Окраина о Доне и казаках. Владимир Морж

Весёлое

Автобус в Весёлый – весёлый автобус,
в Весёлом уже веселятся лет двести,
у весельчаков замечательный тонус
с тех пор, как живут они на новом месте*.

За норов и бунты – велением Круга –
пройти сорок вёрст (путь не больно извилист)...
«Изгнание – вред или польза с докукой?» –
за чаркой решали и веселились.

Построили спьяну семь новых подворий,
семь юртовых резали новых наделов...
Так польза ли, вред в круговом приговоре,
что семеро весело взялись за дело?

За Манычем, вспомнив веселье каганов,
проснувшись, смеялись семь двадцать курганов...**

* Хутор Весёлый построили в середине XIX в. семеро казаков с семьями из станицы Багаевской, которых выселили за бунтарский характер. Строили землянки после изрядной попойки. Так и назвали: Весёлая Семиизбянка.
** Недалеко от хутора за Манычем сохранились 27 курганов скифо-сарматского и хазарского периодов.

Озеро

Гудела степь копытами сайгачьими –
Гудило.
И бдело солнышко «анти-бродячему»,
будило.
Тут лесом камыши, тростник – такое вот
раздолье,
вода мутна размывами оскорева*
и с солью.
И рыба бьётся жирной разговельщицей
брюхасто,
стреляют цапли в воду, метко целятся
клювасто.
На острова за травами мясистыми
манило,
переплывут рогатыми дефисами
Гудило.

* Оскорь, осоко́рь — вид тополя семейства ивовые.


Песня о землянике

Гридьба** в корабле
и плывёт домой...
Перепёлки в степи,
лебеди в небе,
сула в Дону,
а клу́ба в гае.
Клубу да в туес,
да водой ключевой,
да на берёсту,
да в тесто.
Кашу из печи на стол,
пироги в печи:
клуба подтекла,
красно, сладко!..
Гридьба с корабля
да на пир:
перепела да лебеди,
осетры да сулы,
а пироги с клубой:
сладкой кровью
по усам, рукам.
Эй, молодка!
Дай полотенце
утереться!
Не спеши!
Уста земляничные,
рай после битвы,
возьми янтарь!
Эй, спой, спой!
Вот она, клуба!
О ней спой!

** Гридьба – княжеские воины, младшая дружина князя.


Станица Гниловская. 1914

На расходе у Дона
и гнилого Донца
не бегут ныне кони,
там – владенья купца.

Курени – городские,
хлеб базар продаёт,
церковь там, мастерские
и кирпичный завод.

Чебаков и чехоней,
судаков, карпов, щук:
за одну только тоню* –
рыб две тысячи штук.

Мирно там и уездно,
без раздор и без смут,
по дороге железной
паровозы ползут.

Не казак во смирёне,
не по шее хомут,
в Гниловской вольной Тоне
девки звонко поют

про лихих атаманов,
кто рубака, кто смел,
бил казак басурманов,
на Азове сидел...

Из Черкасска в станицу
не примчится гонец,
что забыто в столице, –
знает Мёртвый Донец:

в диком поле тюльпанно
заалеет весна,
далеко за курганом
тихо бродит война.

* То́ня – место на реке, где ловят рыбы неводом. Здесь – одна
выборка рыбы неводом.


Конь

Ковыль и пыль, жара и пот, –
бежал-летел в степи карьером
от доньев балок до высот:
обрывист, крут у неба берег.

И прыгнул вверх что было сил –
там облака манят прохладой,
нырял и фыркал, просто плыл
и ржал,
                  от брызг ушами прядал.

И мир качал из баловства,
боками небо раздвигая,
немножко недоумевал:
а небо – как вода донская.