Черные лодки Мещеры - часть вторая

Юрий Алексеевич Белоусов

Черные лодки, мещерские челны,
или долбленки Приозерной Мещеры

Очерки исследователя Мещерского края


Часть вторая – Владимирская

Палищи - здесь у Храма сливаются дороги, куда гребли на долбленках для молитвы, и где бились в кровь на палках – великой силы духа люди

   День близился к концу. Мы провели много плодотворных встреч в деревнях и селах Шатурского района Московской области (ныне городской округ Шатура), а затем, через Рязанскую часть Мещеры, поспешили в село Палищи, в центр, так называемого Палищенского куста, где испокон веков изготавливали черные лодки. В Палищах живет наш друг и соратник, по межрегиональному культурно-историческому проекту «Сердце Мещеры», краевед - Николай Игоревич Скулов (1950 г.р.). Сказывают там, у Храма Ильи Пророка, на Ярморочной площади, еще в 60-е годы, мужики на колах дрались. Все колья в округе шли в ход. Был такой боец Клёня, из деревни Перово, так никто его побить не мог. Жудко верткий был и старшими обучен драке. Случалась это каждый год, на Ильин День – 2 августа. Так рассказывал нам Николай Игоревич, приютивший на два дня участников 2-й научно-этнографической экспедиции «Черные лодки Мещеры». А ему говорила про то, его теща Клавдия Николаевна Процерова, в девичье –Харькова (1908 г.р.). Сам Скулов, хоть и родился в селе Великово, Гороховецкого района, Владимирской области, но безумно влюблен именно в этот край Приозерной Мещеры. Два дня он будет сопровождать нас по интересным, для экспедиции местам, как представитель администрации города Гусь-Хрустального, директор городского историко-художественного музея и краевед с большим именем.   
   Именно в этой округе, жили последние на Владимирщине мастера по изготовлению черных лодок. Ходили они, и их большие семьи, на службу в старинный сельский Храм Ильи Пророка, а при разливах рек, приезжали в церковь, на долбленках. На этих ископаемых судах местные жители и рыбачили, и охотились, и косили сено, и ездили друг к другу в гости. Это их черные лебедушки, с так называемыми, резными «конскими гривами» на кокорах, были и помощниками, и средством передвижения. «Черные лодки», конечно же, название литературное. Здесь, местное население, называет их просто - долбленками.
   Каждое старинное село, естественно начиналось с церкви. Не является исключением и Палищи. Первое письменное упоминание, о Палищенском Храме - первая половина XVII века. И, упоминание это, об уже обветшавшей деревянной церкви Ильи Пророка. По местной легенде, которая повторяется в народе, говорится о причине, почему именно в этом месте появился Храм Святому Громовержцу Илье.
   Давно это было, еще до Батыева нашествия. Послал Великий князь Всеволод - Большое Гнездо, своего меченошу и верного помощника Кузьму Ратшича с малой дружиной на реку Пру за данью. Плыли они на княжеских стругах. И воевал тогда Кузьма Ратшич Пру, и взял большую дань. А когда возвращался, настигла его буря великая посреди озера Святое, у устья реки Бужа. Чудом спаслись воины от неминуемой гибели в небольшом мелководном заливе, где ветер был по тише. Остаток пути им пришлось пройти по суше. Заночевали воины на удобном месте, на небольшом пологом холме. А когда проснулся Кузьма, то за свое чудесное спасение решил поставить на этом месте часовню, в честь Пророка Божья Ильи – повелителя грома и молнии, вод небесных и вод земных. Случилось это в лето 1210 года. С той поры здесь появился Храм и Палищенский погост.
   Названия погоста – Палищи, по мнению Николая Игоревича Скулова, пошло от пограничного оборонительного поста, огороженного частоколом из заостренных бревен - «палиц». Впоследствии, он был сожжен дотла. Однако не так давно, недалеко от восточной окраины села Палищи, экскаватор, копавший песок для дорожных работ, на глубине 80 - 100 см, под слоем почвы и песка, на большой площади вскрыл слой сплошного древесного угля, в котором встречаются фрагменты керамики VII-X веков. Скулов считает, что это явно следы сгоревшей деревянной постройки внушительных размеров, а не лесной гари, которую перепахивали плугом.
   - Сначала, на этом месте был небольшой сельский погост, и назывался на многих картах Палищинским. Но, а потом, когда в конце XVIII века, даже раньше, здесь прошел Старо-Рязанский тракт, достаточно бойкая торговая дорога, появилось уже село, где были два постоялых двора, конюшни, семь лавок. Вкруговую стояли дома причета и учителей. Так, вокруг Храма стала постепенно образовываться Ярморочная площадь. Даже сейчас ее контуры видны. Дома перед Храмом располагались по кругу. Посреди этой площади стояли лавки. Еще старожилы местные рассказывали, в летний период здесь сбивался дощатый помост, где выступали артисты. Ставили карусели для детей. То есть достаточно бойкое было место, - рассказывает нам Николай Игоревич у своего дома, на бывшей Ярморочной площади, у старинного каменного Храма Ильи Пророку.
   Два раза в год на Ярморочной площади села Палищи проводились ярмарки: Рождественская и Ильинская. Последняя была наиболее значимой, и проходила 2 августа, в День Святого Ильи Пророка. Интересно еще это место тем, что сельский Храм в Палищах не повторил печальную участь многих Храмов советской России, которые были разграблены, и только сейчас вот, в 90-е годы начали свое восстановление.
   - Наш Храм в селе Палищи местный приход отстоял, несмотря на настойчивые попытки, некоторых комсомольских активистов, вынести иконы, - с гордостью продолжает свой рассказ Николай Скулов, - Даже известен такой случай, когда в 1937 году произошел «Бабий бунт». Так написано в протоколах НКВД. Два священника были расстреляны. Но сам Храм никогда не закрывался. Только несколько месяцев в нем не проводились службы. А все годы советской власти Храм активно действовал. Именно поэтому, мы видим в нем всё это великолепие.
   Сегодня здесь, в Палищах, можно увидеть то, во что душу вложили, практически все местные мастера, которые продолжали строительство этого Храма по частям, в течение пятидесяти шести лет. Недалеко отсюда, находится деревне Тюрвищи (по-старому Вырвищи), откуда, во время мощных разливов, можно было приехать в церковь только на черной лодке. Кроме этих долбленок, приехать по большой воде в село Палищи, на службу было не на чем. Эти древние деревянные лодки, и сам Храм не разграбленный, свидетельствуют о великой силе духа местного прихода, местного населения. И о том, что традиции, заложенные много веков назад, живы и поныне. Изначально в переписи сел и погостов этой местности Храм был приписан к Муромскому сельцу (с. Дмитриевский Погост, Московской области). Уже в будущие времена, поскольку стоял на границе Рязани и Владимира, относился то к Рязанской губернии, Касимовского уезда, а то к Владимирской губернии.
   - В конце XIX века, перед революцией, это был Касимовский уезд Рязанской губернии, Демидовской волости. При советской власти, когда поменялось административное подчинение, данная местность стала относиться к Владимирской области. Округа эта, так и называется: «Палищенский куст», или древни «Палищенского Куста», - Николай Игоревич Скулов с вдохновением продолжает рассказывать нам о своем селе.   
   - Вот любого спросите человека из деревень местных: «Вы откуда»? Они скажут: «Из Палищ»! Хотя он в другой совсем деревне живет. А почему? Потому что село Палищи, как раз объединяло целый спектр этих деревень, где жило достаточно большое количество населения.   
   Здесь в «Палищенском кусте», сохранились прекрасные традиции народного промысла. Например, в селе Мокрое живет Вера Викторовна - учитель начальных классов. В деревенском музее, она восстанавливает технологию набивной скатерти. В Палищах раньше красили ковры из материалов заказчика. Однако для нашей экспедиции, главное было ознакомиться и изучить другую традицию - изготовления знаменитых черных лодок, которые я уже видел годом раньше в деревне Демидово в первой нашей экспедиции «Черные лодки Мещеры» (2016 г.).
   - Слава Богу, что сейчас еще сохранились мастера, которые могут до сих пор изготавливать лодки. И мы будем надеяться, что сохраним эти традиции впредь, - краевед Николай Скулов, с большой любовью рассказывает нам о местных долбленках, - Черные лодки имели универсальное назначение, и изначально были приспособлены не только для охоты и рыбалки, но и для сенокоса. На долбленках можно было возить на дальние покосы людей, самих косцов. Сплачивали лодки в виде катамаранов. На них вывозили сено с островов, которые находились посреди болот и озер. На лодках ездили в ту же Палищенскую церковь во время разливов огромных весенних. Потому что реки были полноводными, разливы были бурными. Это был единственный транспорт для нашей местности. Черные лодки были в каждом доме. Да и мастеров, которые умели делать эти лодки было вдоволь. Но со временем, и судов, и умельцев, становится все меньше и меньше. Главная задача эту вот традицию и сами лодки сохранить.
   Николай Игоревич переводит дух, глядя на церковную колокольню, где он еще и звонарем безвозмездно трудится в свободное время, в Храме Ильи Пророка, который расписан по альбомам знаменитого Васнецова, и продолжает:
   - Приезжали искусствоведы из Москвы, говорят, что у нас во Владимирской области два Храма осталось с подобными росписями. Один в Киржаче где-то. Но там, был гараж колхозный, и в результате остались только фрагменты фресок. А у нас, полные работы.
   - Николай Игоревич, а Вы не колоколите? – обращаюсь я к нашему гиду.
   - Колоколю.
   - Сегодня будете колоколить?
   - Нужно у батюшки благословение спросить, - неловко заежился Скулов, и перевел тему, - В принципе можно и к Михаилу Сергеевичу съездить в соседнюю деревню, пока солнце стоит.
   Затем Николай Игоревич вздохнул, и продолжил свой рассказ, показывая рукой на Храм.
   - В 2004 году молния попала в колокольный шпиль. Колокольня наша была такая же, как в Туме большая, высокая. А сейчас укороченная. В переписи всех деревень в 1637 году, упоминается деревянная обветшавшая церковь Ильи Пророка. То есть, нужно еще сто пятьдесят лет отбросить, то времена Ивана Грозного получаются. Но по всей видимости, все происходило в годы походов Всеволода Большое гнездо на Мещеру. Это - Крещение Мещеры, когда с племен, которые не крестились брали дань. Поэтому здесь достаточно интересная история тракта. А отсюда уже шли дороги. Одна мимо озер на Рязань, а другая через Нарму, туда на Великодворье, через болото. Третья дорога соединялась с дорогой «Владимир – Касимов». Палищенский Храм был центром притяжения местного населения. На Ильин День, еще во время службы начинались гулянья на Ярморочной площади. В этот праздник на Ярмарке традиционно кольями дрались. Толпы мужиков собирались. Ну, потеха такая была. Били друг друга по определенным правилам. Хотя, говорят, что все заборы в округе разбирали.
   - Я смотрю, что села здесь, также, как и на Московской стороне, на песчаных гривах стоят, и во время паводка, люди между селами, наверное, общались передвигаясь друг к другу на лодках? – возвращаю я собеседника к основной теме нашей экспедиции «Черные лодки Мещеры».
   - Это достаточно известный факт, что все местное население жило ловлей рыбы. Почва песчаная много не рожала, и рыбалка была большим подспорьем. Здесь целая сеть специальных каналов. С верховых болот рыба спускалась в озера. Этим исключительно занимались женщины и ребятишки, потому что, начиная с Покрова, мужики уходили на отхожий промысел. И целыми деревнями, селами женщины шли на эти каналы. Особенно в середине зимы, когда уже начинались заморы. И вот рыба заходила в каналы. И жители, просто черпаками черпали её. Возами морозили, возили и раздавали бесплатно по количеству едоков. Мне теща рассказывала (она умерла в 1996 году, ей было 86 лет), что девчонкой, помнит еще, как привозили эти возы. И, у каждого дома, как поленницы стояли ряды этой замороженной рыбы. А, ребятишки, говорила теща мне, еще таскали ценную рыбу. Не хочется щуку отдавать, так в рукава спрячешь её и идешь, чтобы люди не видели (смеется). А летом лодка была кормилицей и поилицей! А поскольку за ближайшие луга - суходолы люди дрались из-за травы, дополнительно заготавливалось сено на болотах в недоступных без лодки местах. Там сооружали основу, чтобы не замочить сено, а потом делали на ней копенки и таскали на огромных носилках. Буквально до середины 90-х годов прошлого века. Я еще помню, как целыми деревнями работали. Мужики косят, а женщины в белых рубахах. Ужас сколько комарья, сколько оводья. Они вытаскивали траву на сухие места и ставили стога. Без лодки никак. Сплачивали лодки на подобие катамарана и вывозили на сухое место. Без лодки было не обойтись. Поэтому в принципе, у всей округи, здесь они были. И на праздник на долбленках ездили, и в Храм, и в гости, и по хозяйству. И плюс, на острова за клюквой, за брусникой.
   Николаю Игоревичу Скулову, опытному теоретику, удалось найти свою версию древнего названия лодки - «колтас». От древнеславянского «кл-тач», где «кл» -«колышек», с помощью которых бревно раскалывалось вдоль ещё во времена до возникновения продольных пил и глагола «тас-тач-тачити» - «точить, катать». «Клтач» постепенно превратился в «колтас». Практически полностью это слово сохранилось в литовском языке - «kaltelis» - инструмент для выдалбливания изделий из древесины. Почти одинаково звучит слово «калтус», обозначающее пойменный кочкарник с кустами, не очень вязкое болото, заболоченное озеро, для передвижения по которым и предназначены эти лодки.
   У Скулова, есть своя версия, от чего произошло название важнейших рабочих частей лодки, соединяющих борта, определяющих её ход по воде – «кокор». Напомню, что в Подмосковье их называют «лафетниками».
   - Слово «кокора» - завораживает своей древностью. Оно происходит от древнеславянского «кокр», «кокорь», обозначающее дугообразную комлевую часть дерева с частью корня, образующее угольник. Это слово звучит одинаково на всех славянских языках: кокорь (русский), kokora (словенский, польский), cecers (латышский), чекор (болгарский), кокоравь (сербский, церковно-славянский). Эти слова возникли тогда, когда не было еще многих европейских языков, а были наречия, имеющие общие индоевропейские, арийские корни, - рассказывает нам о своей теории Николай Скулов.
   - Николай Игоревич, я спрашивал вас уже по почте. Как Вы считаете, мог ли Святой Апостол Андрей Первозванный, идти в свое четвертое путешествие на Север, через эти места?
   - Так это вполне возможно. Это был обычный способ перемещения в это время. Особенно в первой половине лета, после весны, после разлива рек. Реки то были мощней в тысячу раз. По ним на Север ездили, а уже осенью по крупным рекам сплавлялись обратно. Это же описано все. Есть записки арабских путешественников. Еще до Крещения Руси они это делали. Они поднимались в Новгород с серебром, а осенью возвращались по малой воде, спускались с верховьев Волги вниз. Это за один летний сезон все делалось. Через Дербент, все шли по малым рекам. А соваться по большой воде, это и хазары и чего угодно. И дань там стригли не малую.
   - Я понял, что стражники в шлемах колахудах гусиных, тоже дань снимали? - спрашиваю я у Скулова, записавшего вместе с Сергеем Васильевым, братом Вакуловым, мещерский сказ «О мещерском казаке Митяя», который, по сказанию, купил в Касимове такой шлем. Эта реликвия хранится и поныне в музее древней столицы Мещеры.
   - Ну, скорее всего! – смеется автор сказа, - Курганы стоят - значит бились. В Касимове в музее на шлеме с гусем, солнце изображено - Ярило…
   И пока солнце не зашло, мы все вместе поспешили в соседнюю деревню Часлицы, в гости к герою многих рассказов, написанных Николаем Игоревичем Скуловым про Мещеру, к «деду» - Михаилу Сергеевичу Анисимову. Как говорит сам Скулов про дом часлицкого лесника:
   - Это сам народный дух здесь живет!


