Белые снегири - 42 - 1 -

"БЕЛЫЕ СНЕГИРИ" ИЩУТ МЕЦЕНАТА
ПОМОГИТЕ «БЕЛЫМ СНЕГИРЯМ»



Журнал «Белые снегири» – издание благотворительное
и безгонорарное, распространяется среди участников
литературной студии, членов-гарантов литстудии и
благотворительных фондов при оплате ими почтовых расходов.


За достоверность фактов, точность фамилий, географических названий
и других данных несут ответственность авторы публикаций.
Их мнения могут не совпадать с точкой зрения редактора.

Адрес редакции: 356885, Ставропольский край,
г. Нефтекумск, ул. Волкова, д. 27
Контакты:
e-mail: vlados171@mail.ru
Тел: 8 906 478 99 78

Журнал на сайте "Стихи.ру":
http://stihi.ru/avtor/invvesti

литературно-
художественный
и публицистический
журнал
инвалидов


42 2021


издание благотворительное
безгонорарное

Нефтекумск – Вербилки
2021 г.

Редактор-составитель: Остриков Владимир Викторович
Компьютерная вёрстка: Калаленский Сергей Иванович
Организационные вопросы: Иванов Валерий Петрович
__________________________________

1. НАША ПРОЗА

Тропой творчества Михаила Пришвина

Валерий ИВАНОВ
(г. Ногинск, Московской обл.)

