Немое слово

В далекой стране — название которой доподлинно не известно, но автор все же позволит себе дать ей имя Мизерация— народ выбирал достойнейшего из достойных на пост главы государства. В первом туре определился явный лидер, которого люди в непринужденных беседах друг с другом называли Primus inter pares. Не правда ли странно, что люди в повседневных, ни к чему не обязывающих разговорах, прибегают к использованию латинских клише? Не спешите удивляться, ибо, скажу вам наперед, жизнь в этой стране, как в сказке, чем дальше, тем страшнее.
  Звали безоговорочного лидера Аркадий. Вы, конечно, со мной согласитесь, что это одно из наиболее подходящих имен для руководителя. Но народ в действительности был покорен не столько обаятельным Примусом, сколько его предвыборной программой, которая называлась «Свобода слова». Окончательное мнение народа относительно того, кому предоставить пост руководителя, было сформировано после фееричного появления Аркадия на Форуме. В сопровождении группы поддержки, состоящей из потенциальных министров, их заместителей, помощников заместителей, заместителей помощников заместителей и прочих архиважных политических лиц, Аркадий шествовал на площадь. По прибытии, освещаемый множеством вспышек фото- и видеокамер журналистов, подошедший к главной трибуне лидер стал зачитывать основные положения предвыборной кампании. На большинство из них люди даже не обратили никакого внимания, так как каждый отдельно взятый человек и все собравшиеся вместе находились в ожидании главного, самого справедливого и верного положения. Выдержав положенную паузу, Аркадий ровным поставленным голосом произнес:
— По интродукции презентирующегося в данный момент лица в синекуру государственного базиса обязуюсь предоставить гражданам МОЕЙ страны абсолютную свободу слова. За каждым индивидом будет закреплена абсолютная и повсеместная легализация сказанного им. Декларация прав человека и гражданина в полном объеме будет зачитана по прошествии двух недель на Центральном канале нашего телевидения.
Ферапонт, один из явно наиболее приближенных Аркадия, тихо произнес:
«Осел! Последняя реплика предназначалась для журналистов, а не для... Чтоб я еще хотя бы один раз... Нет! Уволюсь. Обязательно уволюсь... Придет тот час когда-нибудь».
Люди восторженными возгласами провожают Аркадия с центральной трибуны. Когда ликование народа слегка успокаивается, к центральной трибуне подходит оппонент Примуса, лингвист по имени Пров. Больше чего бы то ни было он хотел помогать людям развиваться, прививать чувство прекрасного, тягу к образованию. В числе пунктов его предвыборной кампании были открытие лингвистических школ, предоставление людям свободного доступа к оригинальным текстам произведений зарубежной литературы. Предложенные им образовательные реформы касались введения в обязательную программу высших учебных заведений таких дисциплин как культура речи и академическое письмо. Провом была учреждена языковая школа «Global friendship», в которой обсуждались интер- и экстралингвистические факторы, влияющие на языковое сознание носителей разных языков. Но кому было до этого дело, когда на горизонте маячила абсолютная свобода слова? Конечно, скажете вы,при условии, что люди поняли, о чем именно говорил Аркадий. Если даже и не поняли, то смею вас уверить, что благополучно не признаваясь себе в этом, почувствовали себя в несколько раз образованнее.
Видимо, тот факт, что появление Прова на Форуме до последнего момента оставалось незамеченным, явился следствием всеобщего упоения ни столько словами Примуса из равных, сколько собственным уровнем общей культуры. В любом случае, внимание людей переключилось на лингвиста только тогда, когда его предвыборная речь подходила к концу. 
...Дорогие сограждане, согласно международному праву, в целях избежания общественных конфликтов и недопонимания будет введено ограничение на свободу слова. Благодарю вас и надеюсь на вашу поддержку.
— Саботаж! Государственная измена! Заговор! — услышал лингвист, спускаясь с главной трибуны.
— Почему заговор? Кому я успел изменить, не догадываясь об этом? —пронеслись вопросы в голове Прова.
— Он действует открыто против вашей предвыборной кампании, — сказал Ферапонт своему лидеру. Надо же было набраться наглости, чтобы заявить такое с главной трибуны страны. Ограничение на свободу слова! Нет, это дело так оставлять нельзя.