Часлицы - о Евпатии Коловрате, о богатырях русских,
и что такое «не лезть на рожон»

   7 июня 2017 года, на закате первого дня научной экспедиции «Черные лодки Мещеры», мы посетили деревню Часлицы, и побывали в гостях у лесника и человека, который не мало что сделал своими руками в этих местах – Михаила Сергеевича Анисимова. Он много знает об этом крае. Николай Игоревич Скулов так написал о нем в своих «Мещерских рассказах»:
   Михаил Сергеевич - коренастый, невысокого роста, в неизменной кожаной безрукавке, мехом внутрь, с лицом словно вырезанным из старого мореного дуба, но молодыми светло - серыми, почти голубыми глазами, ясными и лучистыми. Уж и не такой он и старик – немного за шестьдесят, а по всей округе его давно уже зовут «дедом», имея в виду больше не прожитые годы, а уважая за природную мудрость и добрые дела. Все пруды, где купаются ребятишки, добрые лесные колодцы с вкусной родниковой водой, лавочки с навесами для отдыха ягодников и грибников – все его рук дело. Никого он не обделит мудрым советом, никому не откажет в помощи. С ним рядом всегда тепло и уютно: дома ли у пылающей жаром печи, в лесу – на заимке у костра…
   Михаил Сергеевич Анисимов - уникальный человек, любящий свой край, много знающий о былинных богатырях, о том же Евпатии Коловрате. Спустя время, я еще раз побывал здесь, в Часлицах, вместе с коллегами, в сопровождении Николая Игоревича Скулова. Результатом второго приезда, стала моя книга – мещерский сказ «Легенда о Коловрате», вышедшая в 2018 году, переведенная на английский в 2019, и переизданная большим тиражом в том же 2019 году, в рамках межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры». Господь наградил нашего собеседника «исторической памятью», и его повествование легло в основу зачина мещерского сказа «Легенда о Коловрате», открывшего многие неизвестные подробности из жизни легендарного рязанского воеводы – героя земли русской.
   Михаил Сергеевич рассказывал нам и о лодках, но не много, так как, эта деревня находится не на реке, а в стороне, на большой песчаной гриве. Жители Часлиц черными лодками в деревенском обиходе не пользовались. Разве что, кто рыбалил на них с мужиками из Тюрвищ. И он конечно рыбачил, и дружил с лодочных дел мастером Александром по кличке «Молдаванин». Прозвали его так, потому что он в Приднестровье повоевал, под командованием генерала Лебедя. Об этом и Скулов в своих рассказах писал. Об «Молдаванине» мне рассказывал шатурский краевед Виктор Мухин в одной из экспедиций. Он его помнил еще со времен поездок в Тюрвищи с Евгением Старостиным.    
   Лесник Анисимов у себя перед домом построил мемориальное сооружение, где установил большой жернов от мельницы, разместил таблички с именами всех своих предков, вплоть до XV века, от которых идет его фамилия. Рядом он поставил щиты, на манер древнерусских, с именами наших известных богатырей. У него своеобразное видение, а также интересная трактовка их фамилий, и Евпатия Коловрата в частности. Михаил Сергеевич считает, что фамилия Коловрат, произошла от слияния слов старого языка, мол, родился «Коло врат». Мать Евпатия родила его «коло ворот», или «около ворот» города Рязани. Такую версию, недавно, стали озвучивать сторонники европейского (польского) происхождения рода Коловратов, но это уже другая тема. По рассказам Михаила Сергеевича, мать воеводы была родом из Чернигова. Отец служил одно время в Великом Новгороде. Семья Евпатия, со смертельно раненным крестоносцами отцом - Львом Кондратьевичем и его матерью на сносях, вернулась в вотчину деда, на Рязанщину, к родному дядьке будущего легендарного воеводы Рязанского. Эта легенда имеет право жить, и имеет право на существование.
   Наш рассказчик много говорил о своей семье, о предках своих, и предке его жены, который ходил в морской поход из Кронштадта вместе с русским Царем Николаем II. У Михаила Сергеевича хранился дневник, чуть ли не судовой журнал того морского похода, который он передал потом в Санкт-Петербург в Военно-Морской музей. От этого путешествия у Анисимова остался крест от предка, который и сейчас хранится в красном углу отцовской избы, построенной еще в 30-е годы.
   Итак, нас встретил улыбчивый человек в «восьмиклинке». Я поздоровался с ним, протягивая руку:
   - Приятно познакомиться. Кепка наша – шансонная «восьмиклинка». А почему жернов у Вас перед домом на самодельном постаменте?
   - Жернов, он тоже символизирует. Понимаете, в чем дело. Нашу деревню обосновали в глубокой древности, когда жители были язычниками - солнцепоклонниками, - сразу выдает нам свою версию происхождения деревни Часлицы Михаил Сергеевич, - Они поклонялись на солнце. Оттуда и название пошло: «час лица». Когда солнце стояло в зените, у них здесь стоял столб, где-то вкопанный. А на столбе, размещался чурак круглый такой. Выбирали дерево на речке. Здесь речка раньше шла, называлась Кораслица (кора с лица). Давно ее не стало. Но, здесь на лодке Святой Андрей ездил. Правда, или нет – не могу сказать, но старики так говорили. А вот до прихода Андрея люди – язычники, отпиливали круглый такой чурак, и на столб вешали, который на реке брали. Может быть, разрисовывали его, не знаю. И когда солнце в зенит вставало, тень исчезала, и они думали, что Бог Солнца к ним спустился и молились. Поэтому и произошло название Часлица. Потом более грамотные современные люди «ы» прибавили. Сейчас Часлицы называются.
   - Интересно, задумался я, - А Пышлицы - это значит, по-вашему - «пышное лицо»?
   Все смеются. Михаил Сергеевич продолжает свой рассказ:
   - У нас было четыре деревни и четыре мельницы. Вот тут вот, недалеко, Никанорова была.
   - А куда обращены все эти щиты? На Восток? – не унимаюсь я.
   - Умный вопрос! Да, на Восток. Мы, род Анисимовых, произошли от рода Мироновых, от Миронова Анисима. Раньше в деревне было много ребятишек. Даже обедать бабки звали в две смены. Сначала Николаевы, Васькины, Михаиловы, а остальные потом. Отсюда и пошла - фамилия. Мы -Анисимовы, Мироновы - Анисимовы. А Мироновы уже пошли от Крепкова Мирона. Это еще до Рождества Христова примерно было. Ну, Миронова рукопись до наших дней дошла. Рукопись Миронова рода. Вот и я решил свой род так увековечить. Ведь раньше фамилий не было. Что было? Имя и прозвище. Васька вон идет, например, Медведь. Впоследствии, он стал Медведев. На Руси то как? Зря клички людям не давали.
   Рядом с двором Анисимова, расположился водоем. Я, показывая на него спрашиваю рассказчика, надеясь получить ответ с рассказом о мещерских лодках:
   - Это у Вас пруд?
   - Это водоем.
   - А лодки есть?
   - Много было лодок, милый, на моем веку, - Михаил Сергеевич задумался, - Фанерные и дощатые, и резиновые, каких только не было.
   - Но, а долбленные? – спрашиваю я с надеждой.
   - Долбленных у меня лично нет, и не было. Они используются в узких протоках, в речках. А здесь зачем мне долбленная лодка.
   - Это не для Вашей деревни? – бросаю я, понимая, что здесь лодок мы не увидим.
   - Нет. Каждая вещь, она для своего дела.
   - У Вас деревня получается, где-то на высоте и Вас не заливало? Может использовали лодки, как транспортное средство в разлив, - не теряю я надежды услышать рассказ хозяина.
   - Нет. Тут нас с роду не заливало. Потому что у нас тут кругом болота. Со всех сторон.
   - То есть у Вас тут песчаная грива?
   - Да. Тут болото, тут болото, там болото, а там лужа (показывает по кругу). Рошаль на Запад. А Монумент на Восток.
   Тут уж вступает в беседу наш московский этнограф Виктор Колчев, представитель Федерации этноспорта России:
   - Михаил Сергеевич, у Вас детство здесь прошло?
   - А как же! – с удовольствием отвечает Анисимов, - В этих лесах, болотах и полях. Это моя родина!
   - Но, а в детстве играли во всякие игры?
   - Милый, нам некогда было играть. А после войны одна забота была – чего пожрать бы. С двенадцати лет, таким пацаном (показывает на моего сына Сашу) пошел коров пасти. Бедно жили. В стране разруха была. Резиновых сапог и то не было. В лапту играли в школьном возрасте. Старше нас ребята в чижика играли.
   - А кулачки? – продолжает задавать вопросы Виктор.
   - Некогда было друг друга мочить, как в Москве и Питере. Это все от безделья. Заняться нечем.
   Я, помня сегодняшний разговор с Николаем Скуловым, решил задать вопрос о традиционных играх в Ильин день:
   - А в Палищах же на Ярмарку на колах дрались?
   - В Палищи собирался весь приход, все деревни. Понимаете, какое дело? Фронтовики встречались. Рассказывали о том, где были, как кого ранило. Люди отчалые. Интерес был. Но, а потом постепенно угасло. Лет тринадцать мне было. Мужики здесь напьются, сидят у Храма в Палищах, скучно. Бабы молятся в церкви. Чем бы заняться? Тут, допустим, сидят перовские, здесь часлицкие, там демидовские. Мужики сидят кучками. Тут кому говорят, мол, пойди тому демидовскому врежь в ухо. Поучали сами специально (смеется). Тот идет - тресь. Демидовские: «Да ты чего нашего парня»? И понеслось. Вот те и кулачка.
   - А вот для мемориала, Вы трех богатырей выбрали: Евпатия, Святко и Радима. Почему? – перевожу я разговор на богатырскую тему.
   - Евпатий, я считаю, не заслуженно обиженный и родом нашим забытый. Понимаете, если проследить его историю. Вы, кстати, знаете кто его назвал Коловрат? Я Вас спрашиваю, - обращается Михаил Сергеевич к Виктору Колчеву.
   - Нет, не знаю, - быстро отвечает опешивший Виктор.
   - А что означает Коловрат?
   - Коловрат то, понятно - Солнцеворот, - отвечает Колчев, надеясь, что сдал экзамен рассказчику.
   - Нет, сударь, Вы ошибаетесь, и очень глубоко, - в манере профессора выдает Анисимов, с четырьмя классами образования, но с природным даром - Это не Коловорот. Это - украинська мова: «коло врат», «коло овина», «коло бани». Его мать родила около ворот города Рязани старой. Потому что в то время Москвы еще не было, как таковой, в широком понимании. А мать его была из Чернигова – хохлушка.
   - Первое упоминание о Москве 1147 год, - не сдавался этнограф Виктор Колчев.
   - Так вот, ехали они от крестоносцев к городу Рязани прятаться. Мать его Евпатия бежала с обозом. Ночью пришли, а Рязань была заперта. Команда была на ночь ворота закрывать. А она, мать Евпатия, беременная. Ей на сносях, вот-вот рожать, видать растрясло в телеге. А отец его, Лев Кондратьевич, в новгородских землях, смертельно ранен был, очевидно в схватки с этими крестоносцами. Вот Мать Евпатия вошла в Рязань, утром то их пустили. Она несет его и говорит: «Коло врат я хлопчика своего родила, коло врат».
   - Это Вам кто рассказывал? Хохлы? – обиженно бросает Виктор рассказчику.
   - Мне никто не рассказывал. Мне многое даётся оттуда (показывает в небо). После контузии. Я подчас объяснить не могу некоторые вещи.
   - Контузия у Вас была? – вмиг простив все подковырки Анисимова, спрашивает Колчев.
   - Контузия была. На меня сбросили тележку тракторную сверху.
   - Это ж кто Вас так полюбил? - уже по-дружески выпытывает Виктор.
   - Да я весь век кого-то не устраивал. Горбатюсь на всех. А может быть, с языком лезу, куда не надо. Начальству в глаза говорю: «Ну, вот зачем ты так делаешь? Ну, вот так вот надо…».
   Я пытаюсь снизить градус, перевожу разговор опять к истории с Евпатием:   
   - Поэтому вы и тире поставили в имени «Коло-врат» на монументе.
   Михаил Сергеевич Анисимов, с улыбкой, кивает головой и приглашает нас в дом:
   - Вы только не разувайтесь. Пошли в дом! Хорошо, когда приедут дети.   
   Мы все дружно заходим в избу. Небогатый скарб. Печь посреди комнаты. Хозяин показывает, с симпатией, Виктору большой нож:
   - Это делал я уже. Ковал.
   - Ну, рогатина и есть.
   - Это не рогатина. Это - рожон. Рогатина останавливает медведя. Она подставляется ему под шею. А это уже разит.
   - «Не лезь на рожон», так говорят? – теперь уже не скрывая своей симпатии к рассказчику выдает Виктор – большой любитель холодного оружия.
   Тут уж включается в разговор и Николай Игоревич Скулов, который во время нашей беседы на улице, старался скромно находиться в стороне, дабы не мешать своим присутствием:
   - Это в сердце им?
   - Это уж куда попадешь. Куда рука не дрогнет. Вот с такой штукой ходил на медведя мой дед, - с чувством гордости за свой род выдавил Анисимов.
   Вечерело. Пора было прощаться с хозяином дома – Дедом, как его уважительно называет в своих рассказах Николаев Скулов. Подарил я Михаилу Сергеевичу свои книги и диски, в том числе альбом «Коловрат». И пошли мы из дома восвояси. По дороге к автомобилям, зашли напоследок все вместе в хозяйский сарай-мастерскую, скарб посмотреть крестьянский.
   - Это пешня – лёд долбить на озёрах, - крутил хозяин в руках штуковину, похожую на копье, - Это древнейший инструмент зимнего рыболовного снаряжения, который еще называют «маленький лом». Им проруби делают.
   - Поди дед ковал? – качает головой от удовольствия Виктор Колчев.
   - Может быть и дед ковал, - отвечает Михаил Анисимов, оставляя еще одну загадку, для нас, людей, избалованных цивилизацией.
   А мы уже спешим на ночевку в село Палищи, к Николаю Игоревичу Скулову. В этот день будут еще песни у костра под гитару и гусли, байки на ночь, что навряд ли имеет место быть в этой книге. Хотя нет, я приведу ниже слова песни «Черные лодки Мещеры», написанной мной специально перед нашей экспедицией и спетой впервые в этот вечер.

