В мире теней. Дружноселье

             Поиски костела - усыпальницы в Гатчинском районе привели нас в Дружноселье на улицу Зеленую. Она была действительно зеленой, поскольку представляла собой аллею из старых дубовых деревьев и сменивших их лиственниц. О минувшем времени напоминала и дорога, по-старому мощеная булыжником. Без ремонта она прослужила здесь не меньше двух столетий...
               Кое-где среди современных сельских построек можно было увидеть заброшенные здания, сложенные из валунов. Сами не заметили, как улица растворилась в лесу, каким теперь был старый  усадебный парк. Деревни вокруг, как и не было, тоже куда-то исчезла… 
                Первое, что мы увидели в глубине аллеи - старое двухэтажное каменное здание. Это туберкулезный санаторий-больница, который теперь ремонтировали, не выселяя больных. Обветшалый, некогда красивых строгих классических линий фасад и кучи сваленного угля на залитом солнцем дворе. Вроде никого этим не удивишь. Людей вокруг не было, но мы знали, что из этих окон смотрели на нас. Почему же тогда это вызывало такую щемящую ноющую боль? Ощущение отброшенных за обочину жизни обреченных людей. Отсюда уже не докричаться и не задать свой вопрос. До бога высоко, а до царя далеко. Наверное, такое иногда действительно хочется прятать, подальше. Не видишь - вроде его и нет, живи себе на свете спокойно…
                Где-то здесь находится старинная дворянская усадьба. Собственно, это она и есть, вернее то, во что превратилась. Нам хочется разобраться в этом и понять. В любом событии и действии скрывается правда своего времени. Для этого стоит ненадолго заглянуть в минувший XIX век…
                В 1826 году «Дружноселье» приобрел для своего старшего сына Льва Петр Христианович Витгенштейн. Это широко известный в Европе старинный графский и княжеский германский род Сайн-Витгенштейн-Берлебург. С Дружносельем связана его младшая линия - Христиан-Людвиг-Казимир Витгенштейн во время Семилетней войны в 1761 году попал в плен,  а затем поступил на русскую службу. Его сын Петр Христианович Витгенштейн - князь, генерал фельдмаршал, отважный и честный полководец - был одной из главных фигур Отечественной войны 1812 года, наравне с Барклаем-де-Толли, Кутузовым и Багратионом. Защищал Петербург, куда была направлена северная группировка войск Наполеона. Петр Христианович успешно ее остановил, не дав приблизиться к городу, за что стал называться «Спасителем Петербурга», а после смерти Кутузова в начале 1813 года - некоторое время даже возглавлял всю русско-прусскую армию, преследовавшую французов за пределами России. Пользовался большим уважением со стороны подчиненных, отличался честностью и большой скромностью.
                Отыскать следы прежней жизни сегодня непросто. Они уже растворилось во времени. Теперь это мир призрачных теней. Все они по-прежнему рядом с нами, но мы их уже не видим, они говорят, но их никто не слышит...
                Считается, что господский дом Витгенштейнов был деревянным. Здесь даже сохранились остатки старого здания. Своим фасадом оно повторяет традиционные формы летних усадебных господских домов. Другое дело, что восстанавливать уже нечего. Предположительно, что сохранившийся каменный двухэтажный дом, в котором теперь располагается туберкулезный санаторий-больница, прежде служил богадельней для солдат инвалидов, ветеранов войны 1812 года. В общем, с нынешними понятиями уже не понять, как можно себе строить скромный деревянный дом, а для калек по благотворительности возводить каменный…
                В нескольких комнатах богадельни хозяевами был организован домашний военный музей, посвященный событиям  1812 года, в котором находились мундиры, оружие, награды и штандарты. Возможно, что его экспонаты бесследно исчезли во время революционных событий. Есть версии, что их перевезли в другие имения. Бытует мнение и о том, что существование такого музея - просто легенда.
                Вокруг нас глухой хвойный лес поглотивший английский парк с извилистыми дорожками. Когда-то вся эта территория вписалась в овал неправильной формы. Новая часть парка была искусно соединена с прежней в единое целое системой аллей, искусственных прудов и проток. Обе они смыкались на кольцевом пруде с островком в центре, где стояла беседка. В результате получилась оригинальная планировка - замечательный образец русского усадебного садово-паркового искусства.
