Сказание о Инсурен, Легенда родника Наташа 1 часть

Наталья Мартишина


Сказание о Инсурен. Легенда родника Наташа



Словно амфоры, кошки сидят на солёных камнях,
Виноград обвивает колонны и серые стены.
Проплывают века, отражается свет в облаках,
А на море всё волны, в ветрах каждый день перемены.

В бирюзовые бусины тихо играет дитя:
Неприметно течёт сквозь песок золотой - голубое,
То найдёт, то припрячет - пески подыграют, шутя,
И к забаве хотят присоседиться ленты прибоя.

Только белые птицы тревожны в своей высоте,
Только чёрные птицы кричат, собираясь к гнездовью,
Кошки дремлют, у каждой-то Вечность сидит на хвосте,
И пропитаны дали солёной и солнечной кровью...


***


...Я гуляла у  моря, просила у медленных рыб:
Расскажите мне на ночь красивую, древнюю сказку.
Только рыбы молчали, быть может, сказать и могли б,
Плавниками качали, молчали светло и согласно.

Я просила у старых платанов: скажите мне вы,
Что-нибудь расскажите из древних легенд или песен,
Всё вы слышите, вы вознеслись выше нашей молвы,
В серебристых ветрах, в голубом, золотом поднебесье!

Отвечали деревья: мы знаем всех песен азы,
Всех ветров голоса — наши ветви, как чуткие струны.
Мы расскажем — но ты не поймёшь: ты не знаешь язык,
Потаённую речь всей листвы в этом мире подлунном.

Я потрогала камни, я их попросила: хочу
Насладиться старинной легендой приморского края!
Пусть, подобно целебного солнца лучу,
Проскользнёт эта сказка по руслу, лучами играя!




Я её уловлю, я послушаю, я расскажу
О красивой любви подрастающим маленьким детям,
О сраженьях былых, об отваге — сама поучусь
У прекрасных легенд, как любовь приумножить на свете!

Отвечали мне камни: Мы тоже созданья любви,
Но любовь так дарить не умеем, как могут лишь люди.
У людей о легендах спроси — люди носят в крови
Тот огонь благодатный, что Бог в них зажёг, как в сосуде!

И тогда я в селенья пошла, где издревле живёт
На раздольных краях отступившего Чёрного моря
Адыгейский народ, или славный черкесский народ - 
Род красавцев, красавиц, сказителей дивных, героев.

И они рассказали мне быль - 
И печальнее нет,
А быть может, и сказочней нет,
Нет сказания краше - 
О черкесской княжне,
О прекрасной младой Инсурен...
Это быль про целебный родник, тот, чье имя — Наташа.


***


Водопады под звездами
Россыпью брызг золотых,
И над влажностью пряного леса застыли светила,
И энергия мира из скал истекает, и стих,
Чуть родившись, находит готовую спеть его лиру.

Это край Адыгеи — зелёные чаши воды,
Тростники над заливами, белые птицы свободы
Пролетают в выси — но лишь ты, человек, только ты
Одарён свыше даром любви, высшим даром природы.

Вечный хор водопадов,
И вечные песни лесов,
Вечный бег чутких ящерок - 
С камня на камень и в норку,
Вечный воркот и говор пронзающих мир родников - 
Это край Адыгеи, край горный, особенный, гордый.


Яркий блеск винограда,
И яблонь литые дары,
Песня пчёл над акацией и над полями ромашек - 
Это край Адыгеи, где люди храбры и добры,
Это край родников, и один из них назван Наташей.



***


Вот селенье средь гор, под луной млечный блеск белых стен,
Вот лимонные мальвы растут средь камней серебристых,
Запах мёда и хлеба... Да будет ввек благословен
Горний мир, горный мир, горский дом, благодатный и чистый!

За сказанья свои не возьмёт и монетки взамен
Вечный странник-поэт, что язык знает волчий да птичий,
Что меняет обличья, как платья - и про Инсурен
Вам сегодня расскажет на древний Боянов обычай.

Инсурен - это имя красавицы, шёлк чёрных кос
И глаза - даже яркие звёзды нам светят не ярче,
Вся лучиста, как Солнце, - но тот, кто с любовью знаком,
Вам опишет красавицу эту и лучше, и жарче.

