Т52. Дом. Голосование

Для "Щ-листа" отобрано 25 стихотворений. Ради большей объективности при голосовании произведения приводятся здесь без указания авторства.
*****************

1. Кисмет

У русалки зубы белей, чем снег,
На хвосте алмазные капли вод.
Он идёт к ней, думая, что честней
Утопиться в омуте. У него
Дома тишь да гладь, молода жена,
Озоруют дети, отец речист,
Дочь, ещё горячая ото сна,
Тянет сонно руки. А он кричит,
Заражён болотами, обожжён.
Серебром русалочий тихий смех
За овраги манит, как на рожон,
Сон-трава - к погибели. «Ох, кисмет», -
Говорил татарин, сосед седой.
«Что ты знаешь, старый? Уйди с пути!
Я отравлен, болен, иду не к той,
И жена изменщика не простит!»
У русалки груди в сыром песке,
Шаловлив язык, обжигает рот,
Вкус измены сладок на языке...
Камыши, осока, пропавший брод.
Проникал, опаивал яд любви,
Растекался в теле, меняя кровь.
Плоть её дурманную ртом ловил.
Ночь не на Купалу, а на Покров!
Не сгубила в бездне царица дна:
Приютила временно, на постой,
Уплыла от берега. Не видна
Чешуя в воде. Водоём пустой.
Годы белят пряди в густой косме.
На Покров сбегает он от избы.
Не соврал татарин: и впрямь, кисмет...
Это значит - рок.
Жернова судьбы.

2. Собачья жизнь

Жили-были две бабы,
Пол, как известно, слабый,
Хвостик колечком — лайка,
И челка на лбу — хозяйка.

Лайка её встречала,
Что было уже немало,
В зубах приносила тапки,
От всей души, не за бабки.

В холод постель ей грела,
Ленилась в доме без дела,
Кверху пушистым брюхом,
Когда чесали за ухом.

Была романтична в меру
Любовь с лохматым терьером,
Сразившим воображение
«Дворянским» происхождением.

Хозяйка после обеда,
Укрывшись любимым пледом,
Читала свои романы,
И втайне строила планы.

Но, кроме романов книжных,
Других не случалось в жизни,
И топали по квартире
Две – в тапках, босых — четыре.

У лайки – рай, не иначе,
Прекрасная жизнь собачья,
А у хозяйки что же?
Жизнь собачья тоже.

3. Пересечь две сплошные

Пересечь две сплошные
мыслям беглым в угоду,
но узлы бытовые
без обратного хода.
Стала я словно робот –
колея навязалась:
создаю свой «акрополь»,
не смотря на усталость.
Дом получится стильным,
камень, галька и гравий,
прочь уносятся силы –
не купить, не добавить.

Утекают в Онежье,
под уклон градиента,
к тихой церкви прибрежной
без гвоздей и цемента;
что небесные нити
в кружева завязала,
где на гребни событий
смотрят лики устало;
где из луковок в небо
все кресты прорастают,
триста лет словно хлебом
и надеждой питают.

Пересечь две сплошные,
развернуться – к свободе,
наплевать на штрафные:
так и в Люди выходят.

4. Потому что

Не твори себе кумира,
ну а мне творить позволь,
потому что плачет лира,
потому что снова боль.

Потому что всё из боли –
пёс и кошка, он и я…
Потому что тяжко болен
перебором бытия…

Потому что за окошком,
возле дома моего
воет пёс и чёрной кошкой
ночь… и больше ничего.

5. Сиротство

Опять затеплило, забилось
в колючих шрамах родником,
напоминая про бескрылость,
и боль, несомую тайком,

когда из бережного круга
уютной зыбки прямо в зыбь...
с тех пор идти на зов, аукать,
читать заросших троп изгиб,

искать пристанищ, где придётся;
сжимаясь под крутым горбом
неисправимого уродства,
мечтать, что есть на свете дом…

Где солнца фитилёк замочен
на ночь в янтарь живой воды,
где откликаешься на «доча»,
непригубившая беды,

где знаешь — мир в ограде пялец
расшит искусною канвой
и вечен, как река купальниц,
куда ныряешь с головой;

и что мелки шторма и мили,
раз улыбается светло
тот, кто рукой большой и сильной
отлётков ставит на крыло.

Но не припасть и не прикрыться,
не оборвать в пике вершин...
трепещет память, будто птица,
под позвоночником души.

