Старший сын

Мальчик со шпагой смотрит на старый город:
Где-то там небо в алмазах и Медный всадник.
«Мама, я вырос, – думает. – Что ж так скоро?
Лес превратился в крошечный палисадник.

Белые ночи стали мешать работе.
Я сорок пять сотен раз проверял: мешают.
Чайф, Воскресение, Битлз – давно не в моде.
Даже Тату устарели и Pussy Riot».

Как там, в той песне «Черного обелиска»?
«Я остаюсь, чтобы жить», только что в том толку,
Если наступит завтра, а я – вне списка
Тех, кто способен просто не быть подонком?

Эта дорога – гонки по вертикали
В звуке аккордов «Крейцеровой сонаты».
В списках не значился – значит, тебя не звали,
По эту сторону рая – тебе не рады.

Близится утро. Дожить до рассвета – вышло.
Город и звезды бледнеют при свете солнца.
Мальчик, зажмурив глаза, упоённо дышит,
Руку кладет на эфес и легко смеется:

«Люди как боги – мало войны и мира,
Нужно всё больше, лучше, дороже, выше.
Как было в Библии? Не сотвори кумира?
Ну извините, не сотворить – не вышло.

Вот, я и сам тут выстроил параллели,
Всех был готов зачесать под одну гребенку.
Трудно быть богом. Не быть им – еще труднее,
Если в тебе сохранилась душа ребенка».

Мелкие боги рисуют на досках мелом.
Бог мелочей что-то пишет в своей тетради,
Буквы выводит неловко и неумело:
«Если здесь всё не зря, то чего же ради?»

Бог мелочей устает, разминает руку.
Пишет опять: «Для чего мы нужны планете?
Кто мы для мира, кто мы вообще друг другу?
Братья и сестры или отцы и дети?»

Мальчик, вооруженный пером и шпагой,
Смотрит на Невский, будто впервые видит:
От Маяковской можно пешком до Спасской,
А на Сенной повернуть и к Садовой выйти…


(Примечание: в тексте использовано 30+ названий книг)