Как бы мог рассказать о ней юноша, тот, что живёт
У начала села, для кого она ближе, чем сердце,
Кто гнедого коня в тот же миг к водопою ведёт,
Как пойдёт Инсурен к роднику - на цветы наглядеться.











***

Добрый конь с гордым норовом ловит гривастой волной
Все движенья хозяина, нет для него мысли тайной.
Конь поводит ушами, и вот он кивнул головой,
И ступил на тропу, и поплыл по серебряным далям.

Вот и мшистые камни, а вот и родник-водопад,
Где на скалах узоры причудливы, словно созвездья,
Будто лица людей - наших предков - в долину глядят,
Говорят: "Дольний мир, Горний мир - Богом созданы вместе!

Подарил вам Всевышний всю сладость лесных родников,
Всё мерцание звёзд, все приветы комет, все светила,
Лишь бы в мире подлунном царила святая любовь,
Лишь бы счастье цвело и добро в честь Всевышнего жило!"


***

Вот и юноша сердцем, душой полюбил Инсурен.
Средь тенгинских лесов имена славных горцев так звучны!
Как же звали героя? - Инал, Кантемир, Татлустен,
Исмаил, Береклет - имя чьё с Инсурен неразлучно?

Угадаешь ли, слушатель, имя героя - одно,
Ради коего часто рвала Инсурен клевера и ромашки,
И крошила в родник лепестки, и ручейное дно - 
Словно в белых слезах, словно в алых кровинках упавших?

Всякий раз стайка рыб приплывала, и рыбки на мир
Непонятный, манящий, - смотрели, и, трогая крошки,
Улыбались: "Сестра, не грусти - знаем, твой Джантемир
Тебя любит давно, на твоё только смотрит окошко..."


***



Вот и камни вступили в беседу, их говор слышней,
Вот спешит мощный конь к роднику, вот он тянет поводья,
Джантемир гладит гриву коня, и, скользнувши по ней,
Тихо-тихо к своей Инсурен драгоценной подходит.

А о чём парень с девушкой, может быть, здесь говорят?
Говорят о любви, о родне, о домах и о счастье?
Нет, - за них говорит родниковой водой водопад:
Меж землёю и небом вода - золотое причастье.

и стрекозы летают в прохладе у чистой воды,
И стрекочут своё о любви и о счастье на свете,
Где нет зависти, злобы, страданий и горькой беды,
Где свою Инсурен Джантемир, словно солнышко, встретил.

Здесь сплелись, как в косичку, под струями здесь обнялись
Настоящее с будущим, с прошлым, и определённость
Всех судеб мира Горнего падает, падает вниз
Вместе с чистой водой по камениям мшистым, зелёным...


***


Ведь недаром к таким родникам всё идут мудрецы
И старейшины рода, и долго молчат над водою,
Смотрят в прошлое, видят судеб золотые венцы,
Видят в будущем долю красавиц и волю героев...

Настоящее чувствуют, а от зелёной волны
Набираются сил и здоровья на долгие годы,
Просят детям послать вдохновенно-счастливые сны:
Землю с небом связует вода - животворность природы.

Инсурен с Джантемиром молчали, и у родника
Видно было, что в прошлом их предки - славны и дородны,
Настоящее билось целебной волною в руках,
И счастливая жизнь зрела в будущем, в сердце народном.

Инсурен, верно, думала: славная осень придёт,
Народится в выси молодой несгорающий месяц,
И на добрую свадьбу наш дом всю родню позовёт,
Все подруги придут песни петь жениху и невесте.

Джантемир тоже думал: лишь осень затеплит в горах
Золотые костры древних грабов да искры кизила - 
Будет свадьба в  селеньи,и будут все гости в дарах...
И всем сердцем желал, чтобы осень скорей наступила.


Будет праздник в селеньи...











***




Как-то раз разгорелся сильней августовский закат,
Полнолунье вступало в свою заповедную силу
Инсурен загоняла в ограду малюток-козлят.
Алыча сотни ягод с тяжёлых ветвей уронила.