6. Шлюзы памяти

Запомни этот миг. И молодой шиповник.
И на Твоем плече прививку от него.
Я – вечный Твой поэт и вечный Твой любовник.
И – больше ничего.

Андрей Вознесенский
Все цветы, наверно, сорваны.
Знаешь, нечего терять!..
Разметал нас ветер в стороны.
Время тонкой струйкой вспять
Наполняет шлюзы памяти,
Что, спасаясь, возвела.
А плоты и лодки заняты.
Я — одна и без весла
На обломках... беззащитная
И открытая ветрам.
Год — за десять? Так засчитывать?
А любовь — напополам?
Не винились — половинили
По живому да в крови...
И меня ты прежним именем,
Умоляю, не зови!
Тем, что ласково и трепетно,
По слогам... то с хрипотцой
Звал, шутя, то нежным лепетом
После... глядя мне в лицо...
По крупице, по кирпичику
Возводила каждый шлюз.
Слёзы высохли. За вычетом
Их... сухой остаток шлю.
Но потоком всё вернулось... и
С меткой: выбыл адресат,
Не найти ни дом, ни улицу,
Если только в небесах...
И былых в судьбе возлюбленных
Не бывает... где любовь —
Куст шиповника, изрубленный
В щепки завистью богов.

7. Пляши, мой дом!

Мой дом каким-то ветром занесло
В шеренгу полусонного проспекта —
Фасады будней цвета соли с перцем,
А праздники не выдались числом.

На страже — строй незыблемых пилястр,
Но крыльями помахивает кровля
И, поначалу двигаясь неровно,
Фундамент начинает перепляс.

Пляши, мой дом, сходи скорей с ума,
Пока тебя безумье не достало,
Кошмаром дней с дрожащими листами
Штаны осточертевшие снимай,

Пляши — на все двенадцать этажей,
Двенадцать баллов, стульев и присяжных,
Раскрашивай лицо каминной сажей
И львом толстым отметься на меже,

Взвивайся необузданным конём
Над стоптанными холмиками буден.
Цепные псы покинут норы будок
И каждый цепь на шее разомкнёт,

А тараканы выйдут из щелей
Извилистых нейроновых плетений,
И пусть не дух возносится, а тело —
Оно, ей-богу, духа не пошлей.

8. Томас

Настал твой час, прощайся, Томас Мор.
Король казнит, вины не разбирая.
Измены змеи выползут из нор,
но ангелы не выпорхнут из рая.

За плахой — только мир и тишина:
уплачены долги и тщетны споры.
И тёмен дом, где некогда жена
сказала: «честь забудут очень скоро».

Дай Бог посеять милости слова
в сердцах простых людей и гордой знати.
И катится по доскам голова,
шепнуть пытаясь «помните и знайте».

9. Снежок пошёл

Снежок пошёл. В обычном зимнем дне
я вижу видео: в кромешной белизне
большие руки, разворачивая шёлк,
им шелестят, затем всё - щёлк да щёлк -
кроят колпак для памяти моей
- из снега ли, из уходящих дней -
не разобрать.

Я сяду на кровать,
как небо, белую,
уткнусь в её альковность,
пойму, что суть происходящего проста:
есть этот мир, и есть в нём красота,
её достаточно! - и сердце эту новость
вдруг осознало.

Светятся вокзалы,
разносят ёлки,
в небе кутерьма,
опять зима
всех перецеловала,
веселья дух сдвигает все дома
тесней, весь мир - Рождественская зала,
всё чисто в нём - так чисто не бывало -
всё прибрала и спрятала зима.

10. Про Бекетова

Переписывались… переписывались… Долго и со вкусом —
обо всем, но в основном об искусстве и культуре.
Катали катыши слов и мыслей турусы,
стучали перстами по безответной клавиатуре.

(Которая, словно бумага: всё и простит, и стерпит.
Но потом догонит, вцепится и не отпустит —
душераздирающе кротким взглядом нерпьим
удерживая крепко и в радости твоей, и в грусти.)

И была там жена некрасивая лет на тридцать моложе,
но умная — что обратного варианта интересней.
И нет бы говорить с ней да гладить молодую кожу,
а он... всё поёт и поёт виртуальные песни

пескоструйщице — визави по ту сторону экрана —
про послевкусие книги, песни, ролика или фильма…
И чувствует себя глотающим оживотворяющую манну,
почти постигшим высоты загадочного ильма…

Ну что ты будешь делать с этой проклятою душою,
мятущейся обезьяной меж человеков и пароходов?
Ну что ты будешь делать с этой жаждою большою
быть понятым на уровне пресловутых культурных кодов?