— Подожди, Ферапонт, — ответил ему Аркадий, — как только президентское кресло станет моим... Завтра же позвони на горячую линию Центрального телевидения. Пусть к нам пришлют лучшего журналиста, можно даже не одного. Нам есть о чем поговорить с МОИМ народом.
Выборы шли всю ночь. Ферапонт лично следил за подсчетом голосов. Утром выяснилось, что с троекратным преимуществом победу одержал... кто бы вы думали? Конечно же, Примус.
Поздравляю Вас! — произнес Ферапонт, — я ни на минуту не сомневался в Вашей победе. Уверен, что Ваши подданные будут верой и правдой служить Вам. Говоря это, Ферапонт думал: «Осел! Тебе глубоко наплевать подданные или сограждане! Республика, монархия или вообще стадо. Если бы ты хоть что-нибудь понимал. А туда же... Сейчас начнешь политические реформы, потом образовательные... Того и гляди бороду брить заставишь. Плюешься иностранными словами, а попроси на нормальном языке что-нибудь сказать, ты ничего не скажешь. Проще всего спрятать глупость за изречениями. Уровень эрудированности, ха! А как предвыборную кампанию разработать, речь написать, так Ферапонт всегда пожалуйста. И писать надо так, чтобы ЕМУ поверили, чтобы в НЕГО поверили... Форменный осел! Но с другой стороны...» По-видимому, последние мысли Ферапонт нечаянно озвучил.
—Да-да, мой верный эдвайзор! Что с другой стороны?
На это Ферапонт ответил,  слегка замешкавшись:
— С другой стороны... есть другая сторона!
— Резонно! Абсолютно резонно. Теперь нам надо резудрировать, что делать с оппонирующим мне бюрократом...
  — Провом. Он, кажется мне, лингвист, к тому же переводчик с французского. Пусть он правильно, то есть так, как Вам будет выгодно, переведет Декларацию прав человека и гражданина. Если наш «профессионал» не сможет этого сделать, что, по-моему, очевидно, то у вас будет повод обвинить его в государственной измене и отдать под суд.
— Перфекционная пропозиция! Ты позвонил..
— Естественно, позвонил! Вы зачитываете Декларацию в прямом эфире ровно через неделю. Со дня на день должна приехать, как мне сообщили, лучшая тележурналистка нашей страны, чтобы поговорить с Вами. А пока Вам следует подумать о важных государственных делах.
— Все, что я могу сказать на данный момент, эдвайзор, что свой народ я за цивилизованным миром не поведу.
— И правильно сделаете, — ответил Аркадию Ферапонт и на ключ закрыл двери в кабинет президента.
В тот же день, в пять часов пополудни, Проф и его belle amie Офелия, сидя в кофейне, вели разговор о выборе президента.
— Я никак не могу осмыслить то, что вчера происходило на Форуме, — удрученно произнес Пров. — Неужели, у нашего Примуса настолько сильный дар убеждения, что народ готов защищать его слова, которые сам лидер вряд ли вообще понимает.
— Он еще даже не вступил в полномочия, — сказала Офелия, — а уже утром начальство уведомило меня, что Керосиновая Горелка хочет зачитать на Центральном телеканале новую, переработанную Декларацию прав человека и гражданина.
— Да! И кто интересно будет ее перерабатывать? — спросил Пров.
Из-за соседнего столика встает человек и достает удостоверение полицейского.
— Вы и будете, господин, Пров! В рамках программы «Свобода слова» Вам предоставлена удивительная возможность...
— Свобода слова! Почему я не подумал об этом раньше. Конечно, он услышал только то, что ему было выгодно — ограничение на свободу слова, —думал Пров, пока шел бессмысленный монолог полицейского. Боюсь подумать, что мне предстоит выслушать.
— Пожалуйте в служебную машину — заявил страж государственного порядка, или лучше сказать, беспорядка. Вам назначена аудиенция у главы нашего государства. Офелия хотела встать из-за стола, как вдруг услышала:
А Вас, барышня, я порошу остаться!