 ПЕРЕСЛАВСКАЯ ЗЕМЛЯ В ЖИЗНИ ПРИШВИНА
                Часть первая

      Продолжая жить в Талдомском крае – на Журавлиной родине, Михаил Михайлович Пришвин, романтик по характеру, завершая задуманное здесь, мечтает о жизни в новых интересных местах. Сын Пришвина Пётр Михайлович в воспоминаниях об отце в книге «Передо мной часто встаёт образ отца…» подробно рассказывает о глухариной, последней охоте в Талдомском крае. Ещё раньше, 14 ноября 1924 года Пришвин получает письмо от историка и краеведа из Переславля-Залесского Михаила Ивановича Смирнова. Он записывает в своём дневнике в этот день: «Письмо от Михаила Ивановича Смирнова из Переславля.
      Будем подвигаться к воде. На той неделе поеду туда на разведку». Об этой «разведке» в дневниках Пришвин не пишет, а рассказывает о своём приезде на Переславскую землю для осуществления задуманных планов весной 1925 года.
       Переславль-Залесский находится точно к востоку от Талдома, на одной широте от него, по прямой линии в восьмидесяти километрах. Но ехать туда по железной дороге приходится через Москву и оттуда по железной дороге до станции Берендеево. От станции до города добираться своим ходом более двадцати километров.  Пётр Михайлович Пришвин рассказывает в книге: «Отец так вдохновился идеей переезда в Переславль-Залесский, что уже ни на минуту не хотел отложить отъезд. Нам оставался примерно месяц  до экзаменов в школе, - Лёве за девятилетку, мне – за семилетку. Отец решил переезжать пока с мамой, а нас оставить для сдачи экзаменов в Костино, на этот раз сам включившись в упаковку вещей. Сам переезд опоэтизирован им по фенологической канве в рассказе «Весна воды»:  «В тот день, когда я записал себе: разбивка долгохвостых синиц на пары, Пете сказали в школе, что вторая ступень у них преобразуется в семилетку, он получит свидетельство об окончании, а если хочет дальше учиться, то надо переехать в другой город. А мы уже и раньше думали, как бы податься куда-нибудь поближе к воде, и списывались с Переславлем-Залесским, где находится прекрасное Плещеево озеро». Переславский край, так же, как и талдомская «Журавлиная родина», - край лесов и болот, и, вероятно, здесь «поработал» тот же самый громадный ледник, пришедший на эти земли миллион лет назад. Имеющее овальную форму огромное Плещеево озеро площадью 51 квадратный километр – жемчужина этого края. Оно образовалось после отступления ледника. Из северной части озера вытекает восьмикилометровая  река Вёкса, впадающая в озеро Сомино. Самый крупный приток озера – вытекающая из Берендеева болота река Трубеж.   
 Первая переславская запись в дневнике: «[Переславль-Залесский]
      1 Апреля. Сегодня в 5 утра приехал в Переславль.
     День был солнечный, тепло. Жуки – музейные вредители – переползли на внутренние стены. В листве под деревьями, подпирая тонкою ножкой оживающее большое тело, начинали оживать разные жуки.
     Сергей Сергеевич 30 лет занимается жуками, а Владимир Михайлович – осиновым листом». …Сегодня весь день мы провели за стеной древнего монастыря, большого, способного вместить тысячи людей города, расположенного внизу на берегу озера. И было время, когда они все сюда и вбирались. Теперь внутри стен пусто, сняты языки с колоколов; возле архиерейского пруда, соответствующего локоть в локоть, размерам Ноева Ковчега, бродят толстые две козы заведующего историческим музеем Михаила Ивановича Смирнова и с ними бегает дичающая девочка энтомолога Сергея Сергеевича»… «Сергей Сергеевич, - спросил я, - а есть у вас любимый жук?» Оказалось, жужелица».
       Запись Пришвина в дневнике 4 апреля 1925 года: «…В этом году всю весну света мне пришлось провести в Москве, добывать деньги, чтобы к 1-му апреля (за неделю до Благовещения) уехать к озеру города Переславль-Залесский и там уже месяца два не думать о деньгах».
      Пётр Михайлович Пришвин вспоминает в своей книге: «Мы с Лёвой сдали экзамены благополучно: он за девятилетку, я за семилетку и двинулись к родителям налегке, по железной дороге до станции Берендеево. А оттуда прошли до Переславля пешком вёрст восемнадцать и прибыли к самим «Берендею» и «Берендеевне».
