Ассоль

и если меня не спасут стихи —
тогда не спасёт ничто.
спасибо, что Бог ещё слышит и
порой подаёт мне то,
что сделает лёгкими гири дней,
прогонит чудовищ прочь
и тёплым сияньем живых огней
расцветит густую ночь.
но это лишь временно. ночь пройдёт,
потухнут огни, а я
опять попаду под насмешек гнёт
Ассолью без корабля,
девчонкой, что грезила столько лет
зарёй парусов, но ей
опять и опять приходил привет
лишь с тонущих кораблей.
и каждый раз страшно, хоть не впервой,
мне с берега наблюдать,
как в шлюпке дырявой мертвец живой
мне машет рукой опять.
и щурилась, глупая — Грей, не Грей? —
на солнце не разглядеть.
приплыл, а в запавших глазах: "согрей".
и мне приходилось греть.
и если была тишина в глазах,
но с нею тоска и боль,
гнала не_Ассоль леденящий страх
и жертвовала собой.
и если в глазах пустота и злость —
она не бежала прочь:
когда вдруг родным тебе станет гость,
придётся ему помочь.
теперь я навеки обречена
со Смертью вести войну.
смеётся: «сдавайся, иначе вам
всем вместе идти ко дну.
а так — отпустила бы только их
и жизнью своей жила...»
но я не предам мертвецов своих,
я твёрдая, как скала.
всё слушаю мёртвые голоса,
смолкают они — зову.
во сне вижу алые паруса,
а чёрные — наяву.
я мёртвых молила не замолкать,
всегда говорить со мной —
теперь несмолкающих духов рать
гудит за моей спиной.
жаль, Грей заблудился в пучине вод,
а призракам невдомёк,
что сердце живое как прежде ждёт
на чувство «любовь» намёк.
надеется сердце, пока стучит,
а бедная не_Ассоль
досадливо просит его: молчи,
не сыпь мне на раны соль.
конечно, случаются чудеса,
но я не для них живу:
во сне вижу алые паруса,
а чёрные — наяву.
спасаюсь стихами. срываюсь в плач,
о мёртвых своих скорбя...
но Бог меня слышит и, словно врач,
прописывает тебя.