Проезжал мимо пастбища князь чужедальних земель.
Алычу, не жалея, топтали холёные кони.
Князь увидел красавицу - будто ударился в хмель.
Был сам воздух вечерний хмельным на долине зелёной

Князь сказал своей свите: "Вот будет невеста моя!
Расплетёт для меня свои жаркие чёрные косы!
Танцевать будет, сердце счастливым желаньем маня!"
И спросил Инсурен: "Как зовут тебя? Верь мне, не бойся!"

Услыхав имя девушки, князь засмеялся в ответ:
"Что за дикое имя, - как дети, простые народы
Тут живут, ничего просвещённого, модного нет!
Будет зваться Наташей дитя этой дивной природы!"

- Ты отныне - Наташа, - сказал грозный князь Инсурен, -
Я из гор этих серых тебя увезу в дом богатый,
Позабудешь ты бедность в горах позаброшенных стен,
Будешь с золота кушать и жить в изумрудных палатах!




***




Так решив, не дождавшись ответа, в селенье коня
Князь скорей направляет, за ним устремляется свита.
И въезжает в село, и, богатою сбрей звеня,
Заполняют село - всё блестит от господского вида.

Крикнул князь - "Где старейшины? Я здесь, всеславный Темир,
Видеть старцев хочу - есть сегодня у нас предложенье!
Пусть над вашим селом будут счастье, согласье и мир,
Если вы не перечите княжеским важным решеньям!"

Вот выходят старейшины к князю, и князь им речёт:
Я - Темир, я почтил вас сегодня своим пребываньем.
Да пребудет и с вами счастливейший мир и почёт,
Если вы не противитесь княжьим светлейшим желаньям!

Есть девица у вас, что на пастбище ловит козлят -
Инсурен, - пусть отныне девица зовётся Наташей,
Пусть поедет со мной, я жениться на ней буду рад,
Будет жить во дворце - не чета бедным хижинам вашим!

Я пришлю вам ларцы, что полны драгоценных монет,
Цепи золота - ярче, чем солнце, и гору посуды
Серебра - кубки, амфоры,блюда, которых желаннее нет:
В каждом кубке полно самоцветов невиданных будет!

Я большие дары вам за эту невесту даю,
Вот таков князь Темир - жениха нет на свете завидней
Ни в Тенгинском краю, ни в соседнем Шепсугском краю -
И по всей Адыгее подобных героев не видно!



***


Поклонились старейшины князю, сказавши: мы любим дары!
Драгоценности, жемчуг и золото, цепи, монеты
В каждом доме хранятся и копятся, и до поры
В каждом доме в ларцах всё богатство покоится это.

А когда будет срок - старший рода уйдёт на покой,
И весь род соберется на скорбную, строгую тризну,
Или в час, когда горский отважный погибнет герой,
За свободу адыгов погибнет, пожертвовав жизнью,

Или добрая женщина, что век жила для детей,
Что лечила недужных и лаской, и вещей травою,
Вдруг умрёт - ведь немыслима здешняя жизнь без смертей - 
Все, как жизнь, драгоценности в вечность уносят с собою.

Вот тогда драгоценности мы достаем из домов,
Собираем в ларцы и несём за усопшим на гору,
На горе горцы роют глубокий, что пропасть, глубь-ров,-
Он глубок до того, что никто эту глубь не разроет.

В белый саван усопшее тело в тот час завернём,
И заложим тяжёлыми глыбами камня могилу,
И посадим там дерево - бук или граб, и на нём
Отдыхать будет эта душа, прилетая в мир милый.



***


Призовем также духов, как стражей незримых, сюда,
Что стояли близ скорбного места, покой охраняя,
Чтоб никто к драгоценным ларцам не проник никогда,
Драгоценную память покойного не оскверняя.

Вот зачем драгоценности мы собираем в домах,
Оттого любим их, ценим их, копим их понемногу,
Чтоб усопшим своим положить те ларцы в головах,
Чтоб родная душа их взяла в затяжную дорогу.
***
Ты же, князь, предлагаешь сегодня премного даров
Не в честь вечной и праведной жизни загробного мира - 
А чтоб их обменять на юдольную жизнь, на любовь...
Это будто б ашуг, наш поэт, покупал себе лиру,

Это будто б армянский монах покупал себе крест,
Это будто бы суфий святой покупал себе танец...
Что ж, чем больше монет -  купишь, видимо, больше невест,
Но не купишь за деньги судьбу, - уходи, чужестранец!"