      Это место и в самом деле нам показалось царством сказочного Берендея! Наше кочевье ещё находилось в чемоданном состоянии, большинство вещей не распаковывалось, и родители обитали временно в Горицком монастыре (теперь музее); до революции там жил архиерей. Сейчас живут два работника музея: Смирнов Михаил Иванович (заведующий народным музеем, историк местного края) и его заместитель – фаунист Сергей Сергеевич. Взобравшись на малую колокольню Горицкого монастыря, мы с братом с высоты увидели весь древний город с множеством церквей и монастырей (монастырей девять, а церквей до четырёх десятков!). Весь город расположен в низине и вытянулся в одну улицу, мощённую булыжником. Река Трубеж разрезает город на две примерно равные части. Вдоль реки – рыбацкие слободы с бесчисленным количеством лодок. Основной заработок рыбаков – лов знаменитой Переславской сельди…
      В Горицком музее мы пробыли не более недели и перебрались на «Ботик», что находился на высоком берегу озера верстах в трёх от города…
   В доме находились какие-то козлы, доски, из которых мы сделали себе столы, кровати…
   Следует добавить, что строительство кроватей из досок так и не было закончено, и я спал в «роскошной кровати» - проёме между шкафом и стеной дворца на полу. Спалось там хорошо, так как даже в солнечный день за шкафом был полумрак.
    Свою должность заведующего фенологическими наблюдениями отец стал выполнять с большим рвением. Он лично вёл такие наблюдения, фиксировал также наши сообщения об изменениях в природе, красочно описанных в его «Календаре природы»: «Их зовут Лёвка и Петька, оба умирают в лесах на охоте. Я с толком воспитал в них эту свою страсть: ради меткого выстрела мои дети не загубят жизнь, они убивают только, что мы едим и что можно сохранить для музея…».
    Усадьба «Ботик»,где поселился Михаил Михайлович Пришвин с семьёй, расположена на горе Гремяч в трёх километрах от Переславля-Залесского. Молодой русский царь Пётр Первый заложил на этой горе у села Веськово верфь для строительства кораблей своей потешной флотилии. На горе Гремяч был построен городок с царским дворцом. Здесь жили Пётр Первый с женой, сыном и Францем Лефортом (1656 – 1699) – адмиралом потешной флотилии. Для потешного флота было построено около ста небольших кораблей и спущены на воду Плещеева озера. Франц Лефорт родился в Женеве, жил в Москве в Немецкой слободе, в 1689 году он познакомился с молодым Петром. Лефорт был для царя опорой, другом, многому Пётр научился у своего спутника, сопровождавшего его в походах и поездках. Район столицы, где жил Франц Лефорт, называется Лефортово.
    Пётр Первый, уезжая с Переславской земли, написал Указ: беречь построенный флот. Но пожар уничтожил  корабли, а небольшой  ботик «Фортуна» удалось сохранить. По решению Владимирского губернатора Ивана Михайловича Долгорукова Музей-усадьба «Ботик Петра Первого» открыл свои двери 1августа 1803 года, для хранения  ботика построили здание. На его фронтоне высечены слова: «Великому Петру усердный Переславль».  В настоящее время Музей-усадьба «Ботик Петра I» включает в свой состав «Ботный дом», открытый в 1803 году и открытые потом сооружения: «Сторожка» - 1842 год, построенная в 1852 году«Триумфальная арка», «Обелиск императору Петру I» – 1852 год, «Белый дворец» для приёмов и балов – 1853 год, «Ротонда» и сооружённый в 1992 году «Памятник ПетруI».
       В «Белом дворце» и поселился Михаил Михайлович Пришвин с семьёй вскоре после приезда на Переславскую землю. В дневнике 10 апреля 1925 года Пришвин пишет: «Дворец существует с 1853 года – в нём почти не жили, он совсем новенький. Между тем деревья, птицы, звери к нему за 70 лет очень привыкли». С первых дней своего пребывания в этих краях Пришвин ведёт фенологические наблюдения вместе с фаунистом, энтомологом, Сергеем Сергеевичем. Из дневника Пришвина 1мая 1925 года: «Сергей Сергеич пошёл ловить жучка-скакунца. К нам прибежала Галя с очками: «Папа очки забыл!» - и бросилась его догонять. А Сергей Сергеич шёл боровым местом по песку и всё по солнышку, потому что знал, что эти жуки живут в знойном месте на солнце, и, чуть только падает тень, они скачут от неё. Много было скакунцов, но тень от Сергея Сергеича падала на них, и они скакали вперёд, без очков он их не мог так рассмотреть, подходил, снова падала тень – и скакали жуки. Как только мы с Галей принесли очки, Сергей Сергеич сразу увидел скакунца, поймал его и опустил в банку с каплей эфира». 13 мая 1925 года Пришвин записывает: «Сергей Сергеич собирает целые вёдра майских жуков, надеясь найти среди них одного с чёрненькой шейкой. Я выудил у него ценные мне сведения, что некоторые виды насекомых встречаются на определённых цветах, и так как цветы определяют пейзаж, то знать это насекомое очень мне полезно (усачи на сосновых брёвнах, шмели на клевере…)». Есть ещё записи в дневнике о встречах Пришвина с Сергеем Сергеевичем. Последняя запись 25 мая 1925 года.