Извините меня, любезнейший, но у меня, как Вы изволили выразиться, со дня на день должна состояться аудиенция с главой нашего государства. Я сотрудник Центрального канала национального телевидения.
— Это что, тележурналистка, выходит?
«Так и хочется спросить, куда... выходит», — подумал Пров.
— И она тоже, — ответила Офелия. Подбросите? Нам с Вами по пути.
— Подбросить это вряд ли, а подвезти могу, — ответил полицейский.
— Хорошенькое такси! — подумала Офелия и немного погодя, сказала Прову, — я, кажется, поняла, в чем дело. Попробую предложить новую тему эфира.
— Меня сейчас только одно волнует, — ответил ей на это Пров, — куда мы  в конце концов придем, если за каждым свободным словом следит полицейский, переодетый в штатское?
Приехав в резиденцию, Офелия и Пров были встречены Ферапонтом, который весь превратившись в улыбку, как Чеширский Кот из Страны чудес, провел их в кабинет Аркадия. А полицейский со спокойной душой и чистой совестью отправился домой смотреть Центральный канал национального телевидения.
— Добрый вечер, господин президент! — сказал Пров, входя в кабинет Аркадия. Позвольте поздравить Вас с победой на самых честных в истории выборах!
— Я дам тебе лицензию, если ты будешь свиврировать моим указаниям!
— Сперва разрешите представить Вам даму, которая имела честь меня сопровождать. Офелия — сотрудник Центрального канала, тележурналист года.
— Добрый вечер, господин президент! Безумно рада нашему знакомству, — сказала Офелия, с явным сарказмом в голосе.
Пока Аркадий пребывал в блаженном остолбенении, Ферапонт высказал Прову требования к его работе над Декларацией и сообщил, что лично осуществит контроль над его работой.
— Прошу извинить меня, но я никоим образом не могу сделать то, о чем вы меня просите. Свобода слова вовсе не означает, что каждый может говорить что угодно, как угодно и когда угодно. Это право человека свободно выражать свои мысли. Оно включает в себя свободу выражения, как в устной, так и в письменной форме, например, свобода печати и средств массовой информации. Если Вы мне не верите, то прочтите Декларацию в оригинале. Там...
— Мы знаем, что там написано! — внезапно очнувшись, достаточно убедительно произнес Аркадий.
— Сначала «аудиенция», теперь «Мы»... Слава царю батюшке! — подумала Офелия.
— Поймите, мы работаем на результат, — сказал Ферапонт Прову.
На что Пров ответил:
— Хотелось бы знать, какой результат вам нужен с таким подходом к делу...
— Нам нужны только те результаты, которые нам нужны! — не менее убедительно, чем в предыдущий раз заявил Аркадий.
— Значит, вы отказываетесь от редактирования Декларации? — осведомился Ферапонт.
— Отказываюсь. И это мой окончательный ответ. Лингвист-переводчик и без дополнительных указаний сталкивается с постоянными проблемами в поиске необходимых слов...
— Эта демагогия нам понятна! Резолюция в данном деле очевидна. Ты, лингвист, обвиняешься в государственной измене, неоднократно выступив против государственной кампании «Свобода слова»!
Взявшая себя в руки после неожиданного заявления президента Офелия имела неосторожность сказать:
— Господин президент! То, что Вы слышали на Форуме не касалось вашей предвыборной кампании. Речь шла совсем о другом предприятии. Я вела запись выступлений на площади. Если Вам будет угодно мы посвятим этой теме один из эфиров.
— Надеюсь, Вы сейчас не пытаетесь выступить против государственной политики, — ехидно улыбнувшись, сказал Ферапонт.
— Что Вы, конечно же нет. Я только пытаюсь...
— Не пытайся усидеть между двух стульев, барышня! — заявил Аркадий. Эдвайзор, когда у нас выступление на Центральном канале?
— Ровно через неделю, господин президент, — ответил Ферапонт, подумав, что этот осел уже успел позабыть то, о чем между ними шел разговор утром.
 — Назначь судебное заседание по делу государственного ренегата в это же время. Барышня журналистка должна быть оккупирована делами, чтобы у нее вдруг не возникло желания презентироваться свидетелем, способным представить нерентабельные доказательства.
