Волхвы

1.
Стемнело. Мы снова в пути,
и наш запорошенный след
уже предвкушают найти
искатели будущих лет.

К груди прижимая свой дар,
мы шли по лицу земли,
Гаспар, Мельхиор, Валтасар -
тогда вы нас так нарекли.

А в будущем как назовут,
чтоб в имени свет и печаль
излились? На скромный наш труд,
быть может, наложит печать

молчанье, засмотрят до дыр
звезду - их на небе не счесть,
но память укроет дары
и нами несомую весть.

II.
Ближе ближнего, выше вышнего
ни долин не видать здесь, ни круч,
небо звездами ночь вышило...
Бусинами, нанизанными на луч

той, что нитью быть путеводною
ныне призвана, в дальней дали
ей земная стихия - водною,
мельче мелкого ей - короли,

чтоб ни раньше прибыть, ни позже им
и величием не блистать,
с высоты -  коровками божьими,
нарочными Его на бровке листа

выше вышнего, ниже нижнего,
на мерцающем волоске
мимо царственного, мимо нищего,
по одной беспредельной тоске

катятся... 
Когда же всё отдано,
и звезда полыхнула  в углу,
они снова - молчанья подданные
бусинами, нанизанными на мглу.

Ближе ближнего тайна таинства:
только зыбкий теряется след,
три мои короля являются
бусинами, нанизанными на свет.

III.
Но откуда мы знаем, что пора просыпаться?
Что пора отправляться, и дорога не ждет,
но не та, на которую царь указывал старцам,
а упавшая знанием, словно вызревший плод
в гущу сна, где мы слышим: отзывается плачем
птица в зарослях сада, будто кто ее звал...
Но откуда мы знаем, - это ангельский пальчик
так касается звонко шерстяных покрывал?

IV.
Волхвы проснулись, и они идут.
О, пусть они когда-нибудь найдут
и нас в провинции, в глухой пещере!
А мы, должно быть, сразу не поверим,
смотря на мир привычно из дыры,
что это нам - бессмертные дары,
что нам не нужны страх и похвалы,
что мы теперь - идущие волхвы.