Обитель Пегаса - 3

Предыдущая глава http://stihi.ru/2021/06/26/2163

                3

          У карты солнечной системы, на которой красными стрелками были указаны маршруты колонизаторов и пути их продвижения, непринуждённо разглядывая её, стоял опрятного внешнего вида, в самом расцвете лет, мужчина. На карте были обозначены базы, отмеченные лиловыми точками различной величины, вероятно в зависимости от их значимости. Эти отметины были рассеянны практически по всем планетам этой самой системы.

          В центре взыскательно обустроенного кабинета, у круглого окна, за столом, в строгом полимерном кресле восседал человек в возрасте. Но судя по его скоординированным движениям, осанке, состоянию и окрасу кожи рук и лица, он был ещё довольно-таки ничего себе, хоть и был сед, как волосами с короткой причёской, так и аккуратно ухоженной бородкой. «Старикан» настолько был моложав, что данное обстоятельство наотрез не позволяло определить его конкретный возраст. Хотя, в то же время какая-то затаённая сила подчёркивала в нём насыщенной чертой, что этот человек прожил уже далеко не одну сотню лет.

          Поставив точку в рукописи и закрыв блокнот, он обратился к стоявшему у настенной схемы человеку буквально в стихотворной речи (впрочем, коим образом разговаривают все обитатели этой планеты):      

            – Что там нового, министр?
               И доклад пусть будет быстр.
               В чём проблема? Беспокойство,
               почему вас гложет снова?
               Я не вижу никакого

               вам предлога для расстройства. – И старичок с задором, резким поворотом, по-молодецки развернулся во весь анфас к субъекту, к которому обратился. (Кресло, как обнаруживается, может вращаться вокруг своей оси.)
 
            – Дело в том, Алькальд. Известно
               (доложу я полновесно),
               что беда не сразу блещет,
               тут совсем другие вещи. – Не оборачиваясь, начал было министр, но тут же оторвавшись от обозрения карты-схемы, он направился к креслу напротив собеседника, расторопно уселся в него и монотонно, звонким голосом приступил к докладу:
            –  Слава катит повсеместно,
                появился неизвестный.
                Этот новый человек,
                словно нам на темя снег;
                сиднем киснуть али пнём –
                верно, пакостей хлебнём.
 
        Старичок жизнерадостно хохотнул и азартно потёр ладошками, точно ему сейчас предстоит великолепная партия в настольную игру. При всём при этом он, дрожа от нетерпения, вжался седалищем в кресло и любезно заверещал:

            – Что ж особенного в нём? 
               Объясните мне спокойно,
               по порядку и пристойно.

        Здесь Алькальд (он же, Всемирный Глава, или как по-нашему, президент) с недоверчивой иронией посмотрел на собеседника, как бы желая выяснить: шутит ли тот – или вещает на полном серьёзе. Сам между тем подумывал: «Молод, молод наш министр, хоть сметлив, прилежен, быстр … правда малость инфантилен и излишне щепетилен. Хоть и, в принципе, так до;лжно, чтобы был он осторожным. Всё ж планета на кону! И ответственность, вину … знает сам, что потому за промашки несть ему. Есть излишние опаски … и сгущает явно краски. По неопытности верно, но считаю, что наверно, срок придёт благословенный – возмужает непременно. Делу в честь, людя;м в угоду –  славный будет паж народу». Заранее же предвидя, что никакой основательной угрозы нет, и тревожится, во всяком случае, пока, совершенно не зачем, он решил разговаривать с чиновником полушутя, задавая молодому человеку своё собственное понимание ситуации. Тем временем министр сообщал: 

              – Человек сей, третья дня
                ниоткуда появился,
                а в народе ж проявился,
                популярность обретя.
                Языком вещает нашим,
                но богаче как-то, краше.
                Говор чудный, дюже странный,
                впрямь, какой-то несказанный.

    Чиновник хоть и изображал на лице откровенную озадаченность, вероятно имея какие-то противоречивые впечатления или сомнения, но всё-таки довольно-таки внятно чеканил собственные изъяснения:

              – Я негласно для познанья
                посетил-таки собранье.
                Под секретом посещал,
                потому всё сам слыхал.
                Сударь, я скажу тут смело,
                остеречься будет дело.
                Молвлю без обиняков … – запнулся госчиновник, увидев сдерживающий жест Главы, и услышав вопрос «Ну и что? И кто таков?!», продолжил:
 
              – Я искал, сколь ни старался,
                но у нас он не рождался;
                всё штудировал, везде,
                не отмечен он нигде,
                если молвить напрямик,
                просто взял – и вдруг возник.
                Предоставлен кем-то кров,
                (где, неясно, кто таков).
                Доложу для общей клади:
                звать, распознано, Геннадий.
                Вес средь жителей растёт
                и растёт в прогрессии.
                Митинги, скопления,
                недоразумения …
                так и жди агрессии. –