Поклонились старейшины князю до самой земли,
В вечереющем ветре застыли златые стрекозы...
"Уходи, чужестранец, - за деньги не купишь любви!" 
И помчался по Пшесской дороге со свитой князь грозный...

Водопады под звёздами - брызгами струй золотых,
И целебная песня цикад под покровами ночи,
И судьба совершается, как совершается стих - 
Свитком слов, свитком слёз, свитком струй родниковых непрочных...










***
Изумрудные горы, долины в убранстве цветов,
Где у зелени рек вьются стайкой стрекозные феи...
Серебро старых русел и золото сказанных слов - 
Это дивный, таинственный, сказочный край Адыгеи.

Если ты здесь родился -  то значит, тебе повезло:
Ты вступаешь в сплетенье легенд и созвездие песен,
В тихих сказках добро побеждает страданья и зло,
Добрым людям труда светит Солнце во всём поднебесье.

К колыбели подходят мудрец да лентяй Шайдула,
Сотня хитрых лисят да журавль, что посватался к цапле,
Чудо-рыба плывёт у  окна, паучок из угла
Засыпает, смежая глаза — две уставшие капли.

А во тьме оживают забытые древние сны,
А в ночи мир поёт для детей колыбельные песни,
Скоро утро, а утром сверкнут водопады весны,
Мне покажется вновь, что идём по весне с тобой вместе.

Проще к Солнцу дойти, чем вернуть дорогую любовь,
Ту, что связана с жизнью в единые горькие узы
Ту, что так неделима и неповторима, что кровь,
Ту, что дарит в насмешку жестокая вечная Муза.

Слишком жизнь коротка у людей и ручейных стрекоз,
Чтоб пытаться сказать о любви: луч, к предвечным чертогам
Уводящий, от Божьих небес обращённый вопрос - 
Кто ты есть, человек, и насколько далёк ты от Бога?

Может быть, я гулять  к роднику тебя вновь приглашу,
Может, нет, - но оставить на память сказанье сумею:
Там есть свет водопада, там струй незатейливый шум,
Там есть имя моё — посмотри, вон земля Адыгеи.




2 часть    Сказания о Инсурен


Словно амфоры, кошки сидят на солёных камнях,
В море ходят придонные, сонные, тёмные рыбы.
Словно в Космосе звезды, и синью случайной блестят
Их боков, отражающих свет, вековечные глыбы.

Что расскажет мне глубь-глубина, что нашепчет прибой?
Я из камешков бережно имя сложу, и на берег
Погляжу, как на жизнь - как давно была встреча с тобой!
Так давно, что ни яви, ни снам я про встречу не верю.

Просто встреча втекла, как природа, в мелодию снов,
Заплутала в словах, так, как с детства плутает былое,
И сроднилась со мной, и теперь неразменна, как кровь,
И теперь неизменней чем то, что зовётся судьбою.

Знают звёзды, и знает прибрежная горечь-полынь,
Знают камни и кошки про всё, что я в сердце скрываю:
Сердце песни поёт, эти песни слышны, как ни кинь,
Всем, кто чувствует сказку - всему заповедному краю. 


***

Вот разгневанный князь прискакал в свой родимый чертог,
Ночь не спал, всё в обиде ходил, в страшном гневе.
А под утро заснул — и во сне видел дивный цветок:
Красоту неземную черкешенки, встреченной девы.

Всю-то ночь ниспадали из гротов крупицы воды,
Золотые плющи обвивали зелёную землю.
Лица предков сияли на скалах — и чудо-цветы
Открывали глаза, будто птичьему пению внемлют.


Ночь была так светла, что к малейшей былинке луна
Прикасалась, тянулась и трогала, нежила светом.
И уверился князь, что нашлась ему в мире жена —
Инсурен будет жить во дворце, будет царски одета.

***

А у князя Темира сестрица была — Майлисай,
И хитра, и  востра, и с повадками чёрной лисицы.
Сколько детских проказ было — брата с сестрою связать -
Как у нас говорят — не разлить их союз и водицей.