— Господин советник,.. — хотела обратиться Офелия к Ферапонту.
— Господин премьер-министр, с сегодняшнего дня! — поправил ее Ферапонт.
— Господин! Давно ли президент назначает время судебных заседаний?
— А что поделаешь, если в стране нет достойных людей! — ответил ей лично Аркадий и дал распоряжение отправить Прова в камеру предварительного заключения вплоть до заседания суда.
Через минуту в кабинете появились полицейские (на этот раз в форме). Один из них проводил Прова туда, куда тот был отправлен, а второму было поручено проследить за тем, чтобы барышня благополучно добралась до собственного дома.
Дальнейшая неделя была посвящена переработке Декларации. Ферапонт лично осуществлял перевод и редакцию. Автору представляется целесообразным привести только некоторые фрагменты, явившиеся результатом кропотливой работы первого министра.
 
Объявление прав человека и гражданина
в рамках государственной программы «Свобода слова»
 
• Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах, если подобное социальное действие основано на благе.
• Цель всякого политического союза - обеспечение естественных и неотъемлемых прав одного человека. Таковые - свобода, собственность, безопасность угнетения.
• Закон не имеет права запрещать действия вредные для общества. Все, что не запрещено законом, то дозволено и никто не может быть принужден делать то, что не предписано законом.
• Закон есть выражение личной воли.
• Закон должен устанавливать наказания.
 
Вооружившись правильно переработанным и до мелочей выверенным документом, господин президент в сопровождении первого министра в назначенный срок отправился на Центральный канал национального телевидения.
Оставим его покорять телевизионную вершину и заглянем, пожалуй, на судебное заседание по делу государственного изменника лингвиста Прова.
Шел первый час судебного заседания. Судья, чем-то походивший на женщину с косой, приходу которой, насколько мне известно, мало кто радуется, в длинной черной мантии с неприлично белым воротничком зачитывал суть дела:
— Числа определенного года n в пять часов пополудни рассматривается дело о совершении гражданином Провом, квалифицированным лингвистом, дипломированным специалистом в области перевода с иностранного языка, именуемого французским, являющимся официальным языком...
Далее автор считает нужным опустить фрагменты речи судьи, предлагая читателю сразу перейти к концовке первой части этой речи.
— … в государственной измене, согласно акту 1.61803398875 статьи 142857 уголовного кодекса организации общества, располагающей специальными механизмами управления и принуждения, устанавливающей правовой порядок на определённой территории, и обладающей суверенитетом.
Слушание дела автор также считает должным опустить за неимением в том совершенно никакого смысла. Обратимся лучше к вынесению приговора. Итак, шел третий час судебного заседания. Судья в неприлично черной мантии с белым воротничком зачитывает решение:
— По рассмотрении дела о совершении гражданином Провом, квалифицированным лингвистом, дипломированным специалистом в области перевода с иностранного языка, именуемого французским, являющимся официальным языком... в государственной измене, согласно акту 1.61803398875 статьи 142857 уголовного кодекса организации общества, располагающей специальными механизмами управления и принуждения, устанавливающей правовой порядок на определённой территории, и обладающей суверенитетом, ввиду отсутствия доказательств, позволяющих располагать достоверно подтвержденными фактами, принимая во внимание мнение стороны, отвечающей за изложение доводов против лица, обвиняемого в совершении правонарушения, в ходе судебного разбирательства по уголовному делу, а также...
Шел пятый час судебного заседания. Судья неумолимо продолжал. Пров подумал, что согласен уже на любое решение. Он скорее выдержит несправедливое наказание, чем дождется окончания суда. Наконец, на шестом часу процесса, судья произнес:
— Суд постановил... продолжить рассмотрение данного дела на  заседании, которое состоится в конце текущего месяца.
— Да, неподкупна у нас справедливость, — произнес Пров, покидая зал суда.
— Тем временем Офелия, которая не могла присутствовать на судебном заседании, так как по личной просьбе Аркадия должна была в это время находиться на Центральном канале, занималась подготовкой нового эфира, о котором ей удалось договориться с начальством. Было решено назвать выпуск телепередачи... Как вы думаете? Именно так, «Свобода слова». И посвятить его анализу изменений, произошедших в стране за прошедший месяц и обсуждению дальнейших планов главы государства относительно принятия новых реформ. По прошествии двух недель Офелии было разрешено свидание с Провом, которого ей было чем обрадовать, кроме собственного прихода.