С немаленькой озабоченностью лепетал он, –

                Всюду толпы и заторы;
                на руках его уж носят.
                (Кстати, вас судом поносят.)
                К нам правителям укоры,
                есть такие разговоры
                средь зачинщиков …

              – И что же?
              – Будто он посланник божий
                или сам конкретно бог. – Чуть ли не с победоносным выражением на физиономии заключил «бюрократ». Тут Глава расхохотался потому как, слишком забавным получался разговор с этим ревностным членом правительства. И утерев слёзы умиления, едва успокаиваясь, парировал:

              – Ну и что. Беды не вижу,
                люд болтает для престижу.
                А глядишь, и впрямь пророк.
                В честь чего-то ж объявился?! – но обнаружив на лице юноши недопонимание и тревогу, добряк тут же решил его успокоить. –   

                Ерунда. Он капля в море.
                Я не вижу в этом горя. – Подавшись вперёд и потянувшись рукой к собеседнику через весь стол, он приятельски похлопал того по руке, улыбаясь и давая тому понять о шутливости своих разъяснений:

              – Друг, в интриги ты втравился.
                Лишь один вопрос имею …
                он по-нашему умеет?
                (Это я из интереса,
                без намёков и замеса.) – Теперь с нескрываемым любопытством пялился на министра седовласый старикан. Должностное лицо, несколько шокированное беспечностью Главы, буквально, на автомате ответило:

              – Думаю, что вряд ли. Всё же,
                но проверить будет гоже.
                Сударь, тут такая тема …

              – Что такое, вновь проблема?

              – Да народ он баламутит!

              – Я смотрю всегда по сути,
                вы, во всякой бледной мути
                только видите злосчастье,
                беспорядки да напасти.
                Впрочем, вы, близки к разгадке …
                говорите, говор – хваткий?!
                Что ж, пожалуй, рассекречу:
                тяжкий груз нам лёг на плечи
                то – врагов коварный план … 
                видно он шпион землян. – Ясно, что теперь Глава уже почитай в открытую забавляется наивностью и настойчивостью молодого человека и как бы решил напоследок подыграть его подозрениям:

             – Заслан ими к нам в отместку! – проговорил он нарочито многозначительным и таинственным голосом, но … вглядевшись в переполошённый лик парня, тут же смягчился и, миролюбиво хмыкнув, успокаивающе добавил:   
             – Впрочем, нет уж, слишком резко;
                ляпнул, правда, будто пьян
                иль в головушке изъян. – Оттолкнувшись ногой и жизнерадостно крутанувшись, словно мальчишка на кресле-вертушке, сделав два полных и быстрых оборота, он вдруг посерьёзнел и уже повёл речь с некоторой прохладой:
 
             – Им добраться нелегко,
                мы для них – жуть! – далеко.

       Представитель высшей власти всей этой планеты спокойно откинулся на спинку кресла и, расслабнув, в задумчивости потирая перстами правой руки чело начал вслух рассуждать:
 
             – Как сказать тут попонятней?
                С их возможностями … вряд ли.
                Технологии слабы –
                тривиальны как дубы.

       Внезапно корпусом ринувшись вперёд и приняв строгое сидячее положение, Алькальд аккуратно поставил локтями руки на стол и, манерно уложившись подбородком поверх сложенных кистей, а также глядя почтенно и сосредоточенно в глаза молодому министру, стал вдумчиво констатировать факты:
 
             – Их курируем детально
                сотню тысяч лет, не мене …
                выражаясь фигурально
                к ним «тарелочки» летают.
                (Так они их величают.)
                Я скажу исповедально:
                брось! Забудь к едрёной фене.
                Мы их знаем досконально.
                Доложила агентура:
                примитивная культура,
                потребительский вещизм,
                сплошь мещане, эгоизм,
                да разврата диктатура.
                Дикари себялюбивы,
                жадны, скудны и ленивы
                пусть не все, но очень много,
                не берусь судить их строго,
                потому как им дорога
                предоставлена от Бога. – Говорящий, снял с подпорок голову, разомкнул пальцы и демонстративно развёл руки в стороны, а затем искренне и сожалеюще пожал плечами, выказывая глубокое прискорбие мимикой, –

                Что поделать? Коли дали
                пользоваться недр плодами;
                вот и пользуются всласть.
                Что ж, на то Господня власть. – И устремив на собеседника вновь немигающий взор, действенно стал развивать свою мысль дальше:

