Про жизнь, которой уже нет...

Что мы знаем о своих родственниках? Лоскуты, одни лоскуты - обрывки, что задержались в памяти...
Да и знаем ли мы что-то о ком-то вообще? Разве что, по их рассказам, но рассказы могут быть и приукрашены... А правда жизни заключена в душах, а туда часто нет допуска посторонним.
Душа, как закрытый чемодан...
У бабы Ани было много детей, мой папа родился последним. Все птенцы разлетелись, а в старом гнезде, вместе с бабой Аней осталась самая старшая дочь - моя тетка Лида - со своими тремя детьми.
Дом был старый, деревянный. Все комнатки были расположены на разном уровне, поэтому взрослым приходилось запинаться на лесенках, порожках, приступочках, пригибаться в дверных проемах. Но тётка Лида содержала всё в порядке, чистенькие кружевные занавески, опрятные коврики-дорожки...
Тётку Лиду помню маленькой, щупленькой, с жёлтым лицом, с волосами, уложенными в какую-то странную причёску, что держалась с помощью трёх гребёнок. Помню её коричневый строгий костюм с жёлтой сорочкой или манишкой - раньше манишки пользовались спросом. Манишка - это такой лоскут материи, спереди имеющий вид красивой кофточки, а сзади ничего. Кусок крепился с помощью завязок к телу или пришивался к костюму, или надевался через голову, но не имел рукавов.
Никогда не видела тёткиного мужа. Сама тётка Лида никогда не рассказывала о своей неуспешной семейной жизни, но я слышала, что работал муж её бухгалтером и был осуждён, как враг народа ещё до войны, а потом из лагеря не вернулся домой, оставшись жить с другой. Приезжал к тётке как-то, но та его не простила. Так и прожила одна, окунувшись с головой в работу.
Бедно все жили, не шиковали, но выглядеть хотелось прилично.
Детей тётки Лиды растила в основном бабушка Аня.
Нонна, Элеонора и Ростислав родились в конце тридцатых и вначале сороковых.
Была ещё Рада, но она умерла в младенчестве. По тем временам, имена моих двоюродных сестёр и брата казались всем довольно странными - буржуйскими. Тётку Лиду дети называли всегда только "мамочкой".
Тётка Лида всю жизнь работала учителкой русского и литературы, а впоследствии и завучем.
Была она довольно сдержанной, чопорной особой и терпеть не могла, когда кто-то произносил неправильно слова.
Но весёлые, даже смеющиеся глаза её, выдавали, что за всей этой чопорностью, тихостью может скрываться вполне озорное существо.
-Не "положь", а "положи"! - говорить на родном языке нужно грамотно!-
назидательным тоном делала замечания тётка.
Ко мне она относилась хорошо, но без какой-то там особой теплоты и сантиментов, а вот дочку мою полюбила.
Однажды дочь, будучи в возрасте шести лет, принесла от бабы Лиды выученную песню – старую украинскую народную колядку – "Шедрик, Шедрик, Шедривочка, прилетела ластивочка…" –
наверное, тётка Лида помнила эту песню с колыбели, когда семья еще не покинула историческую родину свою – Малороссию, спасаясь от репрессий, как и многие другие семьи, в те тяжёлые для страны и народа времена.
Тихая она была - тётя Лида. Под старость совсем побелела и всё улыбалась… потом перестала узнавать детей, внуков своих.
Умерла в конце восьмидесятых, полностью потеряв ум и изрядно потрепав нервы домочадцам... тем, что размазывала свои фекалии по кастрюле с супом, загадочно улыбаясь при этом...
Что мы знаем о своих родственниках?
Понимаем ли, что происходит у них в душе за всеми дверями и кружеными занавесками, и манишками? Стремимся ли понять?
Или привычно отмахиваемся, пока душа родного человека не погружается в такие дебри, где уже и не достать...

@ Наталья Анищенко июнь 2021