Игры Богов

Memento, море — это Путь,
Которым следуют пророки.
В тебе живут Христос и Рокки,
Во мне — отчаяния ртуть.

Когда на градуснике ноль,
А в помещении сто двадцать,
Пора на небо собираться,
Менять логины и пароль.

Пусть фарисеи украдут
Первоисточники свободы,
Твой млечный путь и небосвода
Расхохотавшийся редут.

Грозу, прошитую насквозь
Софитом лунного покоя.
Рассвета рухнувшую Трою,
Творить в которой довелось

Молитву, — вдох и выдох сна.
За пробуждение — расплата —
Слова безумного Пилата:
— Вины не вижу в ней, — весна

Вот эта в небе мая вата,
Она ни в чём не виновата,
Так на крючке вины блесна
Сияющей душе тесна,

Когда на холм восходит сути.
Сачком и удочкой побудьте,
Чтоб навык света обрести
У провидения в горсти.

Ловцами сделал человеков
Поправший вечное Ничто.
Смерть — карнавал, а шапито —
Её раздёрганное веко.

Цирк недостоин человека.
В нём наши чувства-циркачи
Пред Богом делают тай-чи,
Дух — акробат, чья винотека

Порядком тьмой истощена.
И эта чёртова вина
Всему виной, — готовит Ной
Ковчег для Бога с Сатаной.

Спасают оба. Тьма и свет —
Метафизический балет.
Не более, — я верю свято,
В то, что Любовь — балет распятый.

Распитый праздничной толпой.
Поэт — мифический слепой.
Гомер и Дант в одном флаконе,
Поэзия — из ваты кони.

На деревянных — мы с тобой.
Ты — розовый, я — голубой.
Memento, смешивая краски,
Не путай лица с калькой маски.

Икону неба с пустотой,
В ней Бог железною пятой
Ступает по путине снов,
По гати высквобленныхв слов.

Одно из них — Любовь, наверно,
В котором шорох Люциферный,
Смрад Вельзевула, — Божий Дух —
Единство тех, кто не потух.

Припух, — кончаются цигарки,
В раю летают санитарки,
Валькирии, — сквозь дым и шёлк
Халатиков струится Волк.

На нём Иван-дурак в ракете,
В которой взрослые и дети
По паре, твари, — вот бы им
Устроить в небе Пятый Рим.

Вторую Мекку, — каждый в ней —
Распятый адом иудей.
Воскресший, тьмой преображённый,
Горшок Мессиром обожжённый.

То алавастровый сосуд,
То Чаша дымного Грааля.
То кубок из дамасской стали,
То из опилок Высший Зуд.

По небу зуд и пустоте,
В которой пропадают слоги.
Там руки умывают боги
И полу-боги красоте

Поют осанну в вышних, ей
Любой левит копает яму.
Благодарение — программа,
Неблагодарность — вешний клей,

Которым склеивал Создатель
Вертеп для отдыха и сна.
Трезвись и бодрствуй, старина,
Ведь всё старинное, что шпатель
В руках Судьбы, — о, времена.

О, нравы. Сколькими умами
Доказано, что тьма — мораль.
В кустах Создателя — рояль,
Что пробренчать, — решайте сами.

Я набренчал дрянной стишок.
Мне дерзость не простят, покуда
Спит в Гефсимании Иуда,
А в Назарете петушок.