Николаю Гумилёву

Все ангелы: и Эдгар Аллан По,
И Гауф, и Рэмбо, и даже Киплинг
Столпились за спиной его слепой
И «капитанских» шуток солью сыплют:

«Ну, что нам смерть? Ведь это же - игра!
Ты встанешь, нерастрелянный, с утра,
На шею намотаешь серый шарфик,
И призрачные лопасти винта
Твой бриг под знаком Южного Креста
Умчат к священным пальмам знойных Африк!..»

Но тут влезаю я в их разговор
И в бредни романтических скитальцев:
«Я привела к тебе, - смотрю в упор, -
Бенгальцев, гватемальцев и непальцев...

Рождён для дикой щели и плюща?
Не кутайся в расщелины плаща,
Пора бы из России выдвигаться -
Есть в «Петроградской правде» весь расклад,
Ведь снова с бунтом поспешил Кронштадт,
Особенно к началу навигаций...

Послушай же! Я спереди стою,
Как факел, душу гордую твою,
Писатель, путешественник и воин,
Ношу в себе и знаю наперёд,
Что девяносто лет ещё пройдёт,
Пока признАют, что ты невиновен!

Давай-ка, в Лондон! Смерть, она красна,
Но только не в Бернгардовке, за лесом...
И сын несчастным будет, и жена -
Не твоего размаха поэтесса...

Езжай, дерзай, судьбу свою нагни,
Смени мечты манящие огни
На искры новогодних и бенгальских...
И мёртвый штиль, и грозный шторм оставь,
Пока страну не запер ледостав,
Ты жизнью насладись, хоть мало-мальски!

Лихой братвы пиратской больше нет,
И не спасает чёрный амулет
От пули оголтелого чекиста...
Твои богини встанут за тобой
Иль вовлекут военною трубой
В водовород Отечества нечистый?..»