       Михаил Пришвин не указывает фамилии энтузиаста, исследователя жуков и других насекомых, Сергея Сергеевича. Но я попытался всё же узнать его фамилию. Открываю «Указатель имён» в дневниках М.М.Пришвина за 1923 – 1925 годы, изданных в 1999 году: Сергея Сергеевича там нет. Я продолжаю искать фамилию таинственного, интересного мне человека. И вдруг, о радость! – фамилию эту я нашёл в «Указателе имён» во втором издании дневников за эти годы, изданных в 2009 году. Нахожу в указателе «Сергей Сергеевич» и рядом ссылку: «см.Четвериков». Нахожу «Четвериков Сергей Сергеевич (1880 – 1959), биолог, энтомолог.
    Найдя фамилию этого неизвестного мне человека, я сразу же начал изучать его биографию. В интернете есть о Четверикове много публикаций. Изучил, казалось мне, достаточно, чтобы подробно знать о жизни Четверикова. Я узнал, что Четвериков родился в Москве, его ранние годы прошли в Москве и имении Кашинцеве к северу от села Анискина, близ Городищ. Он воспитывался в постоянном общении с природой, в чём немалая заслуга гувернёра.  Его прадед Иван Васильевич Четвериков приобрёл сукновальную фабрику в Городищах на реке Клязьме Богородского уезда Московской губернии, а позднее дом в имении Кашинцеве. Городищи это сейчас посёлок Свердловский, недалеко от города Щёлкова. Раньше это был Богородский уезд, таким образом Четвериков земляк всех нас, ногинчан.
      В ранние годы Четверков перенёс тяжёлую форму брюшного тифа и двусторонний тромбофлебит обеих ног, имел плохое зрение. В 1906 году он окончил Московский университет, стал в 1918 году его доцентом. В 1921 году стал руководителем отдела генетики в Институте экспериментальной биологии. В 1929 году его стали преследовать за работы по генетике и отправили в ссылку на три года. В тридцатые годы двадцатого века генетику считали буржуазной, реакционной наукой. Вернувшись из ссылки, Четвериков работал преподавателем в Владимире, потом был заведующим кафедрой генетики Горьковского университета, стал доктором биологических наук. В 1957 году началось возрождение советской биологической науки. Четвериков умер в июле 1959 года.
     В интернете сообщается, что Четвериков это русский и советский биолог, генетик-эволюционист, сделавший первые шаги  в направлении синтеза менделевской генетики и эволюционной теории Чарльза Дарвина, он стал основоположником современной эволюционной генетики. Биография моего земляка произвела на меня сильное впечатление и я радовался, что Четвериков встречался и работал в Переславском крае вместе с Пришвиным.
     Но нигде в интернете, в биографии Четверикова не рассказано о его работе в этом месте и встречах с Пришвиным. Чтобы узнать об этом связался по телефону с заместителем директора по научной работе Переславль-Залесского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника Светланой Борисовной Рубцовой. Светлана Борисовна мне ответила, что Сергей Сергеевич Четвериков в Переславском крае не работал, а был другой Сергей Сергеевич Геммельман, он биолог, работал в Переславском музее, собрал огромную коллекцию жуков. Для меня её ответ был неожиданным, я начал доказывать, что  именно Четвериков работал в этом музее вместе с Пришвиным, ссылаясь на «Указатель имён» в дневниках писателя. Светлана Борисовна со мной не согласилась, после этого я позвонил Яне Зиновьевне Гришиной – научному работнику и большому специалисту по творчеству и дневникам Пришвина, сотруднику Дома-музея М.М. Пришвина в Дунине. Я спросил у неё, почему в «Указателе имён» записан именно Четвериков, а это вовсе не он, а Геммельман. Яна Зиновьевна сказала, что это ошибка составителя  указателя, а кто  допустил ошибку она не знает. Так завершилась моя эпопея с Четвериковым. 
     Светлана Борисовна Рубцова была права: с Пришвиным в Переславском крае встречался Сергей Сергеевич Геммельман. У него много общего, похожих событий в биографии с Четвериковым, поэтому так легко можно было ошибиться автору указателя имён в дневниках Пришвина.
    Сергей Сергеевич Геммельман родился 9 октября 1877 года в Москве. В царское время Геммельман был переславским купцом, занимал должность городского головы. Он писал стихи, но самым большим увлечением Сергея Сергеевича было собирание насекомых. Пришвин в «Родниках Берендея» написал о нём так: «Грузный, весь заросший волосами, сам похожий на большого букана учёный, способный Сергей Сергеевич».  Впервые романтические, наполненные поэзией «Родники Берендея» опубликованы в 1925 году. В 1935 году это произведение опубликовано с дополнениями под названием «Календарь природы». Дочь Геммельмана Галина  помогала отцу в сборе божьих коровок. Пришвин упомянул её в рассказе «Прилёт журавлей». Геммельман назвал в честь дочери одну из описанных им вариаций божьей коровки. Он собрал и определил более 30 тысяч насекомых. Часть коллекции Геммельмана сохранилась в переславском музее, он там работал с января 1925 года.
