Гамельнский крысолов 3 обновлённое

3...ночные забавы


-Ровно в полночь.

-Что в полночь?

-Приходите к амбару, не пожалеете...
                «Обыкновенное чудо» фильм

-Вы, это серьёзно?

-Ну, давай посмотрим.  Ночь. Могу спать, но не сплю.  Везу тебя через весь город в зоопарк. Договариваюсь чтобы там никого не было. Потом сижу на лавке и караулю, чтобы какая-нибудь пьяная сволочь не забрела случайно. Хочу спать, но не сплю. И всю это время слушаю нытьё лысой обезьяны. Которую, с каждой секундой всё сильнее хочется придушить. Хочу, но не могу, потому что, обещал кое-кому в дорогом, синем костюме… поставить мальчика на ноги. А мальчик этот запрыгнул на шею, свесил ножки, накрутил шпоры и пользует меня как цирковую лошадь. Это похоже на шутку? А я, похож на шутника, весельчака и балагура?

-Но… там волки?

-А ты кого хотел увидеть, детёныша тюленя?

-У меня в руке чьё-то сердце истекающее кровью. Настоящее сердце.

-Что значит, чьё-то, оно свиное!

-Фух ты! Сразу от сердца отлегло! Полегчало-то как!   Раз свиное, то, мне точно не отгрызут руку. Волки, они же Тору зубрят и кошерное предпочитают.  От свинины их воротит!

-Тянешь время? Понимаю. Трус. Иди уже!

Адам Андреевич аккуратно, но настойчиво подтолкнул к вольеру Тополева. Тот заупрямился…

-Нет!  Подождите! Я… я передумал!

Он попытался стряхнуть кровоточащее, сердце   со своей ладони. Оно прилипло. Артёму показалось даже, что оно вросло в его плоть.

-Что... что это?

-Паника. Это паника…

С довольным видом сообщил Адам Андреевич и пригладил усы.

-Люблю такие моменты. Сразу видно, человек г***но или нет.

-Пусть г***но! Я не буду! Я не могу!

Адам Андреевич медленно улыбнулся. Уголки рта, атомными ледоколами, прорезающими толщу щёк, поползли куда-то кверху. Там встретив непреодолимую преграду в виде ушных хрящей остановились. Меж тонких изгибов губ показались ряды острых и тонких зубов. Белки глаз порозовели, а зрачки приобрели густой, жёлтый оттенок с красной каёмкой. Сам же зрачок удлинился.

-Ну, перестаньте! Вы же знаете, я этого вашего… боюсь! Хорошо! Хорошо! Я пойду!

-Другое дело малыш.

Ласково произнёс Рыбкин. Вовремя остановив свою трансформацию. Где-то в глубине вольера, волки жалобно заскулили.

-В любом случае у тебя три варианта.

-Ка… какие?

Пока первые лучи утреннего солнца не коснулись стен зоопарка, ты либо просунешь между железных прутьев руку с сердцем и покормишь волков.  Визуализируя золотой шар, источающий любовь, покой и умиротворение. Либо, запаникуешь и…  и на десерт волкам достанется твоя кисть.

А третий вариант?

Артём искал безболезненный выход для своего нежного тела.

-Третий, он самый простой. Можешь идти домой.

-А сердце, оно вросло в руку?   

-Конечно. Это же свинина. Вы людишки очень схожи с поросятами. Утром рассосётся…

-И всё?

-Нет, ты превратишься в хрюшку. Хотя это коснётся только твоих физических характеристик. Внутренне ты уже был свиньёй. Трусливым, неблагодарной, маленькой свиньёй. Хрю-хрю!

Рыбкин от души засмеялся простым, человеческим смехом.

-Пора! Жду тебя у входа с первыми лучами. Ну… или то, что от тебя останется. Шутка!  Купить что-нибудь? Биг Мак? Желудей? Бинт? Могу всё это насыпать в корыто..

-Да ну тебя…   Адам Андреевич, «нехороший» ты человек!

-Вспомни, чему я тебя учил и всё получится. Куснут может разок другой… делов-то.

Рыбкин повернулся в сторону аллеи и зашагал в ночь. Лунную, тихую, страшную. Артём остался один с темнотой, показавшейся ему зловещей. Луной, показавшейся ему кровавой и кучей диких животных, прячущихся во тьме вольера. Только того и ждущих, чтобы оттяпать его драгоценную руку. Так во всяком случае ему почему-то показалось. Пальцами левой руки он вцепился в один из толстых, железных прутьев, а правую с пульсирующим сердцем медленно пропихнул между двумя другими и закрыл глаза. С той стороны решётки, в темноте загорелось несколько пар жёлтых глаз, послышалось рычание.