Сколько раз брат с сестрой обижали несчастных крестьян,
Сколько в лучших стадах отнимали красивых барашков,
Сколько козней творили — знать, разум на то и был дан,
Чтоб искать озорства — за проделки господ не накажут.

И наутро Темир рассказал Майлисай о беде:
Хочет он умыкнуть не барашка из стада — девчонку,
Без нее больше нет ему, дескать, веселья нигде,
А уж с ней можно свадьбу сыграть средь гостей приглашённых.

«Если мощным набегом я стражу пущу на село -
Разорю я село, только может быть проку в том мало :
Шум заслышат адыги — и в горы уйдут, как назло,
По завещанным тропам своим — и такое бывало.

И добычей мне будет лишь уголь сгоревших костров,
Псы дворовые, старцы, что в гору дойти не сумеют,
А красавиц-девиц и детей — востроногих мальцов -
Не дадут мне адыги увидеть добычей своею!


Сделай так, Майлисай: в то селение к ночи пойди,
Как знахарка, оденься, -  как будто искала коренья -
И как будто под вечер случайно ты сбилась с пути, -
И адыги тебя примут на ночь, как гостью, в селенье!

Поживёшь там три дня, да разведаешь, где этот дом,
Где живёт Инсурен — я же тихо приду, ранним утром,
Ты мне дом и укажешь, махнёшь чародейским хвостом -
Будет пленница нашей, придумано ловко, как будто!»

***

Засмеялась сестра Майлисай, зло проделок любя,
Нарядилась знахаркой, на пояс повесив коренья
Да мешочки для трав; ожерелья с зубами зверья
Приодела на шею, придав им блажные сплетенья.

На одежду повесила чёрные лисьи хвосты,
Чтоб смахнуть ими порчу и сглаз с обережных каменьев,
Чтоб в пещеры входить, там, где духи разводят костры,
Чтоб назваться своей при древнейших лесных погребеньях.

Ведь известно: в чащобах князья находили покой.
Встарь славнейшего князя, погибшего в битве кровавой,
Всей общиной адыги везли по-над быстрой рекой,
А потом глубже в чащу, на гору, был путь их направлен.

На горе рылась яма-пещера в пять конских ростов,
И сокровища князя ложились во мрак погребенья,
Всё оружье драгое, всё золото плоских листов,
Все браслеты, все перстни и все обереги-каменья.


Драгоценностей было в печальной пещере - не счесть,
Потому клали грудой адыги тяжёлые плиты,
И сажали росток древа бука иль граба, что весть
Разнеслась в тот же миг, если будет пещера разрыта.


Если вдруг чужеземцы к сокровищам тайно придут,-
Надорвутся, таская тяжёлые глыбы, и точно
Потревожат росток - иль сломают, иль грубо сорвут,
И адыги увидят, что шастал здесь гость неурочный.

И недолго погоню за гостем таким снарядить...
Только вот до погонь никогда дело не доходило:
Ведь адыгских князей сон-покой обещали хранить
Духи рода - незримые, вещие, страшные силы.

Обступали они погребенье незримой стеной,
И смотрели печально и строго за миром живущих,
Если кто-то дерзал нарушать их священный покой - 
Пропадал в тот же миг в чёрных лапах у тьмы стерегущей.

Никого не пускали суровые духи к камням,
Лишь знахарок пускали, не трогали: им подношенья
Приносили знахарки -  то жбан, то мешочек, а там - 
Бусы, сладости, косточки, перья, печенья, каменья.

Духам тоже, как детям, охота в игрушки играть,
Узнавать о событьях, услышать и новость, и сплетню,
Так что стоило женщине лисьим хвостом помахать,
Поклониться, дары поднести из деревни соседней - 

Как уж духи довольны, встречают знахарку они - 
А вестимо, что у погребенья сильнейшие травы - 
И никто не мешает собрать хоть лишайник, где пни,
Хоть кореньев набрать - для целительства, не для забавы.

Так что кроме знахарок адыгских никто не дерзал
Подходить к мощной груде камней с деревцом на вершине...
Потому Майлисай чёрный хвост, что других выручал,
Привязала на пояс - точь-в-точь, как знахарка отныне.


***


Дождалась чёрной ночи и тихо в селенье пришла,
И, смиренно потупясь, присесть у костра попросила:
Я знахарка, сегодня премного кореньев нашла,
Да вот ноженьку в тёмном лесу занозила.

