Ливень сухого предела

только  русский  мужик  знает,  что  такое  упрямство,
только  русский  мужик  не  верит  больше  правительству,
только  русский  мужик  умеет  терпеть, 
только  русский  мужик  для  семьи  своей  на  смерть  отважится… 

……………………………………………………………………..

заворот  кишок  нутро  стянул   ремнём,
блеснул  бляхой  от  лукавого,
на  гудках  телефона  танцевала  смерть  с  косой,
жизнь  в  засос  целовала,
присутствовала   мать,  смеялась  в  гробу,
в  осквернённой  могиле,
и  дети  плакали  навзрыд
от  своих  мыслей…

а  время  кости  ломало,   да  сыпь  на  кожу  ссыпало,
орган  слизывал  нотами  Баха,
в  недрах  тёмных  зрачков  колыхалась  земля  –
в  телескопах  небо  боком  лежало,
с  самкой  чёрной  совы  волчья  свора  дружила,
валялась  вода  в  реке,  до  самого  дна  скулила…

на  пальцы  рук  наползали  ногти,
безногое  тело  обрастало  свободой,
крапивой  жгли  пустые  желудки,
до  рвотной  массы,  до  рассвета  ртути,
и  дорожили  распятым,  хороводы  водили,
вокруг,  да  около,  тем  и  жили,
землянки  зубами  рыли 
у  земляничных  кустов  с  корнями  в  могилы… 

у  одних  глаз  –  сухожилия  конским  волосом,
одному   горла   мало,  гланды,  сквозь  марлю  цедит, 
накормили   стволы  свинцом  слов  до  одури  –
вытащили  дым,  забили  щели,
и  крысы  орали  ни  так  давно,
и  оловянно  стояли  люди  из  глины,
это  золото  мыть  пришли  старатели,
это  им,  если  выживут,  мир  качать  миром…

выталкивал  рот  язык,   десна  зубы  тупила,
у  одной  молитвы  не  нашлось  псалма  –
листок  в  самокрутках  скурили,
и  горячей  была  пора,  и  золото  мыли,  и  стреляли,
куски  замороженной  воблы,  для  счастья, 
бывало,  так  не  хватало…

а  что  мёртвому  не  с  руки,  живому  ручная  кладь,
а  что  воздуху  невесомость,  облакам    дождь   пеленать,
и  поползло  ржавое  тесто,   
и  согнутый  крюк  в  самое  сердце,
вздрагивали  обозы  на  ухабах,
пронзительно  утро  нового  заклинателя…

и  пересекают  морщины  старость,
и  далеко  зашли  годы,
и  небо  уже  не  в  алмазах,  и  бред  от  одиночки,
обжигает  пространство  сияние  севера,
и  руки  сковывает  за  спиной  мороз  –
к  стенке  ведут  старателя  непокорного,
кончать  ведут,  а  он  не  скажет  никому  ничего…