— Три дня назад я была на аудиенции у Газовой Горелки по поводу грядущего на нас, как стихийное бедствие, эфира, — сообщила Офелия Прову.
— Зачем тебе сейчас понадобился наш любимый Примус? — осведомился лингвист.
— Не поверишь, он согласился сделать мне одолжение. На съемки передачи я могу пригласить верховного судью Соломона, который занимается твоим делом, на спецвыпуск моей передачи. Спешу тебя обрадовать, он состоится как раз в день повторного заседания.
Но как тебе удалось?
— Чтобы сделать эту съемку событием международного уровня руководством телеканала было решено пригласить иностранного специалиста в области лингвоэкологии... Остальное пусть будет сюрпризом. Скажу лишь, что он, по счастливой случайности, может приехать только...
— В день заседания суда! —  точно подметил Пров.
— Более того, — добавила Офелия, — Примус разрешил и тебе присутствовать на съемках. Ты же не забыл, что я вела запись выступлений на Форуме... Недаром мы оба из пионерского отряда «Одуванчики».
— Наш девиз, — произнес воодушевленный Пров, — держаться так, чтоб нас не сдуло!
— Наступил долгожданный день съемок спецвыпуска телепередачи на Центральном канале национального телевидения. Съемочная группа готовилась  к прямому эфиру. Зрительный зал был заполнен, гости уже сидели в сделанных специально для этого случая красных стульях. На одном из них восседал ценитель «чистоты, культуры и культуры чистоты» — лигвоэколог, о появлении которого в стране было объявлено заранее. Были приглашены министры, заместители министров, помощники заместителей министров, заместители помощников заместителей министров и прочие бесконечно важные политические лица. В ВИП-зоне расположился Аракадий. Ферапонт, который морально готовился предоставить проект запланированной реформы образования, покачивался на одном из кресел, пытаясь скрыть появившееся волнение. Накануне Офелия обратилась с личной просьбой к Аркадию, чтобы режиссером трансляции был непременно... Пров. Не сделай она этого, эфир, можете не сомневаться, прервали бы. И вы скоро поймете, почему.
Зажглось освещение, прозвучали фанфары, зрители замерли в ожидании и... появилась ведущая.
— Добрый день, дорогие друзья! — сказала она торжественным
голосом. — В эфире программа «Немое слово». Сегодня мы обсуждаем перемены, несомненно в лучшую сторону, произошедшие в нашей стране за месяц правления господина Аркадия.
Зрительный зал взрывается овациями.
— На повестке дня не только жизнь государственного сектора, — продолжала она, — но и новшества в разнообразных сферах жизни наших граждан. Сегодня у нас в гостях воплощение справедливости, человек, перед которым преклоняется даже Фимида, глава верховного суда, ЕГО честь... Шлема Мовшевич!
Зал вновь рукоплещет.
— Ваша честь! Согласно отзывам граждан, правосудие в нашей стране стало воистину непоколебимым. Многие люди вместо слов честь, достоинство, справедливость произносят Ваше имя. Теперь каждый волен говорить что угодно, как угодно и где угодно. Даже в суде, что Вы бесконечно приветствуете. Поделитесь с нами, как изменилась ваша жизнь после внедрения в юриспруденцию Свободы слова.
Ответ судьи был более чем точен и лаконичен:
— Модусы моего наличного бытия суть метафизическая скука и экзистенциальная тошнота.
Из зала послышались комментарии: «Эталон релевантности дискурсов...»
— Восхитительный ответ! С таким правосудием нам нечего бояться.
«Уже нечего», — тихо добавил Пров, сидя на месте режиссера трансляции.
— Безусловно, ежедневно повышается уровень образования нашей страны. Сегодня лично премьер-министр представит нам новую образовательную программу в рамках политики действующего президента. Приветствуем, Господин Ферапонт!