Вот и мысли теперь, в чём оно, семейное счастье:
тут жена молодая, да всё как об стенку горохом!
там — траченная молью подруга — здрасьте!
И справа ни то ни сё, и слева почти что плохо…

Всё смешалось не только в доме Облонских — в скромных квартирах.
Всё навыворот про «седину в бороду, беса в подреберье».
И не так уж опасно планете кружиться в озоновых дырах —
а опаснее Стиве и прочим попутать входные двери...

А в целом идиллия. Без материальных издержек.
Ни манишек тебе, ни — страшно подумать! — букетов.
А звали его то ли Марик, то ли Сержик,
И фамилия была то ли Бекасов, то ли Бекетов…

11.

Достав из закромов своей души
последнюю весеннюю заначку,
пойду туда, где звёздами прошит
небесный свод над старой нашей дачей.
где жили мы с ветрами у реки,
где лунный свет стелил пастель на плечи.
а ты читал мне милые стихи
о нашем дорогом Замоскворечье.

и было так наивно и светло:
негромкость слов и яблок свежих запах.
а ночь стучалась ветками в стекло
и заходила в дом на мягких лапах.
здесь сад ловил движенье тонких струй,
дождей осенних впитывая тайны..

а Бог смотрел с улыбкою печальной
на наш с тобой последний поцелуй.

12.

Потерпи ещё немножко,
Боль умрёт, придёт покой.
Вдаль бежит сороконожка,
Паутинка на окошке
Машет вязаной рукой.

В долгих травах изумруды.
Солнца жёлтый апельсин.
Наизусть стихи Неруды,
Чай с малиной от простуды,
Облака, да неба синь.

С ледяной водой колодец.
Что на дне там дышит?Мгла.
Спит паук канатоходец.
И Никола Чудотворец
Смотрит телек из угла.

Очень жаль, что всё не вечно,
Но останется в душе Недоделанный скворечник
И задумчивый кузнечик
На озёрном камыше.

Молоко в железной фляге,
Запах лета, старый дом.
Одуванчики в овраге
И из миски пьёт дворняга
С милой кличкой Бельмондо.

13. Стих про дом домового

Этот дом с глазами-окнами,
С занавесочками блёклыми,
С чисто вымытыми стёклами
И сорокой на сосне,
С позаросшими дорожками
Лебедою да морошкою
И ленивой серой кошкою
Мне привиделся во сне.

В этом доме чисто беленном
Никому шуметь не велено,
Здесь покойно и размеренно
Жизнь неспешная течёт,
На берёзовой завалинке
Домовой латает валенки
И бурчит про муху в спаленке
И малины недород.

Пахнет пряниками мятными
И сушёными опятами,
И стоит трава не смятая,
За калиткою кривой;
Дверь распахнута доверчиво,
Красть тут некому и нечего:
Коротает годы вечные
В зтом доме домовой.

14. Репортаж

Уважаемые слушатели нашей волны,
закончилась передача «На полях страны»,
а сейчас, в срочных новостях вечерних –
репортаж из Москвы с улицы Чичерина.

Сегодня вечером около восьми
молодая женщина с двумя детьми
выпала из окна многоэтажного дома.
Тяжёлые травмы и переломы.
У женщины – разрыв полой вены.
Девочка и мать погибли мгновенно.
Коллеги сообщают по рации –
мальчик находится в реанимации.
Женщину зовут Соколова Людмила.
Сегодня из квартиры не выходила,
оставила записку: «Не вините мужа».
Алкоголь в крови не обнаружен.
Дочери – девять месяцев, сыну – шесть лет.
Других сведений нет.
По данным следствия – семья не бедствовала.
Во всяком случае, считалась благополучной.
Местные жители отзываются положительно.
На земле, как застывший, сидит супруг погибшей.
Слышать ничего не хочет, не отходит от дочери.
Гладит её тело, повторяя: «Что мне теперь делать?»

На этом наш репортаж окончен.
Желаем спокойной ночи.
Прощаемся до следующего раза,
а сейчас – рекламная пауза.
Далее – «В мире моды»,
«Новости спорта» и «Прогноз погоды»…

15. Дарья

Выходила Дарья гулять во двор,
Собирала клевер, плела венки,
Заводила с облаком разговор,
Пела песни горькие от тоски.

