От чего смеялся долго и немного плакал...

***

Только что стемнело мигом,
Иль я глаза давно прикрыл,
Чтоб не любуясь лунным ликом,
Сегодня обо всём забыл.
Гляжу на всё я робким взглядом,
Но смело только на неё
И не хочу, что б с нею рядом
Скрывал правдивое своё.
Но лишь на сутки растованье,
Пускай на долги месяца
С ней все мои повествованья,
Все краски слёз с её лица.
Кто может описать яснее ?
Всю гамму чувств внутри меня,
Когда давно уже не с нею,
Внутри себя её храня.
И каждый раз, как после бури,
Как после хмеля поутру,
Я тихо укрываюсь в хмуре,
И трубки вовсе не беру.
Так вот и с мыслью просыпаюсь,
И нет я сутки не уснул,
Когда себе в конец признаюсь,
Что с нею бремя не несу.
И к пенной речке возвращаясь,
Знаю здесь - пустая точка.
И что люблю её и каюсь.
Что я как псих и одиночка.


****

В небе бушуют воздушные силы,
А я наблюдаю за птицей в ночи.
Птичии очи о чём-то просили.
Вороньей тоскою меня не лечи...

Ведь полон другими я силами ныне,
Какая мне грусть о холодной луне,
Отбросил однажды былое унынье,
Лечил на спирту я, лечил на вине.
И сам тосковал я о свете далёком
Не дотянуться, хоть крылья имей.
Грустил и о том не окинешь и оком,
Сердечных скитаний и пасмурных дней.
А ты, строгий ворон смотришь упрямо,
Иль много принёс ты светлых вестей ?
А я всё танцую с весёлостью рьяно,
Под властью весёлых и юных страстей.
Часы за двенадцать и более стрелки,
Крутились усталые, ждали меня
Дождик посыпался тихий и мелкий,
И ветер всё гладил листвою звеня.
Ладно уж, ворон, прости мне усталость,
Заговорился, что тьма мне бела,
Завтра расскажешь, сколько осталось,
Завтра расскажешь, какие дела.