Чёрной ночь чёрный кот прыгнул в чёрный дымоход

У него было девять Жизней — и сказал он об это не мне, но я услышала. Видимо, он не принимал меня особо во внимание. Как чашку, как заколку для галстука (мы никогда не виделись вне моих снов, но я была уверена, что у него была для особых случаев такая вещица).

Его всепоглощающая любовь к себе  должна была снабдить образ чем-то таким, чего нет у других. По меньшей мере у 99,9%.

Предполагаю, чашку ему подарила очередная пассия. Шило-зажим он купил, более вероятно, сам — в магазине куда дам просто не допускают. Как не пускают в церковь женщин в нечистые дни. В этих магазинах для женщин в принципе не бывает чистых дне.

Я знаю поверье про девять жизней. В моем любимом Египте такое поверье есть про кошек. Коты никогда не ценились в Египетском Мире Мёртвых — только кошки. Каждая их них имела в своей власти девять человеческих душ. Когда человек отходил в Мир Иной — кошка сникала. И так до самого последнего своего адепта. Смерть последнего тела человеческого приносила в мир смерть тела кошки.

Кошка лишалась всей своей собственности и ей больше не за что было тут зацепиться. Да, люди опасались, что черная кошка может попытаться выкупить себе еще кусочек живой энергии, путаясь по  ногами. Люди боялись по старой памяти. По той памяти, которую им стерли 300 лет назад. Счастье людей было в том, что память стерли и кошкам. Им больше не приходило на ум, как прабабушки продлевали себе жизнь. Бояться каких бы то ни было кошек больше не имело смысла.

Девять — стало предельной возможностью.