Черные лодки Мещеры
13 мая 2017 г.

Мастер делит бревнышко:
Вот по центру - донышко,
Два борта с кокорами -
Шиты вицей - коренем...
Ровно пять частей.
Смолит лодки черные,
Жалуют которые
Рыбари мещерские,
Те суда отцовские
Древних Тюрвищей.
Припев:
Черною лебедочкой
Уплывает лодочка,
По реке вдали Святых озёр.
С нею души светлые,
Подгоняя ветрами,
Со стихией, вдруг, вступая в спор.

Ох, вы, сказы старые
С колдуном Шагарою.
Он невесту Бужеву,
Пру, что Буже сужена,
С корыстью украл.
Все, что в сказе сказано:
Поль, Ревяга с Тасою -
Реки, вы, мещерские,
Там, где ходят лодочки,
Мастер, что создал.
Припев: тот же

Сшито тело гибкое
Бога чудо-нитками.
И гребками - веслами,
Рыбарям, что посланы
В радость для людей,
Управляют грешные,
Там, где бродят лешие,
Там, где чудо-чудное,
Где на лодке путником
Шел святой Андрей...
Припев: тот же



Демидово – и все-таки - долбленки, в гостях у последнего лодочного мастера Палищенского куста

   Центром дислокации мещерских черных лодок на Владимирской стороне Клепиковских озер, всегда считалась деревня Тюрвищи, где и жили раньше лодочных дел мастера. К сожалению, последний такой мастер умер более пятнадцати лет назад, но он успел передать своих знания Николаю Ивановичу Гогину, который проживает сейчас в деревне Демидово. В первой экспедиции «Черные лодки Мещеры», в 2016 году нам пришлось не раз приезжать к нему, и для знакомства, и для заказа лодок, и в баньку по-черному, и даже с гостями из далекой Америки. Почувствовать, что такое настоящая «русскость», мы привозили в Демидово, к нашим, еще не готовым лодкам – долбленкам, всемирно известного американского стрит-арт художника Криса Риггса (Chric Riggs), который известен своими работами в России на Арбате и в Рошале. Последняя в то время была самая большая в мире. И рядом с ней сейчас разбит сквер и установлена бронзовая статуя, олицетворяющая: «Мир и Любовь», вечную тему, которую несет Крис в мир.
   Лодочный мастер Гогин Николай Иванович (1952 г.р.) - родился в деревне Вырвищи (старое название Тюрвищ). Деревня Тюрвищи – родина черных лодок. Здесь всегда жили рыбаки, охотники и мастера, которые изготавливали долбленки. Николай Иванович сейчас последний мастер в Палищенском кусте по изготовлению долбленок Приозерной Мещеры. Познакомились мы с ним полгода назад. Тогда мы и договорились, о изготовлении семи лодок для нашего проекта «Сердце Мещеры». Одна из них из осины, как традиционно изготавливали их тысячи лет назад. Другая лодка из ели, и пять из сосны. Шесть лодок под весло, а одна под мотор. К сожалению, сейчас осины в этих местах стало мало пригодной для изготовления лодок, и мастера делают лодки из сосны. Николай Иванович - носитель традиции по изготовлению традиционных судов. Тех судов, с которыми имеют дело люди каждый день. Это для них обыденно и просто. Поэтому мастер, удивляясь нашему не знанию, демонстрировал, сидя в уже обработанной специальным составом лодке, как нужно правильно грести «гребком» (веслом), в сидячем положении, и в положении стоя, как нужно поворачивать, как нужно двигаться вперед и разворачиваться. А потом, уже символично «на берегу», рассказывал членам экспедиции, как нужно спускать лодки на воду, почему и для чего каждая часть судна предназначена. Оказалось, что эти вот красивые, изящные кокоры, находящиеся впереди и сзади лодок, нужны не только для красоты. С их помощью удобно вытаскивать лодку на берег. Они также служат как тараны, принимая на себя удар, разгребая коряги, заросли, и все на своем пути, как бампер на автомобиле, чтобы не расколоть борта лодки. Долбленки Приозерной Мещеры очень проходимые суда. Даже по небольшому слою воды они могут пройти узкие участки проток, каналов и езей. Эта лодка может перевозить до семи человек. Хотя размеры их всего пять метров с небольшим.
   И вот он дом Николая Ивановича Гогина. Мою грудь переполняет радость. Вот они - семь долбленок, изготовленные по нашему заказу, для проведения «Мещерских гонок» - гонок на черных лодках, в рамках 2-го фестиваля традиционных игр и этноспорта «Игры Мещеры» в Рошале. Мастер показывает свою работу, обращаясь ко мне:
   - Лодки готовы. Когда приедешь забирать?
   - Планирую на следующей неделе, - отвечаю, рассматривая внимательно суда, - Я хотел сейчас забрать, а Глава, Алексей Владимирович Артюхин, говорит, мол, нет, хочу сам лично приехать.
   - У меня все уже готово. Сильно жарко. Нужно забирать, - бурчит о своем Николай Иванович.
   - А покрывали чем Николай? – подключается к нашему общению Виктор Колчев.
   - Отработкой. Потому что, битумом, когда начинаешь покрывать, он мажется. А это пакля в швах.
   Я волнуюсь. Для меня принимать лодки – это впервые. Еще, и еще переспрашиваю как хранить, как ухаживать за этим чудом.
   - Не волнуйся. Наливаешь в лодку воды. Отчерпываешь баночкой пластмассовой её потом. Отчерпал, и смотришь, может я где брак сделал. Берешь отверточку, бинтик, паклю, или чего еще: тык-тык-тык это местечко, и всё.
   Все вместе представляем, как будем конопатить суда в Рошале. А затем по команде мастера, переворачиваем лодки.
   - Комель отрезан шестиметровый - гнилой. Так бы у меня девять кряжей на лодки было бы. А так семь. Одна сосна и одна осина трухлявые были, выкинул, - продолжает с сожалением о нехватке материала Гогин, - Я про кедр говорил. Вот кедр, он мягко, мягко обрабатывается. Сосна вот, зайдешь, и сюда сучок, и сюда сучок. Кедр работал – вообще (качает головой). Две штуки делал, когда в Курлово вагон с кедром приходил откуда-то из Сибири.
   Виктор неловко перебивает рассказ мастера:
   - Скажете, как звали мастера, у которого вы учились?
   - Дядя Петя Шаморов. Он участник войны. Сапером был. В Тюрвищах жил. В Тюрвищах там лодок о…, - Гогин многозначительно поднимает подбородок вверх, - Это сейчас там мужиков нет. А раньше! И сено косили на них, и возили, все…
   - Именно такого типа делали лодки в Тюрвищах? – с волнением задаю я вопрос, под впечатлением увиденного.
   - Все оттуда идет.
   - Мы вчера были во Фроле. Там лодки отличаются от Ваших. Носа такого нет, - продолжаю я.
   - А, тупорылые такие, как корыто (смеется)?
   - Они, и по шире.
   - По шире я могу тебе сделать. Какое дерево привезешь.
   - И технология другая, - не унимаюсь я, - Они доску не вырезают из середины. Выдалбливают как корыто и разрезают на две части. А потом вставляют доску не отсюда.
   - И я здесь доску не вырезал, - признается Николай Иванович, - Это когда кряж позволяет по размеру, тогда вырезают. Это когда бревно на 50 см, широкое, тогда доску вырезаешь.  На 37-40 см ты вырежешь, она уже будет узкой.
   - То есть технология та же, как у фроловских?
   - Да. Это на пилораме нужно доску вырезать. А так я пополам ее «Дружбой» распиливаю, и никакой доски я не вырезаю. Если на пилораме хороший кряж беру, тогда его там распиливаю.
   - У них доска вставляется от 25 до 30 см, - делюсь я своими знаниями с мастером.
   - Ну, толщину, я сороковку вставляю. А шириной 35 см, - отчитывается в ответ Гогин.
   - А, все равно у них она пузатая получается. Здесь какая-то элегантная. Или, это за счет кокор, лодка такая? Они называют их лафетники.
   - Не знаю. Я ездил в Москву. Я помню, где это Фрол. Там река еще протекает Ялма. И лодки на берегу лежат.
