И он открыл лицо...

И он открыл лицо. И в этот миг
Гудящая толпа накрыла его тело.
И многое уже тогда им надоело
И многие давным-давно показывали фиг...

Он знал. Он всё ещё стоял, надеясь.
Надежды — те, что можно только с кровью оторвать —
В его душе играли. Он пел песню.
Которую поэты все поют: "Поэт и чернь".

И кровь в его душе подкатывала к горлу.
И он прозрел. И видел суть миров.
И знал, что гениями могут звать себя все люди,
Кто хоть чуть-чуть способен на любовь...

Он верил, что когда-нибудь поэт,
Открывший человечеству беспечность,
И жизнь, и счастье, и любовь, и смерть,
Превыше станет пустяковых споров
О всех больших путях родной земли.

И он мечтал всё более о том,
Чтоб романтизма мирового сволочь,
Чтоб Йенской твари чёртова зараза
Распространилась в душах всех людей.

Тогда Новалис оживал и возрождался
И он Новалисом бывал тогда самим.
Тогда с немецким богом рифмой он кидался
И видел всю свою и мировую жизнь.

И он хотел священнейшую мысль
Вложить в свои уста и пронести вживую.
И слишком неумело нагружая стих,
Вдруг начал строчки сочинять вслепую...

Тем самым душу он свою открыл
И к миру тайн растерянно прижался.
Но вряд ли кто-нибудь при виде белых крыл
К себе примерить их не постеснялся...

(2006)