Взгляд на душу. Спиноза 7

     Если бы во Вселенной, которую выстроил и развернул перед нами Спиноза, можно было бы взять бесконечную линейку и отмерить её концы, то мы увидели бы, что одну позицию в ней занимали бы простые тела, не имеющие никакого внутреннего содержания, и таким образом представляющие из себя протяжённость как таковую; а с другой стороны, вторую позицию занимал бы Бог, или единая субстанция или природа, которые собственно говоря всё заключали бы в себе, то есть имели бы абсолютно совершенное внутреннее содержание. Таким образом, протяжение представляло бы для нас "внешнесть" и "другость", а мышление или природа или бытие представляли бы имманентность и самость. Строго говоря, природа у Спинозы означает вобранные в себя отношения. Вот мы говорим "природа такой-то вещи" и подразумеваем под этим те вошедшие внутрь неё отношения. которые она в себе содержит. Быть в природе означает для нас - быть включёнными в нечто более обширное, чем мы сами, то есть содержаться в чём-то, быть вобранным чем-то. А мы всегда внутри природы и выскочить из неё в абсолютном смысле слова не сможем, но не всегда мы ясно ощущаем эту свою причастность универсальному целому.    

     Природность означает "вобранность" или "бытие-в..." по Хайдеггеру (но отдельно напомним, что это не бытие воды в стакане или стола в комнате, а неустранимое и неотделимое от нас бытие - реально вобранное, ставшее нашей сущностью, между тем как вода в стакане индифферентна к стакану, также как и стол в комнате индифферентен к самой комнате, он мог бы стоять и в коридоре и на кухне.). Природа - это неотторжимость, ну а если отторжимость , то гибель, уничтожение. Если из меня изъять эти вобранные в меня отношения, то и меня не станет, я исчезну - вот что такое природа. А так во мне очень много всякого разного "привходящего", как называл его Аристотель. Оно появляется во мне и покидает меня, не затрагивая принципиально моей сущности.

    Но вернёмся к простым телам, они, оказывается у нас совершенно не имеют своей природы - ведь у них нет внутреннего содержания. Спиноза говорит: простые тела это такие тела, которые отличаются друг от друга только движением и покоем, плюс ещё разновидностью этого движения - большей или меньшей скоростью. Вот всё, что имеется для простых тел. При такой характеристике мы, конечно, очень быстро узнаём эти простые тела - они есть тела "геометрические" и "механические". Две этих науки - геометрия и механика изучают простые тела. И нельзя сказать, что они изучают несуществующее - мы можем рассматривать движение металлического шара, а можем рассматривать движение птицы, и вплоть до движения человека и геометрии его тела. Более того, Спиноза предлагает нам рассмотреть даже геометрию его души - "я буду изучать страсти и влечения души таким же способом, каким изучаются линии, поверхности и тела." Очень удивительно. Это означает, что я буду рассматривать душу по способу простого тела, буду брать душу как что-то простое. Поэтому излишне обвинять Спинозу в том, что он многого не учёл - он и не собирался. А то, что он собрался сделать - с тем он прекрасно справился - душа была изучена им со стороны её покоя и движения, плюс, опять же прибавляем - со стороны замедления её движения или ускорения её движения, то есть в градациях своей скорости. И глупо обвинять Спинозу в этаком "натурализме" - простые тела отнюдь не "натуральны" - они предельно формальны и данное определение более подошло бы спинозистскому учению. До Спинозы никто этого ещё не делал (Декарт мимоходом, отчасти). В крайнем случае в таком полноценном масштабе никто не делал. Предприятие оказалось грандиозным и насыщенным, несмотря на то, что метод был избран наипростейший... а может быть и именно поэтому?!

    Можно сказать, что любое тело в определённом смысле способно выступать как простое тело. И человека можно швырнуть буквально как какой-нибудь снаряд и он полетит. Вот почему мы имеем дело с определённого рода универсальностью. Но как же душа? Неужели и душу можно швырнуть? Ещё и как! И ударить по ней можно. И душа существует в той же самой божественной субстанции, что и тело, и на неё распространяется всё то самое божественное, что охватывает и тела. Швырнуть душу - это пожалуй звучит аморально для некоторых из нас, но для философа это звучит не менее божественно, чем "душа полетела". Вспомним, ведь мы так и говорим в обиходе, сообразуясь с телесными образами - "душа ушла в пятки", "душа упала", "душа не на месте" (словно у неё есть какое-то геометрическое место). И вот Спиноза не в шутку, не в ассоциацию, а на полном серьёзе занял в точности такую же позицию по отношению к душе. Повторим ещё раз: он представил душу как тело, как простое тело. Но в отличие от нас, всего лишь играющих языком или наоборот - обыгранных языковой стихией, Спиноза извлёк из своей "телесной души" море смыслов. И буквально фактически подтвердил плодотворность этого странного метода. Итак, нельзя сказать, что простых тел не существует, потому что даже душа способна существовать как простое тело. Геометрия души Спинозы наверное была первой её топологией. Но не только топологией - непрерывные преобразования души сменялись здесь ещё и её резкими скачками - аффектами, душа открылась в руках Спинозы как совершенно новая, будущая, неизведанная геометрия. Спиноза показал как душа движется и почему она движется быстрее или медленнее. Однако Спиноза совершенно не рассмотрел то, как душа покоится.

    В этой "телесной" градации души - двигаюсь, приведена в движение, имею способность испытывать воздействие (также, как и какое-то грубое мёртвое тело) у Спинозы не хватило важной составляющей - испытание воздействия, движение и оказывание воздействия, перемены скорости словно бы заслонили от Спинозы вопрос - а покоится ли душа (также, как и любое другое внешнее тело) и если покоится, то когда, и как нам понимать и увидеть её покой?

   В этом пункте мы подошли к моменту, в котором Спиноза неожиданно соприкасается с Аристотелем, ведь у Аристотеля душа почти "передаточный механизм" - она испытывает воздействие и сама оказывает воздействие. Но в своём понятии "энтелехии" или совершенной деятельности, Аристотель пытался доползти до понимания покоя души прямо посреди её движения, потому что энтелехия есть деятельность направленная на саму себя, то есть формально покоящаяся в себе. Но сделав заявку на означенную проблему, Аристотель в вопросе о душе не пошёл дальше общего понимания своей энтелехии, прямо таки можно сказать, приклеил к ней некоторый термин и успокоился. Поэтому в философской традиции наша душа так и не успокоилась по-настоящему))) - философы так и бросили её в мир - совершенно беспокойной.