   Здесь прерывает наш диолог, стоящий рядом Виктор Колчев:
   - Не помните у мастера Шаморова остались родственники?
   - Сыновья в Москве. Бабка не знаю: померла, не померла. Может и дом то уже продали, - задумывается Николай Иванович, и продолжает, - Лет 15, как он помер. Дядя Петя по плотницкому делу был мастер. Сваи забивали. Здесь все всех знают. Четыре километра от меня жил. Я в 90-х начал делать лодки. Сначала для себя, для друга. Потом пошли заказы.
   - Что нужно делать, когда мы привезем лодки на базу? – оговариваю я вопросы, которые могут возникнуть при транспортировке наших лодок в Рошаль.
   - Каждую лодку нужно обмыть (Смеется)! А потом, баночкой пластмассовой, которой воду отчерпываешь: шмых, шмых, шмых - налил немного воды в лодку, чтобы вода была, чтобы не рассыхалась. Ты пришел, водичку отчерпал. Лодка размокшая. Сел в нее, а она не текет. Что называется - «Сел и поехал». А когда допустим, там воды нет, она рассыхается, может рвать её.
   - А хранить как? – задает вопрос Николай Игоревич Скулов, - Вот, допустим, поплавали, поиграли, поделали…
   - Пускай стоит в воде. А если вытаскиваешь, то переворачивай и укрывай ее. Чтобы не на улице. Я раньше первую лодку, в Тюрвищах, вытащил, перевернул ее на чурачки, да и лежит. Нельзя на кокору ложить, поведет. Нужно чурочек подложить, чтобы кокора на весу была.
   - Николай, вот вопрос, - включился в разговор Виктор Колчев, - Вы сейчас скобами сшиваете, а вот мастер Петр, тоже скобами сшивал? Ведь говорят раньше вицами сшивали.
   - Не знаю я. Не помню. Всегда скобами сшивали. Вот - саморезы. Заворачиваешь их, четыре штуки. Потом лентами сжимаешь лодку, и начинаешь ставить скобы.
   - Я думаю вицей еще в древности, до метала сшивали, и более легкие лодки - челны, - предполагаю я.
   - В Тюрвищах сейчас два рыбака живет. Остальные вымерли. Приезжают только дачники, - с негодованием рассказывает Николай Иванович, - Национальный парк сейчас права качает. Они обозлят народ. И тогда будет беда. Это же государственное. Нужно что-то сделать, чтобы деньги собирать. Сколько лет уже этому Национальному парку, а они даже дорогу сделать не могут.
   - Во Фроле на лодках сидя ходят, а здесь в Тюрвищах как? – задаю я мастеру вопрос.
   - Я и сидя и стоя хожу. По-всякому, - Николай Иванович показывает нам в сарае весла – гребки.
   - А у вас же были большие весла с шишаком? - продолжаю я расспрашивать Гогина.
   - Не нужна она шишка (Машет рукой). Вот длинное весло. Идешь стоя. Капитально. И от воды, и в землю толкаю. Стараюсь от земли. А если глубина, то по воде, - Николай Иванович показывает технику гребка.
   - Если тебе вправо надо, то берешь воду из-под лодки (слева). Если тебе влево надо, то гребешь к лодке (слева). Ты толкнул раз, и смотришь, куда лодка пошла. Влево, значит, гребнул от лодки. И она сразу же вправо пошла. Гребешь плавно, и резко под лодку воду.
   - То есть весло еще и выполняет функцию руля. На гонках это не просто будет, - обращается ко мне Виктор, как эксперт федерации этноспорта России.
   - Почему? Только понять. Кто справа гребет, кто слева. Только не надо перебрасывать с одной на другую сторону, - защищает свое детище Гогин.
   - А если вдвоем идут? – выпытываю я у мастера.
   - Я гребу справа. Другой гребет слева. А если втроем, то в шахматном порядке. Чтобы весла не мешали.
   - Как байдарочники?
   - Да. Если втроем, то два с одной стороны, а один с другой стороны гребет.
   - Николай, а как мастер Петр называл эти лодки? – задает вопрос Николаю Гогину Виктор Колчев.
   - Долбленки. Все дорогу так и зовут - долбленки.
   - Значит черные лодки – это академическая теория, но она красивая, - обращается Виктор уже ко мне, - Будем называть их – «черные лодки» по Старостину. Я консультировался у людей, кто изучает плавательные средства. Они говорят, что это переходная форма от классической долбленки-однодревки, до дощатой лодки.
   - Однодревкой тоже никто здесь не называет, - вставляет свое слово Николай Скулов.
   - Есть еще и дощатые лодки, - как бы, не замечая последней фразы Скулова, продолжает Гогин, - Но они неуклюжие таки, из досок.
   - Здесь делали? – задает вопрос мастеру Виктор.
   - Да. Есть кое у кого и дощатые. Она такая вот (показывает элипс) плоскодонка.
   - Так мы видели такие на Поле и Ялме, - вспоминаю я вчерашние беседы в Кривандино и во Фроле.
   - Николай, а длина их как-то фиксирована? – интересуется этнограф Колчев.
   - Берешь шестиметровый кряж. Отрезаешь полтора метра. Пополам его разрезаешь. На перед идет и назад (кокоры), - эмоционально объясняет мастер Гогин, - Размеры? Шестиметровый комель. Она получается, где-то пять метров (5,2 м).
   - Самая маленькая, наверное, два метра? – продолжает задавать вопросы Виктор.
   - Можно и два метра сделать. Но она будет «прыг, прыг» - вправо, влево. А пятиметровая, она идет, и идет. Лодка притапливается, и ее волной не качает, как плоскодонку. И сена возили на таких пятиметровых. Если раньше бригады из Тюрвищей ездили в Бычки сено косить, то они делали шестиметровые. Побольше, чтобы вместимость: 3-4 человека.
   - Бычки – это деревня, в которой до сих пор нет электричества? – уточняю я, вспоминая беседу с Владимиром Большаковым.
   - Оно раньше то было, - отвечает Николай Иванович, - Столбы попадали. Дачники то там только живут.
   - За какое время мастер Петр, у которого Вы учились, делал лодку? – опять включается с вопросами Виктор Колчев.
   - Дней двадцать надо. Лодку надо распилить. Её надо продолбить. Я делаю за двадцать дней. Сейчас можно и по быстрее. Раньше пила «Дружба» была, ей никак не подобраться, а сейчас маленькие пилы есть. Ей хорошо. Я все делаю вмиг. Она мне помогает капитально. Один делаешь, кто тебе помогать будет? Положил на земле, выдолбил ее, перевернул, распилил на чурочки ножовкой. А то раньше же, ни «Дружбы», ничего не было.
   - Вот вы замеряли толщину бортов инструментом. Сколько толщина должна быть? – задаю я вопрос мастеру.
   - Сороковка (40 мм). Где побольше, где поменьше.
   Виктор с интересом осматривает еще раз лодки и выдает вдруг с восторгом: - Такая от них (лодок) древность идет. И самое главное, вроде бы такие грубые, и в тоже время изящество. Вот, что поражает! Действительно на дракары похожие. Я видел дракары.
   Николай Иванович Гогин измеряет штангелем борт лодки.
   - Ну, вот: 35 см, почти что – 40 см. Зачем больше. Вот 40 см (меряет кокору).
   - Как называется ваш инструмент?
   - Штангель. Это знаешь откуда? – улыбается мне мастер Гогин.
   - Нет.
    - Коровам на ферме, грудь обмерять (смеется). Я все хотел себе сделать подобное, понимаешь. А потом увидал на ферме. Вот оно мне как раз. Это то, что мне и надо. Понимаешь? Где-то там сверлят, чибеши крашенные в глубину забивают, длиной 35-40 мм, где-то сороковка.
   Так и общались мы с мастером Гогиным, по-простому, как будто знали друг друга лет сто, не меньше. Говорили в основном о лодках, иногда переходя на то, о чем люди говорят. А сказывает, оказывается и здесь народ местный, что путешествовал в этих местах Святой Апостол Андрей Первозванный по рекам Мещеры, именно на «черной лодке», на мещерском челне, долбленном из ствола осины. Говорят, люди про это, но как-то тихо, в полголоса, будто тайну рассказывают.