     Геммельман был уволен с работы и арестован по ложному обвинению (чистка госаппарата) 8 декабря 1930 года. Он лишался права проживания в двенадцати пунктах. В 1931 году Геммельман перешёл на работу в Ярославском музее. В конце жизни он потерял зрение. В 1938 году  Геммельман скончался. Реабилитирован он в январе 1959 года.
      А теперь мой рассказ о директоре Переславского музея Михаиле Ивановиче Смирнове. Он родился 28 сентября 1868 года в Переславском уезде в семье священника. Смирнов учился в Переславском духовном училище. В 1889 году окончил Вифанскую семинарию. В 1914 году он окончил с золотой медалью Нижегородское отделение Московского археологического института. В 1917 году он вернулся в Переславль-Залесский, где возглавил отделение милиции, а в свободное время изучал родной край. В 1918 году Смирнову поручили провести работу по организации местного музея. Михаил Иванович приложил много сил к этому делу. Музей был открыт 28 мая 1919 года. Смирнов перевозил художественные и исторические предметы из имений, церквей, монастырей. Вывозил старинные иконы, старинное шитьё, ткани, книги, архивные материалы.
     В 1920 году Переславскому музею передана усадьба «Ботик» вместе с Петровским музеем и прилегающим участком. На «Ботике» начали работать учёные разных ведомств. В 1923 году музею переданы переславские монастыри. Смирнов проводил и археологические раскопки. В 1920-х годах он открыл неолитические стоянки на берегах Плещеева озера. В августе 1924 года он проехал на лодке по реке Вёксе и открыл неолитическую стоянку в урочище «Польцо». После этого нашёл ещё две неолитические стоянки на берегу Сомина озера. В 1924 году на Ватутинском озере им были найдены керамические и кремниевые орудия неолитического времени.
       В 1925 году Смирнов организовал большую экспедицию на лодках. В ней вместе со Смирновым участвовали научные сотрудники музея  Сергей Сергеевич Геммельман, Михаил Михайлович Пришвин, трое юных краеведов и хозяин лодки Константин Павлович Никольский, женатый на сестре Смирнова. Никольский был выведен в карикатурном виде под именем попа Филимона в очерке «Родники Берендея». В  1925 году эту поездку Смирнов описал в очерке «По забытым путям Залесья». Из дневника Пришвина 31 мая 1925 года: «Возвращение Михаила Ивановича из Москвы и начало приготовления к экскурсии». А через четыре дня, 4 июня, Михаил Михайлович составил список необходимых для путешествия вещей и записал его в дневнике. 7 июня 1925 года – последняя летняя запись года в дневнике. Следующую запись Пришвин сделал только 5 сентября 1925 года. Можно предположить, что экспедиция продолжалась около трёх месяцев.
        Написал об этой экспедиции в своих воспоминаниях об отце и Пётр Михайлович Пришвин. Привожу некоторые цитаты из его книги. «Началась подготовка к экспедиции. Первый и наиболее трудный вопрос был в материальном обеспечении экспедиции, на что с большим трудом была выбита «огромная» сумма в пятьдесят рублей. Затем был утверждён состав экспедиции: начальник – заведующий музеем Смирнов, фаунист Сергей Сергеевич, художник Борис Иванович, знаменитый археолог из Ленинграда академик Спицын, писатель Пришвин и рабочая сила. В состав рабсилы входили: три студента из Ленинграда («робинзоны»), трое «сосунков» - Лёва, я и Севка (сын Смирнова) и «безработный» Отец Филимон (поп), - всего двенадцать человек. Маршрут был намечен по самым глухим местам, где только возможно продвижение, - пешком или на лодках: Усолье – Копнино – Андрианово – Новосёлки – Ведомша – село Новое (на шоссе Москва – Ярославль, в восемнадцати верстах от Переславля). Мнение большинства экспедиции склонялось в пользу передвижения на лодках, в пользу водного маршрута было и то, что в плане экспедиции намечались раскопки стоянок древнего человека на реках Вёкса, Сомино, Нерль и Кубря. Протяжённость маршрута около двухсот километров. Все распределились по трём лодкам: на самой большой (на «попе») ехали все солидные пожилые люди: Смирнов, Сергей Сергеевич, Борис Иванович, Спицын, М. Пришвин и могучий о. Филимон. Их лодка напоминала могучий авианосец, на фоне которого наш ботик с тремя «сосунками»  и лодочка с тремя «робинзонами» выглядели маленькими торпедными катерами, весьма жиденькими против «попа». Далее Пётр Михайлович написал об очень скудном запасе продовольствия для путешествия: «Вся надежда была на «подножный» корм, к тому же у нас были ружья и вся рыболовная снасть. «Робинзоны» вооружились прекрасным пистолетом «Маузер» с большим запасом патронов».