— Добрый день, сограждане! Сегодня мне выпала честь от имени главы нашего государства господина Аркадия представить план нового образовательного проекта в рамках государственной программы «Свобода слова». К изданию уже готовятся учебные пособия по литературе «Концепт словоблудия, или классик молча курит в сторонке», социологии «Гипертрофированная субъединица как социальный актор», истории «Сравнительная компаративистика индукционно-дедукционного синтетического анализа пространственно-временного континуума», физике «Тривиальность пустого множества в дефиниции гравитационной сингулярности». Кроме того, любителям здорового образа жизни мы предлагаем вспомогательный мануал по физической культуре, спорту и туризму «Инструктаж по лаунджингу».
— Судя по этим названиям, мы можем быть абсолютного уверены, что сильный сдвиг в образовании нам обеспечен.
Зал рукоплещет стоя. Пров в это время тихо произносит: «Сильный сдвиг назад, это уж точно».
— Да, дорогие друзья! Несомненно в нашей стране множество замечательных специалистов, — замечает Офелия. — А с такой образовательной программой... Но сейчас вы убедитесь, что политика «Свободы слова» уже успела коснуться даже сферы домашнего хозяйства. Внимание на экран.
— Добрый день! В эфире рубрика «Noli nocere!», — вещает с экрана женщина подозрительно похожая на ту, которую чем-то напоминает Соломон во время судебного заседания. Сегодняшний наш выпуск посвящен препарации кьюкомбера. Раскрою вам фамильный секрет — берем кьюкомбер, предварительно утилизировав пиксис,  и совершаем три действия... Инкорпорация, баптистерия и экспроприация. Просто, как все гениальное. С вами была Афида. Vive valeque!
Посмотрев сюжет, Пров тихо произносит: «Печально,  все съела тля...»
После долгих аплодисментов зрителей Офелия объявляет:
— А теперь, кульминация нашей передачи... Гость, которого все мы так долго ждали... Истинный ценитель прекрасного... Встречайте, председатель сообщества лингвокультурологов планеты... Господин Чарльз!
— Я рад приветствовать вас, дорогие друзья! Как председатель организации планетарного масштаба я заявляю, что общество по охране чистоты вида линяющих гватемальских обезьян абсолютно поддерживает политику «Свободы слова». От лица наших подопечных мы выражаем Вам, господин президент, благодарность за узаконенное в вашей стране обезьянство!
Из зала доносятся вопли восторга. Зрители стоя приветствуют Чарльза и Аркадия.
— В заключение нашей передачи, — сказала Офелия, подводя итог спецвыпуска, — организаторы нашей программы приготовили Вам сюрприз, господин президент. Внимание на экран.
В студии гаснет свет. Офелия уходит к режиссеру трансляции. На экране фрагменты съемки мероприятия на Форуме, тогда месяц назад, во время президентских выборов. Выступление Аркадия сопровождается аплодисментами и восторгами зрителей. Казалось, что наступает всеобщее ликование, как вдруг... Режиссер трансляции запускает собственное выступление. Народ недоумевает, слова проскальзывают мимо... и только на слове «международные» люди начинают понимать то, что слушают, но не слышат.
— Уважаемые избиратели! — раздается голос с экрана. — Нам необходимо развивать международные отношения. Для лучшего понимания менталитета представителей других культур, предлагаю знакомиться с их языковым мышлением, работая с оригинальными текстами. Для осуществления этого предприятия нами была учреждена языковая школа «Global friendship», где организованно проходит обучение иностранным языкам. Для укрепления межнациональных связей мы готовим переводчиков нового поколения, способных избегать языковой интерференции. Для улучшения качества перевода нами, дорогие сограждане, согласно международному праву, в целях избежания общественных конфликтов и недопонимания будет введено ограничение на свободу слова. Благодарю вас и надеюсь на вашу поддержку.
Зал, как по чьему-то указанию, замолчал. Только Пров тихо спросил у Офелии:
— Если наша жизнь сегодня выглядит так, то что же будет с нами завтра?
— По-моему, — ответила девушка, — в такой ситуации надо учиться раскладывать карты. Может, они скажут нам что-нибудь хорошее.
— А почему бы и нет? — ответил на это Пров. — Они хотя бы молчат.