Тюрвищи – рыбацкая деревня, которая связывается нитью каналов с рекой Бужей, где затерялись наши природные коды, и наша русскость
   
   В восьми километрах от села Палищи, на берегу реки Бужи раскинулись Тюрьвищи – деревня охотников и рыбаков. Зимой деревня пустеет, закапывается в снег, и вымирает до весны. Потомки коренных мещерских жителей, со слов Николая Игоревича Скулова, уже второе поколение живут и работают в Москве, все больше по строительству, обзаведясь там квартирами и давно уже считающими себя москвичами. Большая часть домов вне сезона, закрывается хозяевами до лета, а летом деревня опять наполняется народом, детским смехом и молодыми голосами. Народ, живет своей прежней жизнью, как в старину: картофельными полями, огородами, походами в лес - по ягоды и по грибы, охотой и рыбалкой. А, рыбалка всегда здесь была знатной. Да и как по-другому в рыбацкой деревне. Сеть каналов тянется от Тюрвищ в реку Бужа, по ней и до Святого озера недалеко. А там и Пра – река красавица. Святое озеро - первое озеро в череде знаменитых Мещерских озер, уходящих к Оке в Рязанскую Мещеру.
   Николай Иванович Гогин не отказал нам проехаться вместе в его родную деревню Тюрвищи, хоть и супруга лодочного мастера жаловалась на его не важное здоровье. Сердце, мол, шалит. Пятнадцать минут езды, и мы уже знакомимся с его другом - Борисом Петровичем Прибавкиным (1956 г.р.) – потомственным рыбаком и охотником, который своими руками смастерил себе лодку, так же, как это делали его отец, и дед, и прадед. Еще мальчишкой подрабатывал, Борис Петрович «лодочным извозчиком», переправляя при разливе бабушек в церковь в деревню Палищи. История о том, как на этих лодках ездили друг к другу в гости и на рыбалку, перевозили сено – это о нем, о тогда еще молодом Борисе. Его большая семья имела две лодки. А на одной шестиметровой, они умудрялись даже по большой воде ходить всемером. Насколько это была нужная вещь и средство передвижения? По мнению самого Прибавкина: «Без этих лодок просто нельзя было жить». У каждой семьи в Тюрвищах была в хозяйстве хотя бы одна лодка, у кого две, а у кого даже три.
   Борис Петрович, имея уже современные средства передвижения, с мощными моторами, новейший катер, японскую лодку, и сейчас заботится о своей долбленке, актуальном и необходимом средстве для рыбака. Потому что, когда маленькая вода, здесь в округе, можно передвигаться только на черной лодке, которая пройдет везде. А вот современные судоходные средства могут и не пройти где-то в протоках, по узким маловодным рекам, ручьям и канавам.   
   Борис Петрович Прибавкин, родился здесь, в деревне Тюрвищи, а живет сейчас в Гусе. Это так, по-простому называют свой город жители Гусь-Хрустального. Но тянет его в родную деревню. Не отпускает она родственную душу. Вот и сейчас, Борис Прибавкин, верен своей деревне, и весь теплый сезон живет он в своем родном доме. Отец Прибавкина здесь жил, строил этот дом, держал хозяйство. И Борис Петрович держит, и с собственным трактором лихо управляется.
   Я рассматриваю необычные элементы резьбы в отцовской избе родового рыбака:
   - А что обозначает конек в виде перевернутой подковы на Вашем доме?
   - Так строили раньше деды. С наличниками так строили. А конек, он и есть - конек. Не знаю, что означает. Отец мой участник войны Петр Фёдорович. В Ленинградской блокаде был. Инвалид войны. Всю жизнь рыбачил. Всю жизнь плавал. Здесь река Бужа. Деды рыбачили – отцов обучили. Мы вот как отцы научились. Так тоже самое, плаваем, рыбачим по реке на долбленках из дерева – сосны. Как делали? Кряж рубили. Доску вставляли в середину. И плавали. Весла сами делаем из ёлки, из горбыля.
   - Борис Петрович, так Вы сами делали эти лодки, или были мастера? – спрашиваю я рассказчика.
   - Сами, сами делали. Были, и мастера. Вот Саня Молдаван здесь был и Ванюша. Мало их оставалось. Но, были специалисты. Саня вот, под одно лицо все лодки делал.
   - А Ваш отец не делал? – спрашивает Виктор Колчев.
   - Нет, нет. Мужики притаскивали кряж из ёлки, или из сосны. Из ели то она сучлявая, худая.
   - Как сучлявая? – переспрашиваю я.
   - Ну, сучки – сучлявая. Сучки вылетают (смеется). Деревенские всякие название разные.
   - А когда разливалась река в детстве, чем занимались? – задаю я вопрос Борису Петровичу.
   - Вот плавали через дорогу, да, и старушек, калымили ездили, в церковь перевозили в Палищи. Тут воды было кругом, вот и перевозили через дорогу туда. Даже в Мокрое возили на лодках. Кругом одни долбленки. По две было, по три у каждого.
   - А были такие семьи, у которых не было лодки?
   - Нет. У всех, у всех были. Ну, косили все, ездили на лодках.
   - Это только Тюрвищи, или в соседних деревнях тоже были лодки?
   - Где река, там были лодки, все одинаковые. Их из дерева долбили. Это сейчас стали моторки, а раньше только одни долбленки были. Плавали. И в Шатуру плавали, в Московскую область.
   - А сейчас вот, все уехали. Здесь практически никто не живет. Дачники. Ну, когда возвращаются, используют все равно долбленки? – продолжаю я расспрашивать хозяина.
   - У меня вот, и моторка есть, и долбленка. Милое дело. А без нее никуда. Вот сейчас мелко, все, на ней (показывает гребки). И по болоту везде по траве на долбленке. На моторке то не проедешь. А на долбленке везде. Без нее нельзя. Долбленка всегда нужна.
   - А лодку свою, как Вы храните?
   - Смолю каждый год.
   - И в сарай?
   - Нет. Лучше она на воде будет.
   - А зимой?
   - Зимой переворачиваешь, и на улицу. Она должна дышать. Просушил и опять на воду. Если она будет лежать, она рассохнется. И смолить гудроном.
   - Смолить раз в год?
   - Нет. Бывает и два раза в год смолю. Но там марка гудрона нужна потверже. Если мягкий он, то в солнышко лодка пачкается. Марка нужна, наверное, четверка, или пятерка.
   - А отработка?
   - Отработка плохо. Потом ничего не покрасить, не посмолить. Лучше смолить. Красить тоже не хорошо, получается пленка. Вода попала под нее, лодка сгниет. Смолить нужно, лучше жиденьким. А твердая смола, она лопается и отлетает. 
   - Можно, наверное, и современными пропитками покрывать? Нет?
   - Лучше всего, мне кажется, гудроном. «Пинатексы» всякие (махнул рукой) - ерунда все это.
   - Лучше нашего гудрона четвертого и пятого ничего нет? – не успокаиваюсь я.
   - Да. Проще пареной репы (смеется хозяин). Лучше гудрона с керосинчиком ничего нет.
   - А как средство перевоза сена катамаранами, Вы использовали долбленки?
   - У нас была долбленка, в которой восемь человек плавали. Ну, с ребятишками вместе конечно. Она широкая была. А по длине такая же. У нас семья восемь человек, и все помещались: отец, мать и мы все хором. Дед Мазай и зайцы (смеется). Мы вчетвером гребли. По мелководью ей достаточно слоя воды, вот, - показывает пальцами, примерно 8-10 см.
   - А не было такой традиции наперегонки гонять?
   - Нет. Просто рыбачили. Использовали для сенокоса, для перевоза. У меня отец ездил на лодке в Московскую область, где Пышлецы, Коренец. Лодку оставлял и на автобусе ехал в Шатуру.
   - А сколько на лодке идти на ту сторону?
   - Пять километров. Полтора часа.
   - Не быстро.
   - Нет, попробуй грести. А без привычки задница отвалится (смеется). Будешь ерзать. И бока будут болеть капитально. Потом занозы выдираешь пинцетом из задней точки.
   - А во что вы играли в детстве? – включается в разговор московский этнограф Виктор Колчев.
   - На лодках?
   - Нет.
   - Во все играли. В лапту. Плиткой от радио били денежки. Мужики собирались, варили уху и в домино дули весь день. В праздники, в Петров день у отца День рождения, он же Петр, так у нас постоянно столик накрыт был, - качает головой Борис Петрович, кивая Гогину, мол, помнишь. Николай Иванович одобрительно отвечает таким же кивком, мол помню. И в этом обмене мимикой, столько вкусности и не забытого отцовского праздника, что слюньки потекли у нас всех.