      Далее Пётр Михайлович пишет: «Свое описание этой экспедиции отец вёл настолько пунктуально и тщательно, что нет нужды что-либо добавлять к его очерку «Робинзоны», включённому в «Календарь природы».  Пётр Михайлович в своих воспоминаниях приводит несколько эпизодов, не вошедших в очерк отца. Он подробно рассказывает о питании в течение поездки. Также интересно описывает он проводимые раскопки:
      «На стоянках неолитического человека мы делали шурфы и находили множество черепков глиняной посуды, которые сортировал наш академик. Особый интерес к раскопкам проявлял брат Лёва. Он же был особенно активен  при вскрытии древнего захоронения вблизи деревни Хмельники, в трёх верстах от озера Сомино. В захоронении, кроме скелета мужчины никаких предметов мы не нашли; по мнению академика Спицына, человек этот был колдуном и повешен (смещение шейных позвонков скелета): колдунов в те времена принято было вешать. (Как ни странно, но колдун в виде скелета сумел повлиять роковым образом на дальнейшие взаимоотношения отца с заведующим музеем Смирновым.) Описывая эти раскопки, папа восхищался академиком Спицыным, его упорством, эрудицией и знанием любимого дела; остальные участники в его тексте предстают людьми уставшими, потерявшими веру в успех раскопок – в их числе он сам и Смирнов.
    Кратко о Спицыне. Александр Андреевич Спицын (1858 – 1931) – русский и советский археолог, профессор, член корреспондент академии наук СССР. Он крупнейший специалист по средневековым русским надписям. Спицын был крупным знатоком славянских древностей, рассматривал историю как комплексную науку, неотъемлемой частью которой считал археологию. Спицын первым составил научные руководства по археологическим разведкам и раскопкам. Он автор около трёхсот научных работ и публикаций.
     Пётр Михайлович вспоминает о дальнейших приключениях в экспедиции, о посещении села Копнина, о сложностях и удачах с добыванием питания, о праздниках в деревнях Григорово – Андрианово, о пребывании в селе Ведомши, о завершении экспедиции и возвращении в Переславль-Залесский.
     В воспоминаниях после экспедиции Пётр Михайлович продолжает писать о следующих событиях:
     «Но вернёмся на «Ботик». Здесь отец работал очень много – над «Торфом», фенологическими зарисовками и записями в дневник. Условия для его работы были, по тем временам, прекрасными, - особенно в сравнении с Талдомом, Дубровками, не говоря уже об Иваниках и Смоленской губернии. Тишина, жизнь в лесу, на берегу чудесного, сказочного озера, с охотой почти на все виды дичи, в окружении семьи и любимых собак! Казалось бы, можно, по примеру Шолохова, осесть на этом месте, - так нет же: опять поиски новых мест! Правда, многое здесь определила размолвка отца с заведующим музеем Смирновым. Властный, самолюбивый, затаивший обиду на отца за «Робинзонаду», - Смирнов стал теснить его со всех сторон, для начала отказавшись платить за отопление из средств музея. Далее Пётр Михайлович подробно рассказывает о своей охоте на гусей и волков в тех краях и продолжении разногласий со Смирновым:
     «Заведующий музеем продолжал всячески притеснять нашу семью, так что, несмотря на хорошие условия для папиной работы, было принято решение переезжать».
    Но вернусь к дневникам Пришвина 1925 – 1926 годов. В 1925 году, летом, во время экспедиции Пришвин в дневнике вёл записи, которые использовал для создания своих будущих произведений. Видимо, поэтому в течение трёх месяцев (с 7 июня до 5 сентября) они не опубликованы в официальном издании. Вернувшись на «Ботик», Пришвин продолжил прерванную работу над романом «Кащеева цепь». Об этой работе он подробно рассказывает в дневниках.
     В 1925 году, в восьмом номере журнала «Красная новь» появляется первая часть очерков – фенологических наблюдений Пришвина под названием «Родники Берендея» с подзаголовком «из записок фенолога с биостанции «Ботик». В 1926 году в Госиздате вышла в расширенном составе книга Пришвина «Родники Берендея». В своей книге «Пришвин в Московском крае» писатель Александр Дмитриевич Тимрот пишет: «Пришвин спешит сообщить Горькому: «Только что вышла моя новая книжечка «Родники» и я рад этому малому, чтобы ответить на ваше добро… Мне хотелось бы, чтобы «Родники» заменили вам письмо от близкого человека с родины, которую вы бесконечно любите… Конечно, это не работа, а работка, но я всё надеюсь, что мне скоро удастся сделать нечто большее».
