Прививка

Должна быть репетиция последнего дня. Тебя вроде нет, но ты есть. Все социальные сети рыдают, все читают твои стихи и прозу. Друзья юности рассказывают, как вы кадрили дам, пили портвейн в подвротнях и сдавали на тройку фольклор в литературном институте. Противники торжествуют и пишут злобные памфлеты. Газеты выходят с лирературоведческими статьями и даже кое-где мелькают сюжеты по телевидению. Тебя путают с кем-то, но это неважно. То есть любой значимый индивидум ещё при жизни должен осознать свою значимость, иначе его уход просто незаметен и непонятен и не позволит при жизни вкусить все порывы славы. Такой день должен быть регулярен и не формален. То есть это не должен быть творческий юбилей, а осмысление потери, то есть факт одновременно трагический и в то же время позволяющий все вернуть вспять. При регулярности таких действий твой настоящий уход возможно и не произведёт эмоционального эффекта, но зато позволит всем подготовиться заранее (речи, статьи, мемуары, плачи) и введёт в обиход японскую привычку смеяться на похоронах к тому же позволит в обществе создать культ оценки творческого человека уже при жизни и понимание, что мы можем его потерять в любую секунду.


Когда я решил привиться, то все сообщали от страшного до очень страшного, и только жена сказала, что название вакцины "Спутник" совпадает с названием повести, которую я написал в 2013 году, поэтому все будет хорошо.
Я немного подумал и пошёл в передвижной медпункт. У входа в автобус стояла толпа стариков и старух, которые обсуждали, чем им прививаться Эпиваком или Спутником. Эпивака было мало, поэтому все бывшие советские люди стояли за ним в очередь, а на Спутник никого не было. Так как я не люблю толпу, то решил привиться Спутником. Я заполнил листы, указав все свои хронические болячки и контакты за месяц до этого, положив возле себя свой новенький мобильный телефон, который раскалился от советов друзей. Рядом сидящий роботяга спросил меня:
- А паспорт нужен.
- Ещё и СНИЛС, - ответил я.
- Тут для паспорта графы нет, - удивился работяга.
Я ничего не ответил и вошёл в передвижной медпункт.
- Температура есть, - спросили меня.
- Нет, - ответил я.
- А лекарства пьёте.
- Пью, - честно ответил я.
- Это хорошо, - произнесла медсестра и проводила меня за шторку.
Там я снял рубашку и поставил плечо.
- Пшик, - сказала медсестра и воткнула в плечо шприц.
Я ничего не почувствовал и стал одеваться.
- Три дня не мыться и не пить алкоголь, 14-го повторно.
- Совсем не мыться, - спросил я, на улице было 35 градусов жары.
- Совсем.
Я вышел на улицу, сел на лавку и закурил. Я долго присшушивался к
организму, ожидая предательское действие вакцины, но ничего не происходило.
Когда я докурил сигарету, из автобуса вышел работяга, так же как и я держа ватку у плеча.
Во второй руке он сжимал мой мобильный телефон.
- Твой, - спросил роботяга.
- Мой, - ответил я.
- На столе забыл.
- Спасибо.
- Надо обмыть.
- Что, - спросил я.
- Телефон, - я посмотрел на найденный телефон.
- Так три дня нельзя.
- Нехорошо, - обиделся работяга.
- Ладно - сказал я и пошёл в ближайший гастроном за коньяком, где купил бутылку и отдал работяге.
Он улыбнулся и спросил:
- Когда повторная.
-14, - ответил я.
- Приду, - улыбнулся работяга и пошёл по улице Карла Маркса по направлению к памятнику освободителям. Мой телефон разрывался от вопросов друзей, они все хотели знать, жив ли я и только жена ничего не писала.


Нам нужные высокие голубоглазые
Стройные бородатые поэты.
Они должны хотеть поднять
Страну из руин
Они должны любить Родину
И способствовать
Возврату нечестно нажитых капиталов
Из офшорной юрисдикции.
Они должны быть веселы
И самоутверждающи
Они должны верить в светлое завтра
Не быть подвержены
Пьянству наркотикам и суициду
И да церковь,
Они должны ходить в церковь.
И да бабосики
Они должны любить бабосики
Вот какие нам нужны поэты,
А не вся эта мягкотелая сволочь.
Они должны входить
Высокие стройные сияющие
На Красную площадь
И прямо возле мавзолея с трупом
Читать громогласные стихи
О судьбах Родины
Заводах тракторах
И счастии бытостроительства.


Не используя отмазки
Надевай трусы и маски

Нет чтобы поесть помыться
Он пошёл в санчасть привиться

Вместе с тестом пцр
Не забудь купить амбер

Вместе с третею волной
Он покрасил волос хной

Ну и т.д.


Царь велел себя раздеть
Два раза перекрестился
Бух в котёл и там привился


Я в детстве ездил в пионерский лагерь. За месяц я не видел своих родителей ни разу, они ко мне ни разу не приезжали и ни разу не звонили. Целый месяц они счастливые занимались своей личной жизнью. Или вот, например, любимая девушка. Уехал в мухосранск, накорябаешь раз в месяц письмо и все. А сейчас напишешь жене в вотсап, пройдёт десять минут, нет ответа и думаешь:"Чего-то меня забыли, чего-то меня не любят".


Когда Дзюба пошёл бить пенальти, я вышел на балкон и закурил. Почему-то мне показалось, что когда я не смотрю футбол, то наши играют лучше. Когда Дзюба забил пенальти, я решил и дальше не смотреть футбол, может поможет. Сидел на балконе, курил, гладил кота. Но из всех светящихся в ночи окон Южного города доносился лёгкий матерок. Видимо никто так и не понял, что главное не смотреть, и тогда шансы появятся. Когда все было кончено я зашёл в комнату и выключил телевизор. Долго не спал и ворочился. Похоже вместе со мной не спал и весь Южный город, который хоть и забылся в тишине, но сумрачное недовольство неожиданно разрывало ночь яростными проклятиями.


От Фёдора Шаляпина до Стаса Михайлова на ютубе всего 4 клика. Не выделывайся Слава.


- Регина Ольсен – вершина мировой философии.
- Чего?
- Я говорю, Кьеркегор говорит, что Регина Ольсен – вершина мировой философии.
- Чего?
- Я говорю, жена – вершина мировой философии.
- Наконец-то ты читаешь умных философов.


Очень странный день. Проснулся в 5 часов утра и весь день думаю, купить мне пива или не купить.


По сети ходит мем про поколение, которое сдавало бутылки. Самому суровому наказанию в детстве от папы я был подвергнут, когда из сарая вытащил мешок бутылок, приготовленных для пункта приёма стеклоторы, отнёс в лес и с друзьями разбил их из рогатки. До сих пор не понимаю, как об этом узнал папа.


Я рад, что в моей юности не было социальных сетей. Поэтические суждения мои были столь невоздержаны и глупы, что большинство мэтров меня наверняка бы забанило. Войдя же в интернет-пространство в зрелом возрасте, когда до слова следует мысль, мне удалось сохранить в друзьях большинство прекрасных поэтов, не испортив с ними отношения (размышления после бана юноше).


- Грусть гложет меня.
- Ты поел?
- Поел.
- А что ел?
- Пельмени.
- А что пил?
- Чай.
- А белье поменял?
- Поменял.
- А сейчас что делаешь?
- Сижу в фейсбуке.
- Ну и что ты хочешь.