   На этой вкусной и хорошей ноте, Борис Петрович сел в мини-трактор и занялся хозяйскими хлопотами. В деревне так. А мы с Николаем Ивановичем Гогиным пошли через участок Прибавкина, к месту, где стоят лодки. К Тюрвищенской протоке, что тянется к реке Буже.
   - А на них сплавляться как на байдарках тоже можно, - спрашивает Виктор Колчев мастера Гогина.
   - Да нет, видишь пять километров прошел и, задницу всю стер, - шучу я.
   - В них какой плюс, - наконец то включился в разговор Николай Игоревич Скулов, - Долбленки, когда на пути кустара, или, когда мешает что, идут, прут как танки, и не боятся ни мели, ничего. Сел на мель, вытащил, дальше поехал. И по болоту тоже.
   Когда лодка, управляемая Николаем Ивановичем Гогиным, вдруг стала поперек протоки, было понятно, что Тюрвищинские каналы шириной в пять метров. Лодка была не черной, а буро-красной, задняя часть, лишенная изящной кокоры, переделана мастером под мотор. Это одна из первых его долбленок, сделанная для друга – свояка. Однако, от всего вышеперечисленного, мещерский челн, не потерял, ни на йоту в первозданности и изяществе. Не знаю с чем сравнить красоту момента, когда под шуршания объективов камер наших видео- и фото-операторов, затаившиеся в ожидании чуда, выехал на лодке Николай. Дальше мы все просто снимали видео и фото. Это было что-то, с чем-то. По красоте и зрелищности, это видео можно было сравнить, с кадрами телеканала «Дискавери» (Discovery Channel), где индейцы на пирогах идут в джунглях Амазонки. Только наш индеец Николай, был с чисто русским лицом - не перепутаешь. Особенно красивы кадры с коптера.
   Николай Иванович, как артист, продемонстрировал нам на камеру, как ходят на лодке жители Мещеры. Он со знанием дела ездил по каналу, взад и вперед, и в этот момент, такая благодать была на лице Николая Гогина, что хотелось картины писать. С мальчишечьей улыбкой и великим удовольствием, мастер демонстрировал технику владения лодкой… Пока не устал. Потом резко махнул рукой, мол, хватит. И поставил долбленку на прикол.
   -  Это тоже Ваша лодка? - не даю я покоя уставшему от нас и от гребков Николаю Ивановичу.
   - Это первая моя. Ей уж, наверное, 10 лет. Это свояка лодка. Он в Гусе (Гусь-Хрустальном) живет. Из сосны я долбленку делал. Он еще ходит на ней, рыбачит. Мотор ставит - «Ямаха», троечка...
   Так и закончились наши финальные съемки, да и день в Тюрвищах, в этой рыбацкой деревне, рядом с рекой Бужей на Владимирщине подходил к концу. Есть еще Тюрвищи Рязанские на реке Пре. Но лодок там не осталось, к великому сожалению.
   Московский этнограф и представитель Федерации этноспорта России Виктор Колчев, вдохновленный экспедицией по Мещерскому краю, делился со мной своими впечатлениями. Мы побывали за два плодотворных дня в трех приграничных областях: Московской, Рязанской и Владимирской. До этого здесь Виктор не был ни разу. Цели экспедиции были просты - выяснить подробности изготовления, так называемых Мещерских лодок, которые местные мастера называют долбленки, установить, живы ли мастера, записать особенности изготовления, использования, и определить пути сохранения этого явления. Всего этого мы добились, значит, и своей цели мы достигли. Отсняты десяток часов красочного и полезного видео, а также, почти семь сотен фотографий (2 Гб). Материала набрано впрок. Виктор эмоционально рассказывал мне о возможности внесения этой лодки в реестр объектов нематериального наследия культуры ЮНЕСКО. Ведь долбленка, была жизненной необходимостью для жителей Приозерной Мещеры, поскольку она заменяла во многом лошадь, в краю болот и озёр. Подчас, по мнению Колчева, лодка была нужней, чем лошадь. А еще он считает, что дальнейшая задача научно-этнографической экспедиции «Черные лодки Мещеры», не только описать, но и по возможности перенять опыт мещерских мастеров, создать инициативную группу мужчин, которые захотели бы учиться. В принципе это доступно, и нам известны теперь основные приемы и инструменты для изготовления долбленок Приозерной Мещеры. Мы это все записали. Соответственно для обучения нужна отдельная экспедиция.   
   Виктор Колчев параллельно вел свои этнографические исследования, касающиеся мещерских традиционных игр. Это нужно было и для его новой книги, и для организации нашего фестиваля в Рошале. И ему удалось записать несколько мещерских игр. Исходя из рассказов местных жителей, Виктор выяснил, что здесь, как и на территории всей России, играли в лапту, городки, чижа, игру с клюшками и деревянным шаром. В разной местности она по-разному называется, в основном «Котел». Здесь в Мещере, ее так не называли. Зимой дети катались в этих местах на игровых приспособлениях - тачанках. Это такие дугообразные сооружения. Соответственно появился материал, чтобы организовать новые игровые площадки на предстоящем фестивале традиционных русских игр и этноспорта «Игры Мещеры» в Рошале.
   - Мне попались интересные варианты игр, которые я знаю, - с вдохновением рассказывал мне Виктор Колчев по дороге к автомобилю, - Канапель, название игры похожей на игру Чиж. Игра с клюшками, которую они называли «в лунку». Игра напоминала гольф. Там делалось много лунок, и в эти лунки старались закатить свой шар. Если ты закатывал шар, то его забирал. Если шар не докатывался до лунки, то следующий игрок старался забить этот шар. Если забивал, то забирал чужой шар.
   Интересный, для Федерации этноспорта России, момент экспедиции, касался боев на палках на Ярморочной площади села Палищи. Бои проходили ни как хаотичная драка, а по своим правилам. Были люди, которые отличались большой физической силой, их выбирали судьями. И они добросовестно следили, чтобы этот бой не перерос в кровавое побоище.
   Палочные бои известны исследователям, но они встречаются реже нежели кулачные бои. Поэтому эти сведения являются уникальными. Такие мужские забавы проходили до 60-х годов прошлого века. По другим территориям палочные бои стали угасать гораздо раньше. Здесь они сохранялись довольно долго. Уже в автомобиле, по дороге в Палищи, в дом Николая Игоревича Скулова, где у нас была база, Виктор разоткровенничался:
   - Я, как эксперт, экспедицией очень доволен. Люди, которые мне встречались, все отличались душевной открытостью и делились информацией без каких-то сложностей, очень доверительно. Я получил эмоциональное удовольствие от общения с этими людьми и природой. Она, конечно же, отличалась от моей родной местности, от лесостепной зоны города Воронежа. Здесь края лесистые, очень красивые, и ощущение Руси, на каждом повороте. Какой самый запоминающийся момент экспедиции? Когда во Фроле, я в воочию увидел эти лодки, которые до этого видел только на фотографии. Когда мы подъехали к мосту, через Ялму, в деревне Фрол, и на берегу в свободном доступе были эти мещерские долбленки - это конечно было самое интересное впечатление. Такая вот старина просто стоит на своем природном месте. Ни в музее, ни за каким-то стеклом, а на причале, на том именно месте, где она должна быть. И не просто стоит, она действует, она еще нужна людям. Лодка им служит.
И, мастера, с которыми мы встречались, готовы учить людей, обучать своему природному делу. Они открыты, и это радует.
   Я рулил по дороге, и по-доброму улыбался. Вспомнились вчерашние посиделки, песни под гитару, и то, как Виктор играл на гуслях, исполняя с вдохновением песню про Илью Муромца. Это на них – энтузиастах и собирателях традиций, еще держится наша русскость. И я очень рад, что плыву с этими ребятами в одной лодке не один год. Кстати, черная лодка, которую придумали наши предки, минимум пять тысяч лет назад, настолько была совершенна, что актуальна и сейчас.
   Мы возвращались на базу в Палищи. Для себя лично, я пометил в блокноте: «Тюрвищи – это рыбацкая деревня, которая связывается нитью каналов с рекой Бужей, стремящейся к озеру Святому, и где затерялись наши природные коды, и наша русскость».


