Обретаясь кленовым листом

я свихнулся, обретаясь покинутым жёлтым кленовым листом, со всеми своими прожилками сухожилий, уже тогда слишком слабыми и вялыми,
и со всеми пятью зазубринами листа, одна из которых всегда сутулилась и
дождевые капли падали за воротник искусно и часто...
...обретаясь покинутым листом и наслаждаясь хрустом сустава, выбирая свой облик среди жухлой
листвы, в листьях тополя, а часто - ивы; удлиненных, и астеничных существах, ломко перегибающихся надвое;
но только кленовые слуэты принимая за свой истинный облик;
ни о чем не размышляя, а довольствуясь холодом и сыростью;
повинуясь несдержанным порывам ветра;
отдавая остатки философской окрошки в мозгах осенним лужам;
жалея свои пальцы с гиблой синевой под ногтями
как можно жалеть только еду: крошки, от времени
потерявшие вкус и запах...
...поглощая крошки, я представлял их старушками в платках, с лицами цвета луковиц и сам был стариком, ощупью минующим два сужения пищевода доставшиеся нам от примата
...обретаясь листом, смеясь над крепкими, дурно пахнущими шариками, что зовутся речью,
а сообщаясь движениями одного из краёв листа и изгибами черенка;
ни о чем не беспокоясь: о необходимости потовыделения, например;
выбирая только места сухие и прогретые солнцем,
так, чтобы и мое тело было тёплым, сухим, жёлтым;
и теряя разум по крупице: по крупице соли - этой невесты человеческой еды;
даже не теряя разум, а отдирая его со стенок черепной коробки чешуйками добродетели и умеренной банальности;
скупо наблюдаю как семена втыкаются в глину...
...обретаясь жёлтым кленовым листом и наблюдая бег камня: мучительные мелькания сотен ножек и подрагивания усиков на его рыльце, как он седеет на глазах, задёргиваемый снегом, уже нетерпеливо умывающимся в воздухе;
с легкостью рвотных масс отказываясь от сна и бесполезного движения бега;
только истязаемый щекоткой текущих соков...
............................
я обретаюсь безумным жёлтым кленовым листом,
я оплодотворяюсь щепкой и щепотью глаз,
перевариваюсь в буруне снежной пороши,
снимая перчатки и отбрасывая шарф,
одобряя аплодисментами ушей мастурбационный акт престарелого тополя, в чьих руках - струи циклона среднерусской равнины,
все ближе подхожу к границам луж с лягушачьей икрой,
всё больше теряю контроль над координацией тела,
над сужением зрачка и самой цивилизованной мышцей - сфинктором;
и все же продолжаю лизать жёлтый кленовый лист,
гнуть сухую ивовую ветку,
продолжаю ретушировать свою откровенную радость, свои непристойные жесты,
маскировать эхом несвязанность речи,
неконтролируемую голосолалию,
свои стоптанные башмаки,
свои бедные одеяния...