-Я вижу золотую сферу. Она излучает тепло и волны добра. Я сливаюсь с неё. Добро, добро и любовь. Любовь и добро…

Бубнил Тополев до предела простенькую мантру сбиваясь с темпа. Вид у него был дурацкий. Он понимал это. Волки этого не понимали. Они были далеки от сложных, социально-психологических игр, которыми себя развлекает зажравшееся человечество. К чему они были близки, так это к руке, по которой текла кровь. Такая сладкая, такая манящая и такая легкодоступная.  И это перевесило всё.  Даже то, что, длительно общаясь с людьми, они привыкли к любой подлости, от этих трусливых, двуногих тварей.

-Мне откусят руку! Мне точно откусят руку…



............


Утренние лучи шершавыми   языками лизнули верхушки деревьев. Звери, привыкшие спать ночью постепенно просыпались. Заверещала какая-то мелкая тварь. Ей вторила тварь покрупнее.  Артём вздрогнул, выходя из оцепенения. Лавка, на которой он сидел тихо скрипнула.  Рядом подсел Адам Андреевич.

-Пятачка нет, копыт нет. Скажи, что-нибудь Артём? Ты с нами? Ты человек? Не ностальгируешь ли ты при виде свинарника?

Сочувственно, но с явной издёвкой задавал он вопросы.

Тополев не ответил. Он долго и внимательно смотрел на свои руки.   Играя в игру под названием «найди пять отличий». Одно он нашёл. На мизинце правой руки не хватало фаланги. Она куда-то пропала.  Возможно сгинула в пасти одного из серых хищников, что не удовлетворился свиным сердцем.

-Ну?

Адам Андреевич осторожно толкнул Артёма плечом.

-В конце концов, не член же тебе откусили. А шрамы... шрамы привлекают женщин.

-Каких женщин? Которые мне этот член и оттяпают?

- Ты про ведьм что ли? Да забудь уже. Не все бабы ведьмы и не все ведьмы злые.

А вы можете… палец мне… вернуть?

С надеждой спросил Артём.

-Нет!



Отрезал Адам Андреевич голосом, которым обычно отрезают.

-Мы можем. Но... не можем. То, что произошло   с тобой здесь, остаётся с тобой навсегда.  Вот помню…

Адам Андреевич начал заплыв по воспоминаниям.

-Был у нас один такой Обин. Он потом на север подался и богом себя провозгласил над всем сущим. Люди там проживали дикие, малообразованные. Огнём из ноздрей посморкался, ему и поверили.

-Может... Один?

Поправил наставника Артём.

-Может быть и Один, а может быть заткнись и слушай! В мифах ваших потом напутали чего-то… опечаток понаделали. Эти писари католические вечно пили какую-то гадость, а потом двух слов связать не могли.  Так вот, он, глаз потерял и ничего. Какую карьеру сделал.

-Я, что… могу богом стать?

-Конечно можешь. У вас даже Валгалла в каждом городе есть. Клиника называется… психиатрическая. И палаты одиночные для высшего пантеона. Раньше конечно проще было. Сразу лоботомия и свободен. Сейчас на укольчики перешли и таблетосики. Но тоже мало приятного.   

Рыбкин прикурил сигарету.

Ты ноешь всё время и не слушаешь меня. А я всегда умные вещи говорю.  Ахерис тоже не любил слушать, не любил учиться, мечом только махать любил. Думал с троянцами воевать, что на ярмарке силачей деревенских лупить. 

-Ахиллес может быть?

Поправил его Артём и осёкся.

-Вот говоришь, говоришь, а толку никакого. Он тоже всё мимо ушей. Правда и героем был настоящим. Он бы этих волков через коктейльную трубочку сквозь решётку высосал, пожевал и шариком надул бы.

-А почему помер тогда?  Про пяточек забыл?

-Какую пяточку?

Рыбкин уставился на Тополева.

-Ты иногда хотя бы головой думал быстрее языка! Какая пятка? Как можно в пятку попасть из лука? Ты их сандалии видел?  Ими убить можно!  Я ему говорил… больше работай с людьми. Иди на контакт. Разговаривай, будь помягче. И мать свою меньше слушай.  А то...

-Сыночка, ты у меня самый красивый, самый умный, самый сильный. В мире нет лучше тебя. Ты самый, самый, самый великий воин в Греции! Да, что там в Греции! В мире нашем плоском, что слоны подпирают своими могучими спинами! Ты бессмертен!

-Последнее было лишним. Он уверовал. Война с троянцами затянулась. А конь деревянный упал набок, перед самыми воротами. Начались долгие переговоры.
Ну и как-то засиделись до ночи глубокой. Споры, вино рекой.   Ахерис винишка накатил, ну и решил тоже в дипломата поиграть. Встаёт и говорит…
-Если к вечеру вы ворота не откроете, я ваших женщин, мужчин, царя Приама и статую Аполлона... прелюбодействую во все возможные и невозможные позициях!  О которых вы даже не слышали олухи деревенские!