Звонарь Храма Ильи Пророка в Палищах

   Перед отъездом из села Палищи, последней точки нашей 2-й научно-этнографической экспедиции «Черные лодки Мещеры», мы все-таки получили разрешение местного священника на осмотр и съемку Храма Ильи Пророка. Так уж получалось, что несколько раз я бывал уже в этих местах, и не раз проезжал через деревню Палищи, но заехать в церковь не удавалось, да и разрешение на то не было. Сейчас все складывалось хорошо, и мы в сопровождении лучшего знатока и рассказчика в этих местах - Николая Игоревича Скулова направились в Храм. Я много слышал от нашего проводника о церкви Ильи Пророка, но не ожидал увидеть то великолепие, ту нетронутость, даже я бы сказал - девственность этого Храма, где сохранились оригинальные иконы, утварь и росписи стен по эскизам Виктора Михайловича Васнецова. На столько здесь все пропитано верой, бешенной энергетикой, намоленностью человеческой, что у меня просто перехватило в груди. Я смотрел на эти иконы, прикладывался к образам, трогал это все, как будто человек, который попал в какой-то иной мир. Местные жители не дали разграбить свой Храм, не дали уничтожить свою веру. А вера – это самое главное. Если человек верит, он может жить, он может идти вперед. Во многих местах Матушки России, мы позволили разграбить свои святыни, дали погубить свою веру. А вот здесь в отдаленном от цивилизации селе Палищи, это все осталось. Осталась вера, остались традиции, осталась любовь к своей семье. Я уже писал выше, что наш друг и коллега - Николай Игоревич Скулов, который встретил и приютил нас в селе Палищи, и все два дня был нашим проводником, в свободное время, несет мирскую повинность в Храме Ильи Пророка в качестве звонаря.
   - Нижний колокол в Храме был огромный, как царь колокол, и весил шестнадцать тон с лишним, - начинает свою экскурсию Николай Игоревич с какой-то необычайной смиренностью. Ведь здесь он не кандидат наук, и не директор городского историко-культурного музея, а простой прихожанин, звонарь и искренне верующий человек.
   - Когда в Нарме в Храме Воздвижения звонил колокол, его было слышно здесь, - продолжал Николай Скулов, - там был торговый тракт, который шел на Великодворье. И наш колокол, когда звонил, то в Нарме было слышно. Наша колокольня самая последняя построена в округе. Здесь, внутри Храма, ничего не трогали с момента постройки. В 1937 году он закрывался на полгода, когда двух священников расстреляли. Вот тогда пришла сюда с соседней деревни ватага под предводительством служилого на флоте и пытались из Храма утварь, да иконы вынести. Не дали бабы. У моей супруги, Татьяны Борисовны, есть протокол, за что посадили ее деда. Так вот, за организацию «Бабьего бунта». Николай Александрович Хайков его звали.
   Вот такие они люди, простые русские, готовые к самопожертвованию. Благодаря им я рассматривал уникальную икону Святого Власия - покровителя земледелия, и трогал руками ту старину, которой осталось категорически мало. Николай Игоревич бил в колокола, и над округой разлетался колокольный звон. Такой ладный, что хотелось петь, хотелось
привезти сюда всех своих детей, и детей друзей, потому что им нужно это показывать, и рассказывать о настоящей истории, не той, что написана крючкоплетами в учебниках, а о той что еще живет в мещерской глубинке. Мой средний сын Саша, не первый раз в Мещере. Участвовал он в наших экспедициях и в Мещерский лес, и на Уршальское болото, и на Убитое поле, и в Гиперборейскую тундру. Вот и сейчас Саша слушает колокольный звон, делает фото для отчета экспедиции, с которой проехал по деревням и населенным пунктам, где еще сохранились традиции черных лодок. Он достойно выдержал поездку, не сломался под укусами комаров, не плакал, и думаю подчеркнул для себя какие-то интересные моменты. Я искренне хочу, чтобы мои дети знали традиции своего народа, и любили людей, которые живут на этой земле.
   Николай Игоревич колоколил, как и полагается сельскому звонарю, со вкусом и от души, а рядом летал жужжа, как большая пчела, коптер нашего оператора Стаса. Вдруг звонарь Скулов остановился, и поставил жирную точку:
   - Все, хватит, не удобно, так всю округу распугаем.
   На такой благодатной колокольной ноте и закончилась наша экспедиция. Внизу я приведу краткий отчет. А обо всем, что не вошло в этот сборник очерков, поговорим в следующих книгах.
Юрий Алексеевич Белоусов, г.о. Шатура, 19.06.2021 г.
Краткий отчёт
2-й историко-этнографической экспедиции
«Черные лодки Мещеры» 2017 года
 