Шла тропой окольною через мост
И бродила по лесу три версты,
Воротившись к дому, при свете звёзд
Из крапивы жгучей ткала холсты.

Наступала ночь, долгожданный сон
Закрывал ей очи, тягуч иль скор.
А наутро клевер, лазурный лён
Выходила Дарья искать во двор.

16. Я там была

По улицам, знакомым до слезинки,
аллеям убегающим – куда?
Я там была - под невозможной синью...
Пройти по исчезающим следам, -
кто ждет меня, а кто уже не помнит:
знакомый тополь, узкая скамья
и окна в потускневшем старом доме –
узнают ли меня?..
Какие родники питают память,
какая сила не дает забыть?..
Мне в это небо бесконечно падать,
и на земле так просто – просто быть.
Я возвращаюсь вновь и вновь, как птицы,
в притихший дом, к шумящим тополям,
чтоб тенью в прошлом снова повториться,
за все живое тихо помолясь.

17.

Звериный рык который год
Не издаёт «мурлыка»:
Положен под семейный гнёт,
Исправно «вяжет лыко».

Сражённый мной наверняка
Заботой и участьем,
Но ограниченный слегка
Периметрами счастья,
По клетке хаживать — мастак,
Кормиться с рук — приучен.
Отдаст последний свой пятак
Когтистый подкаблучник.

Ослабить что-ли поводок,
Коль зверь вполне вменяем?
Кто ж знал, что мысли про УДО
Его переполняли!

Доистерических времён
Закончилась эпоха:
Домашний, думала, а он…
Сбежал в леса, пройдоха.

18.

Он стоял у заснеженных окон дома,
Где играют ясноглазые дети,
А потом засыпают, прильнув
К подушке, набитой желаниями, -

Каждую ночь он встречался
С их убитыми на войне братьями,
Спешащими в чужие сны,
Оставляя ему по дороге
Связку забытых ключей, -

Охрипший на холоде, он припомнил
Любимую песню их матери,
И в словах, и в мотиве напутав, -

Зная при этом, что у него
Нет для них ничего, кроме песни -
И сказки, в которой лучший скакун
Непременно достанется брату,
Чтобы к дому его примчать.

... И у ангелов крылья сминаются,
И они устают на земле...
Но почему-то - остались.

19.

Засне́жило внезапно так,
И невесомо.
Твоих следов короткая строка
Идёт от дома.
А я смотрю, смотрю за ней -
До горизонта,
Как будто в мире нет важней
Цепочки тонкой,
Как будто, чуть ослабишь взгляд,
Порвётся, сгинет
До абсолютности нуля:
Ни слов, ни линий.

20. Никак

Паутинок воздушные нити
ветер начал по скверикам
прясть...
По какому, не знаю, наитию
над печалью теряется власть:
отражение в зеркале строже,
и по дому гуляет сквозняк,
я для Вас стала просто
прохожей –
не коснуться, не знаться
никак.

21. Полночь большого прилива

В полночь наступит большой прилив,
в полночь нахлынет на дом вода.
Дом оторвётся, уйдя в заплыв,
вырвет из штекеров провода,
скинет ступени крыльца с ноги,
жабрами окон вдохнёт туман
и поплывёт, разогнав круги,
прямо в прихлынувший океан.

А вместе с ним поплывем и мы,
спящие рядом в своих телах,
этим телам одолжив взаймы
сумрачных комнат архипелаг.
А бестелесные двойники
в сотне приливов от спящих нас
будут дельфинов кормить с руки
в звездной лагуне в полночный час.

Будут, касаясь их гладких спин,
с ними по лунной дорожке плыть,
веря, что каждый из них - дельфин,
выбранный, чтоб в человеке жить,
не отводя друг от друга глаз,
нежностью жажду не утолив –
но, как всегда, не вернутся в нас,
снова уснувших в большой прилив.

22. Дева и Единорог

я сожгла свою нору-дыру
испугавшись, что в ней и помру
она стала мне слишком мала
хоть полжизни её драила-мела
Всё – сказала, больше не хочу!
я в ней как чокнутый чингачгук,
сверчок за душной печкой
скворец в малометражной скворечне
зашуганный скопец
домохозяйка, что ненавидит свой застиранный чепец

пошла босой, как Одетта
и увидела сразу все чудеса света
цветущий зимой сад, занесённый снегом
рассыпанную в небе соль с еврейской телеги
Иордан, в котором вечность бурлит
стаи разноцветных диковинных рыб
на морском дне
знаки на камнях о последнем дне
верблюдов в пустынях
солнце, что садится отдыхать на их горбатые спины
Моисееву гору
горы чужого счастья, веры и горя…

как пошла, так меня уже не остановить
ведёт меня всё дальше и дальше горизонта закатная нить
камень мне подушка
еда – волчья сныть
хочешь, шепну на ушко?

