искрится:
ширь, просторы, небеса,
все, что радует глаза.
Поведет рукой направо -
лес листвою зашумит,
ну а легкий взмах налево -
речка чистая звенит.
Да сопилки голос тонкий,
словно жаворонок звонкий 
по-утру в прозрачной выси
нежной трелью говорит.
Чудеса, а не девица,
толь колдунья, толь царица,
гости разом, недыша,
шепчут:"Дивно хороша!
Танец ейный - лучше всех!
Вот удача! Вот успех!"
У Султана бес во взгляде,
злато сыплет он неглядя.
Чаша полная блестит,
а толпа вокруг шумит.
Девица слегка смутилась
да румянцем вся покрылась,
молодец же, что с дудой,
видно ясно, сам не свой.
Тут победу объявляют
да танцовщиц награждают.
Лучший танец - что с дудой,
кто б посмел наречь иной!
Сам Султан подарок дарит 
и восторг свой не скрывает:
-Что желаешь - говори!
Час сей твой - недешеви!
Анна голову склонила 
и достойно проронила:
-Коль мой танец так прекрасен,
подари мне счастья чашу.
Не сапфирами да златом
сердце девичье богато.
Пусть свобода да любовь 
озарят мой путь домой!
...Потемнел Султан в лице:
-В ночь обсудим во дворце!
Я решенья своего
никогда и ни про что
изменить не собираюсь.
Жизнь твоя при мне, ты знаешь!
Незнакомец же с дудой
побледнел весь, сам не свой:
-Не бывать Kняжне-славянке
под турецкою пятой!
Труден путь был мой и долог,
чтоб сразить тебя злой ворог,
выходи на битву честно,
Анна - жизнь моя, невеста!
Вижу ты - хитер,силен,
но где честь - иной закон!
Я - не воин, я - пастух ,
но в груди моей есть дух,
чтобы милую девицу
вызволить из вражьих рук!
Замахнулся он мечем,
а Султану - нипочем,
крикнул стражникам он громко:
-Вы свяжите его ловко
да в темницу сразу бросьте,
коль не с миром пришел в гости!
Анна птицею метнулась,
словно в танце изогнулась, 
заблестел в руке кинжал,
вскрик ... , и замер тронный зал.
У Султана по халату 
след кровавый побежал.
Слуги девушку схватили,
голову к земле склонили,
плетью злобно стали бить,
все равно живой не быть.
Заметались все по залу,
лекарей скоерей созвали,
заглушал все скорбный вой -
плакальщиц пчелиный рой.
Пленниц мигом прочь погнали,
гостям на дверь указали.
Распахнула лишь беда 
настеж оные врата.
Долго лекари шептались,
над Султаном сокрушались ,
старший вынес свой вердикт -
рана есть, но будет жить.
Приоткрыл глаза светлейший,
взглядом он обвел старейшин,
грозно с гневом приказал :
-Я хочу покинуть зал!
А разбойницу-беглянку,
полоумную славянку,
вместе с пастухом казнить,
за проступок сей - не жить! 
С башни сбросить их высокой 
в вод пучину, что глубокой
чернотой своей манит,
в моем сердце жалость спит!
Пусть венчаются на дне,
коли жизнь им не в цене! 
Коль любовь Султана в тягость,
пусть пираньям будут в радость!
Блеск холодный черных глаз
подписал его указ.

Солнце рано поднялось, 
из-за тучи занялось, 
зарумянило восход, 
пики башень, блики вод.
Утро свежестью дохнуло,
ветерком листву качнуло,
разбудило тишину,
ночь отправило ко сну.
Затрубили трубы зычно,
да палач зевнул привычно,
пояс туже подтянул
да в окошко заглянул:
-Не испортит ли погода
зрелищности для народа?
Казнь разбойников –удача
и для сердца не беда,
сбросить с башни - незадача,
нет особого труда.
И в народе - уваженье,
страх,ведь, власти в услуженье.
Жаль, девица - хороша,
ходят слухи, что Kняжна.
 