                Узкая мощеная булыжником аллея в окружении вековых лиственниц. Теперь она уходит влево и скоро среди заглохшего парка возникает здание необычной круглой формы. Даже в полуразрушенном состоянии оно поражает своей величественностью на фоне окружающего запустения. Костел усыпальница исполнен в романском стиле из пудожского известняка необычайно теплого оттенка. Этот цвет странным образом рождает почти радостные ощущения. Он будто напитан солнцем в этом мрачном месте. Стены костела-усыпальницы безжалостно исписаны надписями и шестиконечными звездами, словно кто-то вымещал свою ненависть к непонятной ему чужой национальности и христианской вере, к упокоенным здесь. Отметились на стенах и фанаты Виктора Цоя, напоминая всем и каждому, что их герой жив.
                Поднимаемся по ступенькам, на которых давно пробивается зеленая трава. Вход в костел ожидаемо оказывается закрытым, и мы медленно идем вокруг храма мимо пустых ниш, в которых когда-то стояли статуи. Совершенно неожиданно вход в склеп, находящийся с другой стороны, оказывается открытым. Помещение склепа находится ниже уровня земли и туда ведут шаткие деревянные ступени. Осторожно спускаемся вниз…
                Идем медленно, постепенно наши глаза привыкают к темноте, и мы можем осмотреть помещение склепа. Оно оказывается пустым. Правда, пол в склепе закрыт бетонной плитой. Он явно из другого нового времени. Включаем фонарики. Сразу же замечаем на полу выложенное из кирпичей самодельное надгробие, усыпанное искусственными цветами. Среди них портрет героя войны 1812 года и спасителя Петербурга генерал фельдмаршала князя Витгенштейна Петра Христиановича с кратким описанием его родословной и припиской следующего содержания: «Стихи не легко писать, как Витгенштейну французов побеждать». Рядом с ним портрет красивой молодой женщины - Стефании Радзивилл, жены сына П. Х. Витгенштейна - Льва Петровича. К ее портрету тоже приложена родословная, написанная уже от руки. Все это пропитано влагой подземелья и расплывшееся, словно от пролитых кем-то слез. Кругом стоят лампадки. Цветов много, они лежат по всему периметру склепа. Странно, но здесь уже никто ничего не порушил. Видно, уже рука не поднялась. Сердце снова сжимается, как тогда, возле туберкулезного санатория. Значит, нужно снова вспомнить…
                Стефания Радзивилл, княгиня Витгенштейн. Девушка, в чьих жилах текла кровь  древнейшего польского рода Радзивиллов, очаровывала всех своей красотой и приветливостью. Стефания была очень богата, ее отец, Доменик Иеремия Радзивилл, имел 50 тысяч душ. Она потеряла отца в три года. Мать ее имела самую скандальную известность в свете и не занималась дочерью. Юную Стефанию взяла на воспитание троюродная сестра ее бабушки - вдовствующая императрица Мария Федоровна. Осиротевшая Стефания была определена в благородный пансион. Своему супругу Стефания подарила двоих детей, но, умерла от скоротечной чахотки, не дожив и до 23 лет.
                Безутешный супруг заказал Александру Брюллову этот костел-усыпальницу, ставший в дальнейшем фамильной для рода Витгенштейнов. Неподалеку от нее он построил богадельню. Ту, самую, где теперь разместился увиденный нами туберкулезный санаторий. Утешать себя надеждами не стоило. Тяжелая бетонная плита наверняка закрыла то, чего после совершенного вандализма человеку видеть уже невозможно. Усыпальница, скорее всего, давно разграблена, разделив трагическую участь многих других старинных надгробий великих фамилий России. Сумрачная аллея, приведшая нас этому к надгробию, таинственный парк, вечная печаль, разлитая вокруг, зачаровывали и уводили нас в другое, лишенное реальности пространство. Туда, где все по-прежнему прекрасно и возможно…
                Наиболее многочисленные воспоминания о Стефании Радзивилл оставила ее подруга, фрейлина Александра Осиповна Россет. Она знала Стефани с детства по Екатеринискому пансиону. Вот некоторые штрихи к портрету Стефании, согласно ее дневнику. На церемонии по случаю окончания института благородных девиц. «Императрица сама… раздавала медали. Стефани Радзивилл получила вторую золотую. … Начальница повезла нас в Зимний дворец, где нас представили как будущих фрейлин императрицы Александры Федоровны».
