Еще 500

Ещё пятьсот. Я не уверен в том, что сердце
уже готово биться реже. Бледный дым
издержек прошлого не дал душе согреться
над тем, что истиной предсказано своим

апологетам. В ней, пустой и безусловной,
сошлись на миг в дешёвой схватке десять лемм,
определяющих ухабы на неровной
тропе идей к букетам новых теорем

осатаневших от условий аксиомы
о силе слабости и таинстве зеркал,
что отражали переменные в искомой
тоске от мысли, что не то совсем искал.

Ещё пятьсот. А дальше Веничка подскажет,
куда отправилась свобода поутру,
и где оценят не по цели, а по блажи
горячих мыслей на арктическом ветру.

Ведь что ни пей, душе хоть где-то, да найдётся
каким-то телом отведённый уголок,
чтоб прикупить, открыть и тихо уколоться,
как и назначил мне обыденности рок

в своём горении за тех, кто слаб, но светел,
и умоляет мир являться в доброте
и оставаться за прирученных в ответе
и в миге том, когда приручены не те.

Ещё пятьсот. И пусть простят меня родные
за этот совестью рифмованный дурдом
и провидению подставленную выю
на плахе честных, но убогих аксиом.

Когда мирам, совсем недавно сотворённым
на равнодушия и жадности беду,
предъявят счёт за перебитых умудрённых,
мой огнедышащий от выпитого дух

опять промчится над пустынною планетой
и вновь сваяет нечто странное во тьме,
даря причины адвокатам и поэтам
искать себя в пустого множества суме...