        Далее Тимрот пишет: «На книге «Родники Берендея» Пришвин сделал надпись: «Максиму Горькому с глубоким уважением и братской любовью. Михаил Пришвин».
       Отвечая на это послание, Горький писал: «Я думаю, что такого природолюба, такого принципиального знатока природы и чистейшего поэта её, как вы, М.М., в нашей литературе – не было. Догадывался я об этом ещё во времена «Чёрного араба», «Колобка», «Края непуганых птиц», окончательно убедился, читая совершенно изумительные «Родники». В дальнейшем Пришвин продолжает работу над фенологическими очерками и, закончив её, публикует все эти очерки, в полном объёме в «Календаре природы» в третьем томе своих сочинений ( Собрание сочинений 1935 – 1939 г.г.). В «Календаре природы» «Родники Берендея» опубликованы под названием «Весна».
     В Переславле-Залесском Пришвин подружился с известным художником Дмитрием Николаевичем Кардовским (1866 – 1943). Вместе они проводят много времени, беседуют о жизни, литературе и искусстве. 17 сентября 1925 года он записал в дневнике: «Вечером зашёл ко мне художник Дмитрий Николаевич Кардовский». А через два дня, 19 сентября сделал такую запись: «Я читаю у Кардовских (Дмитрий Николаевич и Ольга Людвиговна) начало своего нового романа и окончательно утвердился в нём: работаю зиму».
    Между тем жизнь Пришвина на «Ботике» с семьёй продолжается. Он активно занимается литературной работой, не забывает и об охоте, ведёт фенологические наблюдения и пишет дневник. Неприятности у него в местном музее в отношениях с Михаилом Ивановичем Смирновым продолжаются. 15 мая 1926 года Пришвин пишет в дневнике о Смирнове: «У Мих. Ив. две болезни: одна властолюбие, другая – скаредность, и одно идёт параллельно другому, так эти моменты сгущения власти приходятся всегда к денежным выдачам: служить из-за этого с ним невозможно. Самолюбие, материально подкрепляемое жадностью». Весной 1926 года Михаил Михайлович решил  переехать из  Переславля-Залесского ближе к Москве. Выбор дальнейшего места жительства пал на Сергиев Посад, переименованный вскоре в Загорск. Пришвин долго решал, как ему переезжать, как приобрести жильё для себя и своей семьи. Сначала он хотел снимать квартиру в Загорске, но ему друзья советовали купить там дом. Для покупки дома у Пришвина не хватало денег. 23 мая 1926 года он записал в дневнике: «Поехал к Троице нанимать квартиру, не оказалось квартир. Яковлев посоветовал купить дом. Я поехал доставать денег и, как маньяк, носился по Москве. Обещали в «Рабочей газете» 1000 руб., в «Новом Мире» дали 1000 р».
      Денежные авансы на покупку дома надо возвращать и Пришвин намечает темы очерков и рассказов в «Рабочую газету», в «Новый Мир», в «Мурзилку» и «Красную новь». Но всё же его не оставляет мысль о снятии квартиры, о дешёвой плате за неё и о возможности в ней сосредоточиться для работы над написанием  романа, его завершении и издании собрания сочинений, в то же время писать изредка в «Рабочую газету» очерки.  О своих перспективах Пришвин пишет в дневнике 29 мая: «Словом, выходило, что если я дом покупаю, то я – газетчик, если не покупаю – пишу роман: дом или роман». Для решения проблемы с жильём Пришвин собрал свою семью, изложил всё подробно и поставил на голосование . Мнения членов семьи разошлись, хотя и хотелось жить в собственном доме, но они готовы были подождать и дать возможность завершить Пришвину написание романа. В этот же день он записал в дневнике:  «Мне пришло в голову компромиссное решение: купить, если хозяйка согласится взять 1000 руб., и рассрочить остальные на 2 года».
     31 мая 1926 года Пришвин пишет в дневнике: «Лёва прислал телеграмму, что хозяйка согласна продать дом за 1000 руб. и потом 2 года уплачивать ежемесячно по 100 р. Не знаю, хорошо ли будет. Всё Яковлев наделал: подтолкнул». Через несколько дней, 4 июня, он пишет в дневнике: «Мои ближайшие задачи: 1) Новое звено «Кащеевой цепи». 2) Описание быта горнорабочих на Берендеевом болоте.  3) Переезд в Сергиев». В Сергиев Посад Пришвин приехал 9 июня 1926 года, а через два дня купил там дом  по адресу: улица Комсомольская, дом №75.
      После этого он быстро вернулся к себе на «Ботик»: Пришвин вёл большую работу над очерком «Торф». 17 июня 1926 года он написал в дневнике: «Пишу о торфе. Сам изумляюсь своей способности вбирать в себя материалы, такую массу в такое короткое время: в три дня вся разработка торфа у меня готова. Лёва просит научить его, я говорю:
     - Надо выйти из себя и отдаться тому огню, в котором сгорает жизнь. Мы и сами горим, но в себе это не можем заметить, и необходимо выйти из себя и так принять участие. Наблюдать же можно со всех сторон одинаково, откуда ни подойди, потому что жизнь круглая и горит, как солнце, везде одинаково».
      В конце своих воспоминаний о жизни Михаила Пришвина на «Ботике» в Переславле-Залесском, его сын Пётр Михайлович пишет: «Заведующий музеем  продолжал всячески притеснять нашу семью, так что, несмотря на хорошие условия для папиной работы, было принято решение переезжать. В последних чудесных и светлых рассказах отца, созданных на «Ботике», проскальзывают мрачные мысли, причину которых, не зная реальных обстоятельств, трудно понять. Отец часто уходил от борьбы с неприятностями в жизни, - он был решителен и настойчив в борьбе с интригами на литературном фронте, каковых в то время было немало».
     Пришвин продолжает жить на «Ботике», проводит последние, прощальные фенологические наблюдения над чудесной природой, помещает в дневник философские рассуждения о текущей жизни и о своём месте в ней, а семья его готовится к переезду.  В дневнике за 29 июня он пишет: «Завтра Ефрос. Павл. Едет в Сергиев укрепляться в доме, а Лёва в Москву» и запись 1 июля: «Вчера уехали Лёва и Ефрос. Павл. в Сергиев». Правда, через неделю они, уставшие от дел в доме в Сергиеве, вернулись к Пришвину на «Ботик» и жизнь там продолжается. Запись в дневнике 19 июля: «Покончено с купчей. Дом куплен по-охотничьи, дом в три окошка на улицу, с двумя берёзами на восток». Но переезд семьи в купленный дом задерживается: из него надо выселять жильцов. Этим занимался сын Пришвина Лёва. Он прислал письмо 22 августа, «что дело с выселением жильцов из купленного дома осложняется».
      Однако, жильцы были выселены и уже на следующий день, 23 августа 1926 года, Пришвин записал в дневнике: «Великий переезд в Сергиев к своему дому». Пётр Михайлович пишет в воспоминаниях об отце: «Итак, решено было переезжать, что и было выполнено очень быстро. Лёва, как я уже говорил, поступил на этнографический факультет Московского университета, Андрей  – на археологический. Мне нужно было оканчивать школу-девятилетку в Переславле. Отец и мать в который уже раз снялись с насиженного места и переехали в Сергиев, где и укоренились. Я остался один, но не на «Ботике», а в самом Переславле у общих наших знакомых – художников Кардовского и его жены Де ла Вос-Кардовской. Они каждый год ранней весной приезжали на свою дачу, очень обширную, с тенистым липовым парком, клумбами цветов, крокетными и теннисными площадками, тщательно ухоженными». Здесь в тексте – Андрей это двоюродный брат Петра Михайловича Пришвина по отцу.
      Пришвин уехал из Переславля- Залесского, а Михаил Иванович Смирнов продолжал там жить и работать в музее. Но в конце двадцатых годов двадцатого века началось наступление на краеведение по всей стране. 22 января 1930 года Смирнов был уволен из музея и арестован. Потом он работал в музее-усадьбе «Коломенское», где снова был арестован и вместе с женой выслан в  Западную Сибирь на три года с формулировкой «за неправильную постановку музейно-краеведческой работы». Этому предшествовали месяцы тюремного заключения. Такая же судьба была в то время у всех известных краеведов страны. Вернувшись из ссылки, Смирнов работал в музее «Коломенское». Он скончался 2 ноября 1949 года в инвалидном доме в пригороде Коломны. Жители Переславского края хранят добрую память о своём земляке, историке и краеведе, создателе уникального музея, Михаиле Ивановиче Смирнове. 
      Пришвин уехал в Загорск, но чудесная, сказочная  переславская земля осталась в его душе навсегда и он ещё два раза на неё возвращался и жил там. Это место стало для Михаила Михайловича родным. Он пишет в «Родниках Берендея»: «У многих чувство родины связано с ландшафтом земли, на которой родился… но чувство к матери-родине даёт мне возможность каждый ландшафт, к которому я прикасаюсь этим чувством, преобразить в мою родину. Мне даже и жить не нужно долго в каком-нибудь краю, мне довольно взглянуть на любой ландшафт с тем страстным чувством земли, какое было у моей матери, чтобы эта земля стала мне родной».
      Побывал я Переславле-Залесском два раза. Первый раз я был там на экскурсии 27 июля 2002 года. Выехали рано и целый день потратили на ознакомление с музеем и городом. Купались в Плещеевом озере. Через несколько лет, к сожалению», я был в Переславле-Залесском проездом, ездил на экскурсию в Ярославль.
                17.07. 2021 г.