                Cтефания Радзивилл считалась самой богатой невестой Европы. Ее муж вправе был рассчитывать на обширные наделы в Литве, Жемайтии и Белоруссии общей площадью свыше миллиона гектаров. Ее подруга Александрина Россет вспоминала, что живя во дворце, Стефания получала всего 60 тысяч рублей в год со своего огромного состояния, которым управляли опекуны - князь Любецкий и граф Грабовский…
                Стефания стала украшением балов Петербурга. Считается, что Пушкин тоже был увлечен Стефанией. В своем стихотворении «Паж или пятнадцатый год» поэт называет ее богиней, «варшавской графиней», дивится ее красоте и уму.
Александрина Россет пишет в дневнике: «Я сказала в мазурке Стефани: Выбери Пушкина. Она пошла. Он… прошелся с ней по зале, потом я его выбрала…»
                Стефания интересовалась политикой, литературой, хорошо знала пушкинского «Онегина». Такой была встреча Александра Пушкина со Стефани на балу: «Они медленно плыли в танце по бальной зале посольского особняка на Дворцовой. Давала небрежный вечерний прием с танцами Элиза Хитрово-Тизенгаузен, «урожденная княжна Кутузова-Смоленская», как она любила тщеславно подписываться всюду, упоминая имя великого отца своего - полководца М. И. Кутузова.
                - Вам, должно быть, радостно оттого, что увидите Париж, Рим?
                - Нет, вовсе нет, Александр Сергеевич. Но и на месте не сидится. Как Вашему Евгению! - ответила графиня.»
                Особенно близких отношений у Стефании Радзивилл и Александра Пушкина не сложилось, а претендентов на ее руку и сердце и так хватало. По просьбе принца Энтони Радзивилла Стефани должна была выйти замуж за его сына Фердинанда, который ее очень любил. Стефани не приняла предложение. Фердинанд был глубоко огорчен отказом, через некоторое время заболел и умер. Его последними словами были: «До свидания, Стефани, увидимся в лучшем мире».
                Александрина Россет узнала, что Стефанией интересовался офицер, который постоянно старался проезжать мимо дачи императрицы. «Это граф Луи Витгенштейн». «Какой он красавец!»
                Все остальное было делом случая, который представился очень скоро. Молодые люди познакомились летом 1827 года на Головинской даче императрицы Марии Федоровны под Петербургом. Стефани была представлена своей подругой Александриной адъютанту имперского крыла кавалерийскому гвардейцу Льву Петровичу Витгенштейну.
                Поначалу их отношения не развивались должным образом, так как Лев Петрович был очень скромен по отношению к Стефании. Он даже сделал предложение руки и сердца не сам лично, а передал его через своих знакомых. После такого странного предложения Лев Витгенштейн отправился к своим родителям в Подольскую губернию. История любви - это всегда прекрасно и сложно. Здесь в ней самым удивительным образом сошлись амбиции и судьбы двух дворянских родов, любовь и злой рок, смерть и воинская доблесть…
                Стефания писала своей подруге: «Представь себе, дорогая, однажды мы поехали в Архангельское к Юсупову. На другой день я возвратилась к себе, моя комната убрана розами, и записка: «Княжна, позвольте мне принести к вашим ногам свое сердце и все, что я имею». Я ответила: «Князь, благодарю вас за розы, но не могу принять ни вашего сердца, ни ваших роз». Лишь граф Витгенштейн сумел понравиться ей.
                Александрина Россет так описывает момент, когда поняла, что Стефани приняла предложение Льва Петровича Витгенштейна: «Первого января, в день бала… она была в белом платье, а на шее был розовый боа; я заметила, что этот боа очутился в шляпе Витгенштейна. Значит, слово навеки было дано». Вскоре, 16 апреля 1828 года Стефани Радзивилл и Лев Витгенштейн поженились. Венчание молодоженов состоялось в католическом храме Святой Екатерины на Невском проспекте, а затем протестантский священник провел венчание в Зимнем дворце Санкт-Петербурга.
                Крестной матерью Стефании была сама императрица Мария Федоровна, а крестным отцом - младший брат императора Николая I Михаил Павлович. Сам Николай I на церемонии бракосочетания не явился из-за недавнего участия Петра Витгенштейна в заговоре декабристов, чем сильно огорчил молодоженов. Петр числился им в числе прощенных заговорщиков, но отношения самого императора это не меняло.