До селений своих в эту ночь я никак не дойду:
Дайте, люди, приют у костра, помогу, чем сумею:
Злую болесть-напасть от недужных у вас отведу,
Амулеты повешу сильнейшему парню на шею!

Вот ещё что случилось: особый мне встретился дух,
Непокорный и мрачный, - мне застил дорогу к рассвету.
Я коралловых бус отдала ему много; беду
Отвела от себя и от целого белого света!

А сама заплутала, устала, - так долог мой путь.
Семь дольменов вчера обошла, набрала и росинок
С мшистых скал, даже искр грозовых — и бреду,
От усталости много уже уронила слезинок!»


Подивились адыги знахарке такой непростой,
Что и впрямь возвращалась куда-то домой издалече,
Усадили к костру, положили пред ней сыр простой,
И сыр козий, и сыр адыгейский овечий.

Ломти хлеба, и жбан молока, и кизила плоды,
Сладость гор — пахлаву, соты самого лучшего мёда.
Но знахарка просила себе родниковой воды,
И, присев у костра, стала с шёпотом пить эту воду.

А потом приоткрыла мешочек, что был на руке -
На запястье висел, перехваченный алою лентой -
И швырнула в огонь порошок, белый дым в порошке
Зашипел,задрожал,будто было чудовище это.

Это серая смесь из весенних бараньих рогов, -
Объяснила знахарка, - ведь многим всё это ведомо.
Предки знахарей наших лечили с начала веков
Этим дымом все гнойные раны и все переломы.

Вот и я скоро встану: заноза прошла, не болит.
А вода с наговором дала долгожданные силы».

Подивился аул, и народ отпускать не велит
Незнакомую гостью,так скоренько ставшую милой.









***
Что ж, чудная знахарка сама никуда не спешит:
Знать, ей люб и аул, и хорошая снедь-угощенье.
Обещает она для аула немало защит:
Де, научит детей собирать чай-траву для леченья.

Вот и утро, знахарка с детьми целый день занята:
По долине пошли собирать все целебные травы,
И полынь, и ромашку, и много иного листа-
Красный клевер, что силы даёт, и репей величавый,

Хмель-траву, сон-траву, кружевные листы
Земляники, смородины дикой и мяты,
И душицы, и смолки, и много лесной красоты,
Диких роз урожай ароматный, богатый -

Разбирали до вечера дети цветной урожай,
И вязали в пучочки, и вешали в сакли на стены,
И шептала над травами песнь-оберег Майлисай,
И вела себя, словно старушка-знахарка, степенно.

Были рады такому везенью адыги, и в ночь
Стали звать на ночлег свою гостью в богатые семьи,
Но знахарка опять отодвинула кушанья прочь,
У костра стала вновь отдыхать - дескать, духи не дремлют.

Из мешочка достала она амулет-бирюзу,
Положила в костёр: это дань всем замеченным духам,
Стражам ночи - чтоб беды в аул не пришли, чтоб слезу
Не роняли в ауле ни девушки и ни старухи.



***


Вновь прошла тихо ночь, вновь в узоры деревья сплелись,
Снова говор цикад утопал в воркотне родниковой.
Вновь в долине ночной настороженно кони паслись,
И еноты в ветвях копошились, и ухали совы.

А с рассветом девицы аула пошли за водой,
Инсурен да подруги, и юноши их провожали,
Чтоб тяжёлый кувшин подхватить быстрой сильной рукой,
Чтоб расчистить дорогу, коль камни с откосов упали.

А знахарка в ту пору дремала у дыма костра,
И, очнувшись от дрёмы, достала кору красной ивы
Да на угли посыпала: это, чтоб - что ни сестра -
А была в этом мире здоровой, любимой, красивой.

И девиц позвала погадать - много пёрышек птиц
Доставала из разных мешочков, и плоские зёрна
Разложила на камне - и каждая-то из девиц
О судьбе разузнав, была вещей гадалкой довольна.


***

И сказала тогда Майлисай: « Чтоб гаданье сбылось,
Эти перья возьмите, сплетите круги из соломы,
А в круги вденьте перья, цветы и немного волос,
И повесьте на стену родного пристанища-дома.



