***

                19.07.2021


                «Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие......"(2-ое Тимофею 3:1-5)

Если это - последнее время, время, за которым ничего больше не последует, то, возможно, приговорённые имеют право на последние же желания? Я бы хотела, чтобы меня активировали во всех для меня возможных версиях, из этого следует , чтобы дожить все жизни, которые вложены мне в сознание. 

В одной из них я вечным полубродягой-полустудентом валяюсь на неразобранной постели какой-то Питерской коммуналки с неизменной сигаретой во рту, дочитываю к рассвету что-то с безумно глубоким акцентом, философское и дарующее разом все неоткрытые смыслы, и прекращающее пустоту.  Чтобы сорваться с места в мятых джинсах и с рюкзаком вглубь человеческой свалки, и бежать, и делать какое-то своё, огромной ценности - дело, способное сокрушить мировые основы и привести общество к процветанию и счастью. Чтоб оно пело. И сама я, поджарая и коротко стриженная, динамичная и вечно спешащая - абсолютно счастлива вариться в ворохе идей и действ, в обществе таких же балбесов, стремящихся изменить мир, так же верящих в настоящее.

В другой своей ипостаси я работаю в команде. Возможно, я врач, но скорее - следак. Идеальный такой важняк из сериала, который взяток не берёт, которому за державу обидно, который всегда у черты. У меня муж-профессор и однушка на окраине, может Москвы, а может Читы,  давно утраченные амбиции и иллюзии, но твёрдая убеждённость в необходимости того, что делаю, что оно ценно и видно.  Чёртов профессиональный опыт и офигенная команда, с которой мы «и Крым, и рым...» С мужем вижусь редко, говорим в основном о работе, моей или его, хотели завести собаку, но ограничились хомяком. И всё это неважно, - важно, что давно вросшие друг в друга люди, которым достаточно того, что есть, и им вместе легко.

Ещё вижу, конечно, писательницу. Дурацкое слово в женском роде. Да и в мужском звучит так себе. Очёчки и дубовый стол второстепенны. Вот издатель. Или издательство. Пресс-конференции с идиотскими вопросами и ненужнейшие автограф-сессии, как плата за возможность сесть за этот дубовый-стоеросовый и  эти сонмы мыслей отправлять в неведомый путь на поиски ищущего и ждущего их принять читателя, - кому интересен ты.  И наполняться аморфным состоянием счастья и деяния, и пониманием - жизнь не проходит мимо. Важность оценена, вымерена, взвешена  и ощутима.

В одной из жизней мне уютно быть Мамой, большой Мамой Большого дома, где родились и шумно живут все мои нерождённые дети рядом с теми, кто есть. И их много, много и внуков, и суеты, и кушать готовят в больших кастрюлях, после обеда режут два арбуза, яблони в саду гнуться до земли от плодов, их пять или шесть,  дети и внуки путаются по именам и дела делаются на «эй, ухнем», и хохот, и гам, и музыка. И стол тут уж непременно дубовый огромного размера, и скатерти, и супница пузатая, и бокалы соответствуют напиткам, и ты важнейший из узников.  Розы в вазах и розы на кустах, вечерние чаепития на террасе, самовар, собаки. Библиотека и разговоры - о книгах, о пристройке, об атеистах и милости Божьей. И Большая мама так переполнена благодарности всем творцам и создателям за свою огромную семью, так горда их успехами и так успокоена, что большего счастья и желать бы уже невозможно.