Деревенская жизнь наказанье

Грех родную деревню не вспомнить,
Дом родной, где родился и рос.
Ту березу большую припомнить,
Ту рябину, что красил мороз.

Дом обшитый, ограда два ската.
Пол в ограде из сотых досок.
Он сфугованный плотно без щели:
Не свалится под пол колосок.

Средь избы печь стояла большая.
Была комната – горницей звать.
Круглый стол, шкаф большой деревянный,
А вдоль стенки стояла кровать…

Вот на ней нас тогда создавали,
Мы с полатей тот слушали скрип.
Сколько нас, никогда не считали.
Смотришь: к матери новый «прилип».

Больше парни в семье появлялись,
Но корюха их всех прибрала.
Двое нас и две девки остались.
Вот такие вершились дела.

Дед, отец дровни делали, сани,
Гнали смолу и деготь весной.
В доме мы были главными сами.
Мать измучалась, Боже ты мой.

Деревенская жизнь – наказанье.
Скажет каждый, кто это познал.
Для того не сыскать оправданья.
Бог терпел, нам терпеть приказал.

Сколько разных налогов платили.
Хлеб все время пришлось покупать.
Люди просто забитыми были,
Проклинали Советскую власть.

Жаль, конечно, что все так сложилось.
Не считали крестьян за людей.
Женщин в плуг запрягать приходилось,
Нет в колхозе давно лошадей.

Так народ не прижился в колхозах,
Был слугою в больших городах.
Я с поникшей ушел головою
В тех последних заплатных штанах.

Дяде в этом обязан премного,
Паспорт в Оричах выдали мне,
И помчала стальная дорога,
Я катил на чугунном коне…


Вспоминая, я тоскую
О крестьянской той избе.
Печь с печурками большую,
Сделанной не так себе.

Эх, на печь бы к кожуху
Косточки погреть, поспать,
Слушать вьюгу-завируху,
Можно зиму коротать…

Лампа-молния светила,
Что висела над столом.
Строго Божья мать следила
С той божницы над окном.

Христианские порядки
Исполняли все всегда,
Не играли с Богом в прятки,
Не пришла бы в дом беда…