Про эту

Плеяды мандатов и скопища ксив –
всё канет когда-нибудь в Лету,
бумаги бессчетные спишут в архив,
спалят и архивы, но эту...

Не пропуск, не вексель, не ордер, не акт, 
не паспорт, не чек и не справка –
то с новой реальностью честный «контракт»,
на вирус коварный поправка.

Отринув сомненья, скажу себе: «верь»,
хоть «эту» загнали в квадраты –
откроет без шума в заветное дверь –
туда, где ликуют купаты.

Там бесится с жиру на блюде шашлык,
а модница – острая пицца
неистово в танце обнимет язык –
желудку пустому сестрица.

Представлю с горошком салат оливье –
для сердца бальзам, лучик Феба,
и как, уподобившись белой ладье,
душистое облако хлеба

скользит по волнам огневого борща,
вспухая от сладостной неги,
и как под десницей судьбы трепеща,
зеленые никнут побеги.

А после десерт, ледяной, как торос
потопит изжоги «титаник»,
и радость доставит коньяк-виртуоз,
открыв в незабвенное краник.

Себе говорю я: туда поспеши,
где повар ваяет котлету
для тех, кто помимо банкнот и души
имеет в загашнике «эту».

У врат ресторана, как Цербер застыл
суровый, плечистый охранник,
терзается хипстер, что сер и уныл,
желает он веганский драник.

Иные секьюрити справки суют,
ругаются, брызжут слюною,
надеясь найти в ресторане уют, –
их гонят поганой метлою.

Но я достаю из широких штанин,
желая наесться от пуза,
ту «эту», весьма своенравную, блин,
квадратом бесценного груза!