Скоро ветры повеют - под осень, как свадебный клич
Ветры с гор собирает летать вкруг родного аула, -
Каждой девушке ветер судьбы много счастья, величья
Нанесёт, в круг нырнув, - лишь следите, чтоб ветром не сдуло!»

Той девице дала Майлисай перья шустрых сорок -
Чёрно-белым получится славный ловец женской доли,
Той — от жёлтенькой иволги, этой — пестрей, чем чирок,
Той — пятнистые пёрышки от куропаток на поле,

Той  - оранжевой курочки, той — серый голубя цвет,
А одной — краснокрылый пучок птицы княжеской — дятла,
Инсурен же достался от сизоворонки букет:
Голубое перо с фиолетово-синею каплей.

Навязали девицы скорей из соломы кругов,
И украсили перьями, и прикрепили на саклях,
И у каждой теперь был ловец сладких девичьих снов —
Оберег от знахарки, что может быть лучше, не так ли?



***
Благодарны сельчане знахарке - и будто земля
Стала благоуханней, и свежесть весёлого леса
Зазвучала сильней, и теплом всколыхнулись поля,
И на сумрачном небе исчезла ненастья завеса.

И накрыли на ужин сельчане причудливый стол:
Принесли, чем богаты дома - были здесь и салаты,
Были здесь гыныплипс, гуубат, - разных блюд чуть не сто,
Мамалыга и плов, ченчетур яркий, будто бы злато.

И чэтлибж, и рагу, кабыгын, лэпсытэпс и неткуль,
Натрыфыпс, фыгухантхупс, сыр куае, сыр халижожий,
Лъэтэкъуае - брынза, и сладостей впрок целый куль -
Щалям-пышки, печенье-курамбий, пирожные тоже.

Коль селенье богато - на жаль для гостей ничего:
Вот хурма, виноград, свежий мёд, и айран, и бахсымэ.
А селенье бедно - всё равно посетите его:
Алыча, виноград... Щедрость сердца никто не отнимет!




А как вечер настал, опустилась стозвёздная ночь, -
Так собрались сельчане к костру — песни петь и былины
Вспоминать, повторять, и знахарка послушать не прочь -
Как адыгам жилось здесь, в украсном селеньи старинном.

Великаны-иныжи как будто застыли в лесах,
Подлетают поближе летучие тихие мыши,
Про волшебных зверей, храбрецов, что не ведали страх,
Про охотников-слуг, что ходили в поход с Тохтамышем,

Храбреца-Сантемира, про хитрого Кунжия, что
Обмануть смог саму злую ведьму — змею Наужизду...
Сколько славных сказаний — и слушай хоть двести, хоть сто -
Всё народная мудрость с хорошим советом спешит к нам!

И знахарка заслушалась, и, прикорнув у стола,
Вдруг открыла глаза и сказала: «Хорошие люди!
Полюбила я вас, хоть недолго я здесь побыла -
Но, с кем кушал хлеб-соль, так того сердце ввек не забудет!

На бараньей лопатке гадала на вас я, на свет
Наводя тонкий срез — и увидела много болезней.
И на зёрнах фасоли — вернее гадания нет -
Я смотрела о том, чем могу быть селенью полезной.

Мне открыла баранья лопатка, открыла фасоль,
Что могу я прогнать в эту ночь из аула напасти!
Дайте мне абадзинскую рыжую, рыхлую соль,
Старый куст можжевеловый мне обломайте на счастье,

И уйдите в дома — я же дымом село обожгу,
Абадзинскую соль я посыплю невидимым кругом,
И всё то, что болезни даёт и разводит вражду -
Все напасти покинут село в эту ночь друг за другом.


***

Спите тихо в домах — если  б кто-то шагнул за порог,
То увидел бы, как от лекарств заговорных
Злые всадники-духи съезжаются с горных дорог,
Что промчаться селеньем и сгинуть в урочище горном.

А уж молча съезжаться не будут все духи никак:
Если кто не уснёт в эту тёмную ночь, то услышит
Или зовы волков, или лай неизвестных собак,
Или шум камнепада, иль шлёпанье крыльев по крышам.