                В своем дневнике Александрина Россет запишет: «Свадьба была назначена в присутствии императорского дома и всех фрейлин, которые были все в белом, и невеста в белом кисейном. Потом накинули на нее великолепный салоп на чернобурой лисице, покрытой белым атласом, и в четвероместной карете, синей, обитой желтой материей, поехали в церковь». 
                Молодая семья жила в Петербурге, снимая дом графа Гурьева на Фонтанке. Мебель в доме была сделана известным мастером Генрихом Гамбсом, который в то время считался самым модным. Повар был французом, однако Стефания предпочитала для себя простые и постные блюда. Если иностранным послам и секретарям посольства Франции, обедавшим у Стефании, подавали восхитительные блюда, то ей самой нравились суп из квашеной капусты, каши, пельмени, колдуны, пироги, печеный картофель с луком, компот из клюквы. Французский повар каждый раз сильно расстраивался, что «его любимая принцесса» не прикоснулась к приготовленной им еде. Он немедленно принялся осваивать русскую кухню…
                Вскоре, в феврале 1829 года, Стефани родила дочь Марию Антонию Каролину Стефани Витгенштейн. Ее беременность была очень необычной. Женщине постоянно хотелось есть воск. От нее прятали все свечи. Вскоре она узнала, что больна туберкулезом. Стефани и Лев Витгенштейн уехали в Рим, затем переехали во Флоренцию, но здоровье герцогини не улучшалось. Болезнь только продолжала прогрессировать.
                В мае 1831 года у Стефани и Лео родился сын Питер Доминик Людвиг. Считается, что рождение второго ребенка окончательно подорвало здоровье матери. Даже переезд во французский Эмс ситуацию уже не исправил. Чужой климат и самые лучшие врачи оказались слабы перед этой страшной болезнью.
                Однажды вечером 14 (26) июля 1832 года Стефани тщательно привела себя в порядок, была в розовом капоте, покрытом кружевом, закашлялась и сказала мужу: «Луи, сделайте мне гоголь-моголь» и спокойно заснула, склонив голову на плечо любимого. С тем она и отошла в мир иной…
                Уместно вспомнить и о тайной семейной легенде Радзивиллов, которая гласила, что призрак дамы в черном появляется в Несвижском замке, предвещает смерь представителям рода Радзивилл, видящим ее. Считалось, что отец Стефании незадолго до смерти видел черную даму и погиб в 27 лет. Видела даму и Стефания, которая умерла… в 22 года.
                Ее подруга Александрина Россет пишет: «И как короток был век этого милого существа! ….» По завещанию она оставила мужу все свое огромное состояние, по 10 000 служанкам и подруге, бриллианты свои она завещала дочери Марии.
                И снова из ее дневника: «В отчаянии отправился бедный вдовец с двумя детьми, Машей и Петром. Дети не чувствовали, чего лишились, и ласкали неутешного отца, когда он заливался горькими слезами». Так имение «Дружноселье» стало последним приютом для Стефании…
                Вернувшись домой, принялся искать в интернете портрет Стефанни Радзивилл-Витгештейн работы Карла Брюллова, написанный в 1830 году. Тот самый, что был куплен коллекционером из Москвы на аукционе «Сотбис». В 2013 году мне посчастливилось увидеть этот портрет на выставке в Русском музее, когда его впервые представили публике. Да, точно такой же мы видели в темноте склепа на мокром, тронутом плесенью листе…
                Изысканно красивая молодая женщина в шляпе со страусиными перьями, с обнаженными плечами, утопающими в соболях и тончайших кружевах. Она была изображена на красном фоне, словно на троне. Царствуй, еще осталось время. Великий художник угадал самое главное - в глазах у нее доброта и грусть…
                Ее современница Долли Фикельмон писала: «Графиня Витгенштейн - высокая, стройная, с тонкими и нежными чертами, скромный, кроткий вид, бескрайне учтива, застенчива и очень молода… Абсолютное отсутствие претенциозности красит графиню Витгенштейн, придает ей истинное очарование. Она - олицетворение душевной чистоты и счастья».
                Жаль, что в этом мире для настоящего счастья судьба оставляет людям слишком мало времени. Все остальное, прожитое ими, в зачет уже не идет…