   7-8 июня 2017 года, в рамках культурно-туристического проекта «Сердце Мещеры», была организованна 2-я экспедиция «Черные лодки Мещеры» совместно с Федерацией Этноспорта России, региональной общественной организацией «Рыцари Ринга Подмосковья» и литературным клубом «Мещера» (г.Гусь-Хрустальный).
   Экспедиция проходила при поддержке администрации г.о.Рошаль и администрации города Гусь-Хрустальный.               
   В состав экспедиции входили исследователи: Юрий Белоусов - руководитель проекта «Сердце Мещёры» и президент РОО «Рыцари Ринга Подмосковья»; Николай Скулов – представитель литературного клуба «Мещера» и директор Историко-художественного музея города Гусь-Хрустальный; Виктор Колчев - представитель Федерации исконных забав и этноспорта России; Николай Кротов – руководитель шатурского отделения Союза краеведов России, председатель общественно-краеведческого объединения «Шатуряне»; Николай Чистяков – краевед, главный редактор историко-краеведческого альманаха «Шатурская Мещера».
   Историко-этнографическая экспедиция в Мешёрский край включала посещение сёл и деревень Шатурского района Московской области, Клепиковского района Рязанской области и Гусь-Хрустального района Владимирской области. Основной целью экспедиции было собирание сведений о лодках-долблёнках, которые издревле бытовали, и до сих пор бытуют в Мещёре. Кроме этого участники экспедиции проводили опрос об играх и праздниках этого региона и собирали подтверждение легенд, ранее записанных авторами серии Мещерских сказов Николаем Скуловым и Юрием Белоусовым. В результате экспедиции удалось найти подлинные лодки, изготовленные уже в конце ХХ и начале XXI в.в., познакомиться с технологией изготовления судов и собрать сведения об оставшихся мастерах.   
   Выявлено три действующих мастера:
1. Гогин Николай Иванович, 1952 г. р., родился в д. Вырвищи (Тюрвищи) Владимирской области, проживающий в д. Демидово Гусь-Хрустального района Владимирской области.
2. Шестов Евгений Иванович, 1936 г. р., родился в д. Шмели Московской области, проживает в д. Фрол г.о. Шатура Московской области.
3. Шестов Николай Александрович, 1961 г. р., родился в д. Фрол Московской области, проживает в городе Москва.
   Участники экспедиции оценили семь лодок, изготовленных Н. И. Гогиным по заказу РОО «Рыцари Ринга Подмосковья», при поддержке Главы городского округа Рошаль Московской области. Гонки на этих лодках были ядром праздника «Мещерские гонки» в рамках 2-го фестиваля славянской культуры и этноспорта «Традиционные Игры Мещёры».
   Особый интерес представляют сведения об обычае празднования дня летнего солнцестояния жителями д. Погостище и д. Дорофеево г.о. Шатура. Местный краевед, житель с. Пышлицы Н.Д.Чистяков помнит, как ещё в середине XX века, 23 июня каждого года молодёжь этих деревень на лодках долблёнках отправлялась на остров Купальский, который расположен на озере Дубовом, напротив д. Погостище. Всю ночь парни и девушки жгли костёр и отмечали праздник Ивана Купалы.
    Еще одна интересная легенда, рассказанная нам жителем с.Часлицы Гусь-Хрустального района Владимирской области Михаилом Сергеевичем Анисимовым, которого Господь наградил даром «исторической памяти», о легендарном рязанском воеводе и герое Руси - Евпатии Коловрате. История эта легла в основу зачина мещерского сказа, записанного и собранного Юрием Белоусовым за два с половиной года экспедиций по деревням Мещеры.
   Здесь же в Часлицах, нами зафиксирована подтверждение легенды о путешествии святого Андрея по рекам и озерам Мещеры на «черной лодке». Эту же легенду нам рассказывали в деревнях Палищи, Демидово и Тюрвищи на Владимирщине.
   Первое упоминание о путешествии святого Андрея Первозванного по рекам Мещеры на «черной лодке» - челне, зафиксировали в 1-й экспедиции при посещении деревни Демидово Гусь-Хрустального района Владимирской области, при разговоре с мастером по изготовлению лодок Гогиным Николаем Ивановичем, 1952 г. р.
   Гонки на чёрных лодках произошли от аутентичного купальского обряда, который просуществовал до 60-х годов XX века на озере Дубовом, расположенном в Приозерной Мещере, на стыке Рязанской, Владимирской и Московской областей. Суть события заключалась в том, что парни и девки на так называемых чёрных лодках отправлялись на остров, где праздновался день Ивана Купалы.
   Исследователи относят чёрные лодки к судам однодеревкам блочного типа, которые получили своё названия от тёмного цвета - осмоления. Они уникальны, их распространение этнографически зафиксировано в малом регионе, локально расположенном в Окском бассейне на стыке Московской, Владимирской и Рязанской областей.
   Блочные долбленые суда происходят от долбленок-однодревок, которые изготавливаются из цельного дерева, и прослеживаются в европейском археологическом материале с первых веков до н. э. Считается, что в России наиболее древней фрагмент блочной лодки был найден в 1947 году во время раскопок на Ярославовом дворище в Новгороде и датируется XII-XIII вв., при этом инструменты для изготовления таких лодок были обнаружены при раскопках в слоях XI–XIII вв. в Серенске, Старой Рязани, Москве, Слободке, Переславле Рязанском, Великом Новгороде и других местах.
   Технология изготовления мещёрских чёрных лодок дожила до наших дней. Лодка состоит из пяти частей: плоского днища, двух прямых бортовых досок, долбленых по всей длине в виде желоба, и двух оконечностей – кокор, или лафетников. Оконечности лодки делаются одинаковыми по форме, благодаря чему, судно может хорошо ходить и вперёд, и назад, не разворачиваясь. На некоторых лодках носовая и кормовая вставки имели прямую (горизонтальную) плоскость, на других - дугообразную (в виде желоба). Лодки, изготовленные в селе Тюрвищи Владимирской области, имеют своё характерное отличие - оформление нижней части носовой и кормовой вставок в виде прямоугольного выступа, названного краеведом Е.В.Старостиным «конской гривой», который предназначен для удобства вытаскивания лодки на берег.
   В настоящее время ещё сохранившиеся в сёлах мастера сколачивают части корпуса железными гвоздями и скобами, а ранее, «сшивали» гибким можжевеловым корнем - вицей.
   Лодка управляется вёслами - «гребками», а не распашными вёслами, закреплёнными в уключинах. Техника такой гребли и управления судном древняя и появилась в эпоху позднего неолита - ранней бронзы, во времена появления первых лодок однодеревок. Умелые рыбаки до сих пор способны вести лодку одной рукой, придавая ей движение вперёд, гребя только с одного борта, а также грести стоя.
   В 2016 году краеведы и энтузиасты, участники межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещёры» (руководитель Ю.А. Белоусов), зародившегося в городе Рошаль Московской области, решили возродить старинный купальский обряд, который корректно спортотизирован специалистами Федерации этноспорта России. В ходе этнографических исследований, экспедицией под руководством Юрия Белоусова, в сёлах Окского бассейна, найдены мастера, сохранившие до наших дней секреты производства чёрных лодок. К лету 2017 года по традиционной технологии изготовлено семь судов.
      5 октября 2017г., на озере «Юбилейное» г. Рошаль, шесть из семи лодок были впервые спущены на воду и состоялись пробные гонки.
Седьмая лодка, сделанная традиционно из осины, была переправлена в город Калининград, где была передана Главой г.о. Рошаль Алексеем Артюхиным и руководителем межрегионального культурно-исторического проекта «Сердце Мещеры» Юрием Белоусовым в «Музей мирового океана». Церемония передачи черной лодки – долбленки Приозерной Мещеры торжественно состоялась 22 сентября 2017 года, под выстрел старинной пушки и поднятие флага Рошаля на флагштоке Фридрихбурских ворот, где император Петр I изучал в свое время артиллерийское дело. Лодка была передана в дар историко-культурному центру «Корабельное воскресение» в экспозицию «Лодейный двор». Мещёрская черная лодка была внесена в реестр истории кораблестроения России.
   В сентябре 2017 года, в рамках 2-го Фестиваля славянской культуры и этноспорта «Традиционные Игры Мещёры», проводимого Администрацией городского округа Рошаль, состоялись 1-е традиционные игры «Мещёрские гонки – 2017», главным событием которых стали соревнования по традиционной гребле на черных лодках на Кубок Главы Рошаля.
   Гонки прошли в трёх вариантах:
   - гонки экипажей, состоящих из двух человек, и проходящие в женской, мужской и смешанной категориях (парные гонки). Команды стартовали с берега. Их задача была спустить лодку на воду, забраться в неё и гребя сидя, преодолеть дистанцию в 100 метров, затем затащить лодку на берег до установленной отметки. Победители отдельных заплывов встретились в итоговом, где определилась лучшая команда.
   - гонки экипажей, состоящих из одного человека, и проходящих в смешанной категории (одиночные гонки). Задача такой гонки не просто преодолеть дистанцию на скорость, а двигаться по установленному маршруту маневрируя. Дистанция составляет 100 метров. Победители отдельных заплывов встретились в итоговом, где определилась лучшая команда.
   - эстафета в которой принимали участие команды, состоящие из четырёх человек, и проходящие в смешанной категории (командная). Участники стартовали по два человека с вёслами. Их задача преодолеть бегом дистанцию в 50 метров, спустить лодку на воду, забраться в неё и преодолеть дистанцию в 100 метров, гребя сидя. Затем затащить лодку на берег до установленной отметки и, пробежав 50 метров до начала старта передать вёсла следующим двум участникам, которые повторяют процесс. Победители отдельных заплывов встретились в итоговой гонке, где определилась лучшая команда.
   В сентябре 2018 года, на День города Рошаль, в рамках 3-го Фестиваля славянской культуры и этноспорта «Традиционные Игры Мещёры», состоялись 2-е традиционные игры «Мещёрские гонки – 2018», главным событием которых стали соревнования по традиционной гребле на черных лодках на Кубок Главы Рошаля. Старт гонкам торжественно дали чемпионы мира по тайскому боксу и кикбоксингу, боксеры-профессионалы Артем Пашпорин (Н-Новгород) и Арби Эмиев (Грозный). И в гонках, и в профессиональном поединке за титул чемпиона мира «S1 World Championship» победу одержал нижегородский спортсмен.
   В ходе проведенной работы за шесть лет было отснято 4 видеоролика по данной тематике, опубликован ряд статей в местных и областных газетах. Были сняты сюжеты для ТК «Дискавери» (Discovery Channel), телеканала «ТВС» и малазийского интернет-канала.
   В июле 2017 г. тиражом в 3тыс. экз. вышла в свет книга «Пра и Бужа» Братьев Вакуловых, из серии книг «Сказы Мещёры». В октябре 2017г. вышел дополнительный тираж (1 тыс.экз) этой книги на английском языке (перевод заслуженного переводчика России Михаила Загота).
   В дальнейшем, в рамках реализации проекта «Сердце Мещёры», планируется продолжение исследований, связанных с водными путями Мещёры и Клязьминско-Окского междуречья, где большое внимание будет уделено истории черных лодок, а так же их широкое использование в историко-культурных туристических программах, исторических реконструкциях и т.д.
   Чёрная мещёрская лодка, являясь неотъемлемым элементом ландшафта мещёрских рек и озёр, должна жить в наше время как традиционная лодка, как объект туризма и этноспорта!
г.о. Рошаль,
01 октября 2018 г.