Или ржанье коней, или хохот иныжей в горах,
Или будто копыта скользят по росистому склону -
Духов я созову, можжевеловый дым вселит страх
В души их — и уйдут они в ночь этим логом зелёным.








***

Спят сельчане в домах — страшно выглянуть смутной порой,
А тем временем брат Майлисай подобрался к аулу:
Так, как вор, - втихаря, а не так, как воитель-герой...
И ему Майлисай можжевеловой веткой махнула.

Указала на дом, где с родными живёт Инсурен,
Князь со слугами быстро аулом молчащим промчались,
Самый ловкий из слуг в дом вбежал, взял красавицу в плен,
В покрывало закрыв, быстро в путь — лишь копыта стучали.

Наготове был конь для знахарки — сестры Майлисай,
И она, ловко в стремя вступив, на коне оказалась.
Только ветер тенями играл, и летели в лесах
Слуги князя, и князь, и сестра — будто трав не касаясь.

А с рассветом встревожилось сильно большое село:
Кто-то слышал иныжью возню, кто-то — шум камнепада,
Кто-то лая собак испугался, подумав: возьмут
И собак, и хозяев свирепые сны лихорадок.

Согласились в одном: да, ночные напасти неслись по селу,
Грохотали железом в дома, теребили ворота.
Но знахарка умелая их угнала, посему
Нет её у костра, и костёр догорел отчего-то.

И, судача селом, все заметили: нет Инсурен.
Знать, она любопытства в целебную ночь не сдержала,
Унесли её болести в даль неизвестную, в плен,
На вершины тех гор, до которых тропа не бежала.

Что поделать, адыги умны и безмерно храбры,
Да порою безмерно доверчивы — больше, чем дети.
Старики есть в селеньях — что горы седые, мудры,
Да премудрых и хитрых, пожалуй, немного на свете.

Терпеливы адыги, как честные люди труда,
Величавы, бесстрашны, как честные воины в битве …
Обмануть простодушных, смиренных и добрых — всегда
Удавалось с полслова злодейской бесовской ловитве.




Обманула доверчивых, славных людей Майлисай -
Получила добычу желанную просто, без боя.
Кони мчатся и мчатся, и красное Солнце за край
Нашу сказку-легенду уводит, уводит с собою...





***

Угасает малиновый, жаркий, прекрасный закат:
За высокие горы, за море, запряталось Солнце.
И старинным узором в потёмках созвездья висят,
Замирает вода и в ручьях, и в бездонных колодцах.

Только волны морские всё шепчут сказанья веков,
Имена и событья, страницы затерянных судеб
Вспоминают, листают и прозвища всех моряков,
И сокровища всех кораблей — всё, что было и будет.

И над пологом леса висит неизменный покров -
Глубина чёрной ночи, таинственный свет мирозданья...
Разве где-то ещё притаилась живая любовь -
Каплей крови горячей, тревожащим ритмом дыханья?

Разве где-то волнуются слабые детские сны,
И ростки новых лет распускаются тихо цветами?
Но восходит рассвет из-за моря, как силы весны:
Будет утро, и яркое Солнце, и жизнь снова с нами!

Жизнь, и новые песни, и новых сказаний лучи -
Вечно мир в обновленьи, движенье и новых порывах!
Нам о чём-то родник придорожный поёт и журчит -
Не о том ли, как счастливо жить в этом мире счастливом?

















Среди скал посмотри на промытую солнцем листву:
Льётся музыка гор и воды, льётся музыка жизни.
Сколько роскоши Бог подарил подопечной Отчизне -
Каждой ящерке, рыбке, травиночке и лепестку.

Вот поёт водопад - великанами скалы нависли,
Вот готов водопой - озерцо с изумрудной водой.
Извиваются корни дерев - удержаться для жизни,
Уцепиться за жизнь и окрепнуть для жизни святой.

Всем хватает любви в этом мире, прекрасном и строгом,
Льются солнечный свет и манящая музыка звёзд,
В славных душах людских отражаются замыслы Бога,
Ни один не потерян в земной протяжённости вёрст.


Вот поёт водопад - родниками пульсирует время,
И сказанье закончится - новому будет черёд,
И душа расцветает, и вместе с расцветшими всеми
Благодарную песню и славу для Бога поёт.