я меняю золото на дороги
жизнь – на слова
что улетают, как птицы
что понятны кому едва
кормлю с руки своего убийцу
завтра я отправляюсь на Балтийский залив
что прохладен и нетороплив –
с душою его говорить
гладить волну солёного ситца
хвойный ветер губами трогать
приходи на меня посмотреть
я уже почти приручила смерть:
в черном лабиринте
нет, не Минотавра – черного Единорога…

23. Я сама

Я сама себе любовь.
Я сижу, схожу с ума.
Я сама себе зима.
Светлана Черкашина.

Ни к чему гадать на гуще: то ли осень, то ли лето
между нами, между снами – жизнь прекрасна, видит Бог.
Я сама себе опора. Я сама себе планета.
Я сама себе надежда. Я сама себе любовь.

За окошком воет вьюга, снег танцует в стиле ретро,
а моим земным заботам в тёплом доме несть числа.
Я сама себе подруга. Я сама себе директор.
Я сама себе подснежник. Я сама себе весна.

Ни к чему гадать, как вышла встреча нам: к добру иль худу.
Лёд и пламя – отраженья наших яростных стихий.
Не волнуйся, мой хороший. Я печалиться не буду:
я сама себе настройщик и сама себе стихи.

24. Что нам стоит…

Построить дом - какой пустяк!
Берём бревно и сгоряча
Давай пилить, строгать и так
Отчаянно рубить сплеча,

Что дружно понесётся в пляс
Опилок жёлтый хоровод
И солнца удивлённый глаз
Меж облаками промелькнёт.

Поднимется к вершку вершок
Дом, аккуратен и высок.
И звёздам будет хорошо
Садиться ночью на конёк.

И ветер - мот и вертопрах,
Приноровится каждый день
Играть фокстроты на горшках,
Вверх дном надетых на плетень.

А из трубы летящий дым
Согреет неба синеву,
И будет этот дом таким,
В котором счастливо живут.

25. Минус Припять

Здесь улица была, а там – мой дом,
На фото старом... ну-ка посмотри!
Снаружи дом отделан кирпичом,
Хао'с и разорение внутри.

Зеница фонаря глядит в окно,
Звезда молчит в опустошённой выси.
Здесь никого не ждут уже давно,
Не ждут ни злых, ни добродушных писем.

Как будто ящеры в диковинном лесу
Заросших, почерневших улиц,
Где люди съехали или уснули,
Дома забытые ползут, ползут.

И лишь ветра сквозь груды кирпича
Смыкаются в порыве круг за кругом.
Ты знаешь, как дома в ночи кричат? –
Как будто бы прощаются друг с другом.

=============================
Как голосовать? Просим В ОТДЕЛЬНОЙ РЕЦЕНЗИИ указать ШЕСТЬ чисел, соответствующих порядковым номерам понравившихся Вам произведений, в столбик в формате

15
9
23
11
14
3

без запятых и других посторонних знаков. РЕЦЕНЗИЯ СОДЕРЖИТ ТОЛЬКО ШЕСТЬ ЧИСЕЛ! Верхняя строчка дает 6 баллов, нижняя, соответственно, 1.
Проголосовать можно только один раз. Вносить изменения допускается в течение 15 минут после выставления. Дальнейшая коррекция запрещена и не будет засчитываться при подведении итогов. Голосование за свои произведения не допускается. В голосовании может принять участие любой автор Стихи.ру, опубликовавший свое первое произведение либо написавший свою первую рецензию не позднее одного месяца до дня объявления голосования. Голоса с пустых страниц и клонов в расчет не берутся. Авторы принятых работ голосуют ОБЯЗАТЕЛЬНО.

При определении призовых мест в случае равенства баллов ПРЕИМУЩЕСТВО ПОЛУЧАЕТ АВТОР, ПРОГОЛОСОВАВШИЙ РАНЬШЕ.

Прием голосов завершается объявлением ведущего после 09 ч. 00 мин. 15 июля 2021 года.