 -И что?

-А то. Гектор тоже изрядно накидался и недолго думая схватил со стола бюстик Аполлона и треснул Ахереса по голове. Так не стало величайшего воина Греции!

-Но... легенды? Мифы? Одно дело имя перепутать, а другое...

Артём забыл про свою микроинвалидность.

-После войны выжило мало благородных греков. Тех, кто умел читать и писать. А мать его была богата и влиятельна. Да ещё и ведьма. Вот и переписала историю слегка. А Одиссею сказала...
-Если ты будешь по кабакам шляться и «небылицы» про моего сына рассказывать, жена твоя Пенелопа, получит евнуха, в гробу!

-Одессой был человеком мудрым, хоть и выпить не дурак. Поэтому заткнулся и на первом же древнегреческом, круизного лайнере отправился на Итаку к любимой и ненаглядной Пенелопе. Вот тебе Илиада, Одиссея и весь древний мир в двух словах.

Адам Андреевич, улыбнувшись в усы посмотрел на руку Артёма.

-Я смотрю рана твоя ужасающая уже не болит? Тогда пошли. Вон, Август подъехал.


За рулём чёрного, похоронного лимузина сидел Август.  В зубах у Него была трубка. Трубка дымила.

-Привет малыш!

Здравствуй Карлсон.

Желчно поздоровался Артём. Взгляд Августа скользнул по окровавленному рукаву, и он сквозь зубы процедил…

-Не расстраивайся, помню старик Обин...

-Уже слышал…

Буркнул Артём в ответ.

-А дружище Ахир?

-И про него тоже…

-Адам, оставил бы и мне что рассказать…

-Август…

Адам Андреевич вяло отмахнулся.

У него ещё успеют отвалиться уши от твоих бесконечных историй.  И Рыбкин пародируя шепелявый голос Августа, произнёс…

-Когда я служил на «Королеве Анне» под командованием Эдварда Тича у нас не было сотовых телефонов…
 
Машина быстро набирала скорость.   И в какой-то момент Артёму показалось, что не они едут, а вселенная с бешеной скоростью несётся им на встречу. Август при этом умудрялся держать руль двумя пальцами и болтать с Рыбкиным, всё время отвлекаясь от дороги.

-Приехали.

Сообщил Август, а вселенная неожиданно, без каких-либо промежуточных этапов просто остановилась. Адам Андреевич достал из бумажного пакета Биг Мак, протянув его Артёму, и вкрадчивым голосом Иосифа Виссарионовича Сталина произнёс…

-Кушай дорогой, кушай. На рынке всё так дорого.

Артём откусил, прожевал и проглотил. Мак был ещё тёплым.

-А теперь пошли.

-Как пошли? Куда?

Испугался Артём.

-Испытание номер три!

Официальным голосом, громогласно объявил Рыбкин.
 
-Number three! Nummer drei! Numero tre!

-Прямо сейчас?

Закапризничал Артём.
-Нет блин! В отпуск тебя отправим. В Европу. Только зайдём в бухгалтерию, отпускные получишь.

- Иронизируете Адам Андреевич.

- На выход осёл упрямый.

-Я же свиньёй недавно был…

-Трансформировался. Растёшь.


Они вышли.  Где-то вдалеке Останкинская башня, прячась в тумане царапал шпилем небо.

-Прошу вас мой юный друг!

Адам Андреевич распохнул тяжёлую, скрипучую дверь старого, обветшалого дома.

Артём шагнул вперёд и получив хороший пинок, провалился в темноту, оказавшись на мощёной улице с другой стороны двери, чуть не выронив из рук надкусанную, американскую котлету.  К слову заметим, что данному мясному изделию вернуться в столицу нашей родины, было не суждено.

-Ну, хватит Адам Андреевич издеваться, я и так пострадал!

Артём уже было собирался углубиться в описания своей нелёгкой судьбы, окрасив её сочными красками жалости к самому себе, как вдруг челюсть его отвисла. Котлета выпала из рук и плюхнулась на хорошо притёртые друг к другу камни уличного пола.
Где-то вдалеке, Эйфелева башня царапала своим шпилем небо.
 
Non! Rien de rien ...
 
Нет! Ни о чем...
 
Non! Je ne regrette rien...
 
Нет! Я ни о чем не сожалею...

Ni le bien quon ma fait
 
Ни о хорошем, что у меня было,

Ni le mal tout ;a mest bien ;gal!

Ни о плохом.  Мне все безразлично!

Запела в голове Артёма Тополева пронзительным, дребезжащим голосом Эдит Пиаф. Артёму поплохело…


продолжение следует...