Несносные яйца лунатика

  В эскападе неразборчивых криков в трафике трудно поймать такси, как и блох на собаке, самостоятельно прогуливающейся по Пятой авеню, которую намеренно потеряли изверги-хозяева.
  Балансирующему между небом и землёй остаётся только мечтать об окуджавином последнем синем троллейбусе переполненном чувствами.
  Работа Алекса Годоя в сыскном агентстве "Сбивчивые каблуки" достаточно пыльная независимо от того кто на кого смахивает в результате полимеризации ужесточённых методов насилия над личностью как таковой, когда по просьбе милой спутницы садишься на вёсла и не хочешь с них слезать.
  Не склонное потакать придерживающимся теории "По усам текло, а в рот не попало" агентство, паразитирующее на дотациях акционерной компании, заботящейся о коллатеральных потерях института брака, несло материальную отетственность за промахи гольфистов, не попавших в соответствующие лунки на обратной стороне монголоидной Луны.
  Найти себя в иной ипостаси стало прерогативой Алекса.
  Он разочарованно вернулся домой, чтобы выйти через балкон на свежий воздух на уровне незадымлённого 35-го этажа и дальше вдоль наружной стены.
  Загустевший туман в голове идущего по карнизу рассеялся в неубедительно звучащих шагах, но немедленных всходов от него ожидать не следовало - мешали ностальгические пирамидальные тополя Южного берега Крыма.
  Кроме того его безумно раздражала картина "Снятое молоко", приобретённая на аукционе Сотби и безжалостно повешенная супругой в фойе, в голосе которой преобладали баритональные нотки в басовом регистре.
  Годой подумал, что двойной Нельсон в спортивной борьбе (сзади за шею обеими руками) представляет собой захватывающее зрелище, когда за плечами ощущается учащённое дыхание моря, доносящего запах "Мадзареллы" в интерпретации Джо Дессена в результате первого отжима аранжировщика Джима Вестчестера, временно исполняющего функции директора "Патронажная фабрика звёзд первой величины" в курятнике "Несносные яйца".
  Прочитав всё это, вы убедитесь, что я, Фима Планктон, не ловлю читателя на ненормативную леску (извините, лексику) бомжатника.
  Я - подмастерье слова не буду напрашиваться на комплименты, они для меня непозволительная роскошь.
  Но если вы удосужитесь подвергнуть внимательному анализу словесную вязь, то заметите, что в недрах моего на первый взгляд бессвязного рассказа присутствует изысканная мускульная дистрофия русского языка, являющегося для меня-американца вторым по отцовской линии.
  И всё потому, что написание эссе на злобу дня доброты озарённой улыбкой не добавляет.