Ворота заскрипели в темнице:
-Выходи, час твой пробил,блудница!
Да фуляром хоть косы прикрой,
так и сгинешь неверной душой!
Долог путь по ступеням, ох, долог!
Высотой своей небо зовет,
чаек крик, словно жалобный колокол, 
души пленников к дому несет.
Страха нет, есть одно сожаленье,
что последний , прощальный пейзаж,
им напишут не русской пастелью,
а чужим безразличьем зевак.
Но в сердцах лишь одно утешенье -
нежный взгляд милых глаз, и без слов 
все трагедии, жизни лишенья
превращаются в след от оков.
-Анна, милая, зоренька ясная!
Об одном лишь тебя я молю,
чтоб простила меня несуразного,
что не смог защитить жизнь твою.
-Сокол мой, всех ночей откровение,
все дыханье, что греет мне кровь,
без раздумья и без сожаленья 
я  отдам за тебя вновь и вновь.
Не кори себя, что не сложилося 
да не так, как хотелось пришлось.
Нам вдвоем рука об руку,милый мой,
час последний встречать довелось.
Есть ли большее счастье на свете,
есть ли выше награда души -
двум сердцам, словно птицами в вечность,
улететь в один миг от земли!
Кандалы на ногах зазвенели,
словно стон колокольный в глуши,
да толпа собралась, все поспели
на помин православной души.
Крик охраны:” Велели не медлить!
Сам Султан приказал начинать!
Занемог нынче он и не хочет
взор свой зрелищем сим омрачать.”
Глыбы-камни к ногам привязали,
руки крепко стянули петлей,
"Яла" зычно с звониц прокричали 
и толкнули их вниз головой.
Блики в воздухе вдруг заиграли,
плеск воды разбудил гулкий вой...
И ,о диво, лишь только коснулись
тела пленников глади морской,
две волшебные птицы взметнули 
в высь небес над шумящей толпой. 
Крылья сильные ветром дохнули,
заискрилось лучами перо,
пара лебедей гордо летела
над землей высоко-высоко. 
Лебедь крылья свои расправляя
близь лебедушки верно парил,
от беды, от невзгод защищая,
телом преданным смело прикрыв.
Все застыли в большом изумленьи,
рты от чуда такого открыв,
а природа без тени сомненья 
гимн любви пела, горе забыв.
Небеса светом ясным играли,
воздух нежно струился в лучах,
свежесть с жизнью дуетом кричали:
-Прочь беда, прочь бесчестие ,страх!
Славен мир чистотой первозданною,
где господствуют чувства и новь.
Вечен дух силой мужества славною,
что хранит на столетья любовь !

Колокольный звон над землей плывет
широкой, необъятной, русскою,
сердце полнится светом, душа поет,
купола золотятся без устали.
Выходи народ, хватит горе ждать,
коротать деньки, жить утехами, 
распрямляй ка грудь да учись дышать
глубоко, опьяняясь успехами!
Погордись красой Родины своей,
что лесами изумрудными укрывается,
насытись сполна щедростью земель,
что бесценными дарами величаются.
Подивись бирюзой рек, озер да морей,
где с рожденья твой взгляд растворяется,
верностью сердец, добротой людей,
средь которых невзгоды  забываются.
 
Нынче, по-утру, в синеве небес
пара лебедей величавых кружит,
танцем дивной красы,
волшебством  душу ворожит.
Князь к окну приник
и застыл в сей миг будто статуя,
дивных птиц курлык
в сердце враз проник, душу радуя.
А лебедушка не страшась людей,
прямо к горнице смело летит,
чистотой да грацией девичьей ,
словно магией, взор манит.
-Аннушка, доченька моя ненаглядная,- 
тяжело дыша, молвит старый князь. 
-Жизнь мне без тебя - неприглядная.
Знал, наступит час, столь желанный миг,
на родимую землю воротишься,
ясным солнышком аль легким облачком
проплывёшь над отчим домом,
о судьбинушке моей позаботишься.
Сердцем слышу я, где-то близко ты ,
ясноокая, синеглазая.
Дождиком коснись, ветром закружи,
душа светлая твоя жить обязана.
Хрупкая слеза по щеке отца покатилася,
звоном хрусталя, эхом в тишине
княжеских палат растворилася.
В тот же миг взмахнув с силою крылом
лебедь золотом заискрилася,
встрепенувшись вся вихрем-волшебством
в Анну-девицу обратилася.
Рядом с ней потоком солнечных лучей
леля статного фигура озарилася...
 
Диво-дивное, быль-небыль,
верить в сказ сей али нет,
только Князь с Княгиней вместе
прожили с полсотню лет.
Род их крепок был да славен,
щедро радость всем дарил,
Князь же часто вечерами
всех сопилкой веселил.
Так играл, что сердце рвалось
будто птица из груди,
а Княгиня улыбалась 
счастливо своей любви.
Диво-дивное, быль-небыль,
верить в сказ сей али нет,
только каждый знает точный 
лишь любовь найдет ответ.

В платье белом, походкой плавною,
стройным лебедем, гордой птицею,
шла красавица на венчане,
почитая отцов традиции.
Поступь легкая в бисер соткана,
гибкий стан речкой нежной струится,
а в глазах, голубых озерах,
небо высью бездонной искрится.
Красотою природной увенчана,
так ,что взгляд оторвать неможется,
величавая русская женщина,
что любовью живет, тревожится
о родимой своей сторонушке,
отчем доме, желаном суженом,
да о милой детской головушке,
что для полного счастья нужно то.
Хороши, что дыхание вешнее,
добротой да спокойствием светятся 
Анны, Наденьки, Любушки... - нежности,
судьбы чьи - это Русь наша вечная.
Как бы им не жилось и не маялось, 
как бы не были по свету брошены,
сердцем пылким они возвращаются
на свою несравненную Родину.

Поднимите ка головы к небу
и послушайте птичьи стаи,
свежесть песен, подаренньх ветру,
душу трепетом содрогает.
В этих песнях -  любовь наша русская 
без рассчёта да без утая,
щедрость, сила да смелость без устали,
так чтоб всю жизнь с лихвой хватало.
Красота - от природы от матушки, 
ну а норов крутой - от отца,
жить по-русски - так широко да с радостью,
умереть коль - так уж про что, незря!