Как я стал пионером

В нашем советском детстве были добрые сказки об ответственности, берёзовый сок в трехлитровых банках и мультики раз в неделю по воскресеньям. Соседи приходили в гости в тапках без предупреждения на дни рождения и прочие праздники быта. Детей били, и все мы бывали биты, но в глубине души каждый знал - ни за что. Космос давно уже не был ничьей мечтой, космос падал на землю, на нас, и все мы, как динозавры, одиноко пялились в небо под звон литавров и ждали последний час.

Сельский час. Человек и закон. Международная панорама. Теперь понимаете, почему народ тогда ринулся в храмы? От такой телепрограммы залезть на балкон в заводском клубе и с размаху убиться. Если в совке был бы ютуб, он бы не развалился, но ютуба не было, только по воскресеньям мультики. И телевизор "Рубин" без пульта. Так

раскалялась сталь, так дотлевала эпоха. Не то, чтобы было плохо - но в будущее не было веры. И тогда я стал пионером.

Кучерявая тётка (молодая девчонка, если смотреть из нынешних сорока) сурово глядела на меня свысока, а потом отвела в сторонку, и сказала, что если не выучу пионерскую клятву, меня не примут, а это хуже проклятья, это позор, клеймо на всю биографию, и что тут учить, только чуть-чуть постараться, вижу, первые шаги в организации - и уже затор, а чего ждать дальше? И я красный, как кусок говяжьего фарша, не могу пропихнуть словечка в этот кучерявый поток укоризны. Но я учил, учил, а всех юных борцов с фашизмом, пионеров-героев вообще знал без осечки, читал о них повести, для меня они как Д'Артаньян с Портосом, просто эти твои вопросы, я запнулся, а ты прошептала: "бессовестный..."

И я спутал Марата Казея с Валей Котиком, и зло подумал, что лучше бы нюхал наркотики, как те панки, о которых писала "Пионерская правда" (мне ведь теперь и читать её будет нельзя, кучерявая, рада?) но я не видел панков, лишь берёзовый сок в банке, мультики, сказки, семейную благодать, и я сжал зубы и стал через них бормотать

проклятую клятву. С подсказками в каждой строке. А потом сжимал октябрятский значок в кулаке, пока кучерявая вязала на моей толстой шее галстук, брезгливо и нервно. Так я стал пионером.

А дальше всё сразу исчезло. Небо рухнуло, и никто не смотрел наверх, и ничьи слова больше не принимали на веру, хотя многие, многие стали честными. И я честно снял галстук и двинулся в класс плавно, но никто не заметил, все говорили про Югославию, и галстуков не было ни у кого 30 сентября 1991-го. И кучерявая девчонка смотрела потерянно, её было жаль. И если бы в этой истории подразумевалась мораль, то ей быть бы под этой чёлкой... Но в итоге с ней всё хорошо, постарела только.

А у нас начиналось послесоветское детство. Тоже очень счастливое, если вглядеться. И мультики тоже были по воскресеньям: Чёрный плащ, Охотники за привидениями, Чип и Дейл; в шесть вечера, а потом ещё и спозаранку...

Жаль лишь берёзовый сок в трёхлитровых банках.