             – Вы читайте между строк.
                Предки наши (в малый срок)
                понаставили там баз:
                во глубинах океанов,
                есть на их Луне экраны …
                как на блюдечке у нас. – Он вновь откинулся на спинку и, заложив руки за голову, глядя в потолок стал мерно рассуждать:
 
              – Рвутся в космос да бесплодно.
                Далеко ли улетят,
                коль на топливе природном
                в космос вылететь хотят?
                Тут, не будь как расторопным
                при системах допотопных,
                столь технически отсталых …
                на летающих сигарах
                прыгнешь за околицу,
                да фланируй по орбите
                лишь по кругу в лёгком виде;
                дальше ж, не сподобится. – Здесь Алькальд всполошившись, будто что-то удумал, с лёгкостью гимнаста встал, и, поманив рукой за собой оторопелого министра, прошагал к карте-схеме. Неведомо откуда прилетела указка и, образовавшись перед мужчиной, словно разумная, застыла в выжидании. Старец невозмутимо взял палочку в руку и, легонечко орудуя ею, продолжил:

               – Обратите-ка вниманье,
                взгляд на всё мой самый крайний.
                Две планеты … посмотрите!
                По одной летят орбите
                и синхронно и в балансе,
                в орбитальном резонансе,
                друг от друга Солнцем скрыты.

               – Дикари об этом знают? – вопрошающе зыркнул на Главу министр, –
                иль в неведенье витают?

               – Ну, во-первых, друг сердечный, – назидательно парировал Алькальд, одновременно дружелюбно улыбнувшись, –
 
                всё ж они не дикари.
                Фигурально говорил,
                для проформы лишь потешной.

         Опять повернувшись ликом к плану-схеме и водя указкой от одной планеты к другой, разъяснитель заговорил, как показалось, ещё более расторопно:
 
               – Скрыть, попытки просто пресны,
                эти факты им известны.
                В этот век сей настоящий
                скаканул прогресс блестяще,
                значит к истине близки … – отпустив указку, которая моментально улетела восвояси,  добродушно похлопывая молодого парня по спине, таким образом, учтиво приглашая его снова к столу, не останавливал свою молвь президент, – 
 
             … а не будут дураки
                и себя не уничтожат
                термоядерной войной,
                (а такое не впервой!)
                в гости ждать верняк возможно. – Любезно указывая в кресло напротив, он с лёгкостью ребёнка плюхнулся в собственное, мягко продолжая говор:
 
               – Мы Земля, они «Земля»;
                две Земли уж перебор!
                Кстати, с некоторых пор
                мы для них «Антиземля»,
                ну, ещё как Глория. – Заливисто, чисто по-юношески, расхохотался начальник «антипода» и, никак не унимаясь от смеха, скороговоркой заключил, – 
                Вот и вся история.

        Вдоволь навеселившись, переведя дух, как бы одёрнувшись, вдруг Руководитель планеты с представительной солидностью снова взглянул в глаза малость обескураженному министру, и с каким-то непонятным для молодого человека внутренним чувством выдал на повестку дня:
   
               – Вижу я, и тем проник:
                та Земля как черновик.
                Скольких предки похищали
                и исследовали их.
                Если шансы у таких?
                В общем, всё о них узнали:
                вот, ответ на сей вопрос –
                генетический отброс.
                Правда, есть и исключенье
                (довожу без обсужденья)
                там имеется народ
                наш возможно перерод …
                Утверждая без прикрас
                у него, как и у нас
                тот же самый генокод. –  Тут задумчивый Глава встал и теперь выговаривал свои мысли, уже медленно расхаживаясь по помещению туда-обратно:

               – Но скажу: таких там мало!
                (Ковыряться не пристало).    
                Молвлю так я без сомненья
                там для душ одни мученья.
                Потому своих людей
                даже ради всех идей
                и Высоких побуждений
                не внедряем мы туда.
                А для дел своих ведений
                отправляем иногда
                лишь искусственную плоть. – Алькальд остановился, по-доброму заглянул в молодое официальное лицо и, скорчив досадливую мину, речитативно пробурчал, –
                В экологии «калек»
                гибнет вмиг наш человек.
                Вот такая хороводь! – И сызнова он расслабленно плюхнулся в кресельце. В размышлениях почёсывая нос, будто бы унимая непреодолимое желание чихнуть, но вроде как пересилив это навязчивое понуждение, занялся объяснением, едва ли не просто разговаривая сам с собой:

               – Объясняю, друг помпезный,
                знать такое вам полезно.
                Здесь у нас один народ
                и язык один у всех –
                а у них сплошной разброд,
                помесь споров и помех.
                Да ещё к тому ж, дружище,
                есть у них беда почище.
                Нас в правителях здесь двое
                почитай на всю планету:
                ты да я и больше нету.
                А у них совсем другое.
                Каждый пятый там из них:
                кум и царь – себе жених.
                Тяжко тем, кто заболеет,
                мир таких наш не имеет
                потому как мы – болезней
                ввек не знаем, мой любезный.
 
        Вдруг, не иначе как в поддержку ни с того ни с сего встрял министр, очевидно соизволив блеснуть осведомлённостью и знанием секретной информации:

               – Замороченный курьёз;
                принимать нельзя всерьёз
                тех, кто роботов «Интян»
                внял за инопланетян. Ха-ха-ха.

        Старец несколько посуровев, глянул на министра с малоскрываемым укором или, может быть, даже всё-таки с ярким порицанием:
 
               – Добрый друг, напрасен смех;
                ржать над чьим-то горем – грех.
                Я ж гляжу и не без слёз …

               – Сударь, вы, меня простите, – торопко осёкся было, но неожиданно воспрянув духом, забалаболил «зелёный» чиновник, –
                да и ходко не судите.
                Опосля задам вопрос
                про их нравы и суды;
                знанья вовсе не чужды. – Неожиданно расхорохорился сановник, войдя в раж и уже подхватив тему, весьма нетактично и даже где-то самовосхищённо повёл её сам:

                – Да, согласен. Если б даже
                разговор свести до блажи
                то, конечно ж, вы правы –
                кто б он ни был, но уж точно
                не землянами к нам срочно
                он заброшен с той Земли.
                Быть о том не может речи,
                ибо был бы враз замечен
                по полёту звездолёт,
                кабы сделал он отлёт
                с орбитального кольца,
                своего то бишь «крыльца».

         Алькальд с удивительным спокойствием выслушал молодого, ещё совершенно неопытного министра и подытожил:   

                – Я скажу вам, друг, одно:
                то случилось что дано.
                Не кручиньтесь, не беснуйтесь,
                сильно дюже не волнуйтесь –
                Богом всё предрешено.
                Если вышло, знать так надо
                и тому уж будьте рады.
                Я предвижу, вот что будет:
                (путь, конечно, очень труден),
                но и в нём есть свой резон,
                раз уж нам сподоблен он.
                Вероятно, вельми скоро …
                нет, в том гнусного позора!
                Не терзайтеся угрозой,
                будем, видно, говорить
                (и ничто не изменить)
                мы учиться русской прозой;
                так ли, что ль зовут земляне
                эту речь свою. Мы сами
                колобродили в тумане,
                а теперь вот вышел срок –
                новый жизненный виток
                ожидает всю планету.
                Унывать же, смысла нету. – Начальник остановился, но лишь на мгновение и уже с виноватой, какой-то замусоленной ухмылочкой продолжил своё словоизвержение:
 
                – Сколько можно воровать,
                чтоб состав обогащать
                для своих же словарей
                из запасов «дикарей»?
                Спросишь: почему? Отвечу.
                Всюду там противоречья,
                несогласья, нестыковки;
                там борьба на выживанье,
                сплошь да рядом бичеванье,
                извороты да уловки.
                Там кипение сплошное
                и вражда и всё такое …
                А ведь это есть основа!
                Там среда часть разговора,
                полиглотство тоже фора.
                Там ить как? (Тут нет такого!)
                Брякнулся … родилось слово. 
                А у нас же: тишь да гладь. – В замешательстве широко разведя руками, недовольно вытаращившись, оглядывая комнату, в конце концов, с раздражением синхронно потрясая кулаками, закричал на нервическом срыве старик:

                – Ну, вот как тут развивать
                речь свою, скажи на милость?!

    Алькальд, воззрившись в никуда, неведомо кому или точнее помещению в котором они находились, вдруг командным голосом приказал:
 
                – Слышь, услужник, я сказал:
                нужен нам сейчас спортзал! – и всё вокруг как-то сразу ожило, стены зашевелились: что-то бесшумно перекладывалось, что-то отодвигалось, освобождая пространство, и, в конце концов, не прошло и пяти секунд, как небольшая комнатка преобразовалась в обширный (с высоченными потолками) зал, благоразумно заставленный множеством тренажёров.
          Они уже полным ходом направлялись к спортивному комплексу, когда Алькальд, с жалостью глянув на министра, закончил дискурс выводом:
 
                – В словесах с того и хилость,
                потому как «ларчик» пуст,
                а словарный фонд негуст.
                Посему, куда уж круче,
                коль такой даётся случай –
                всё познать из первых уст.
                Гонор наш бы поутих,
                согласившись, что от них
                в чём уж в чём, а в этом мы
                отстаём как сосуны.

Следующая глава http://stihi.ru/2021/06/26/2441