Цветы зла

Когда в давящей тьме ночей,
Христа заветы исполняя,
Твой прах под грудою камней
Зароет в грязь душа святая,
Лишь хор стыдливых звезд сомкнет
Отягощенные ресницы –
Паук тенета развернет
Среди щелей твои гробницы,
Клубок змеенышей родить
Вползет змея, волк будет выть
Над головою нечестивой;
Твой гроб cберет ночных воров
И рой колдуний похотливый
С толпой развратных стариков.
Бодлер. Из сборника «Цветы зла»

20.06.2021 г. в небольшом парке около пруда был найден труп женщины. Её голова была отрублена, живот распорот и все внутренности вынуты наружу. Судмедэксперт констатировал смерть:

— По паспорту Светлана Туруханская, 56 лет, детей у неё не было, курила, употребляла алкоголь и легкие наркотики. Голову отрубили после остановки сердца, внутренности вынули тоже. Смерть насильственная. Но зачем надругались над трупом?

— Даже представить себе не могу, — холодно ответил молодой следователь Максим Булатников, которому поручили вести дело.

Год назад в небольшом провинциальном городе появилась молодая, на вид не старше 26 лет, прекрасно рисующая маникюрша, весть об этом быстро разнесли по салонам местные сплетницы. Сюжеты, которые она изображала на ногтях, были не хуже картин Джудит Левин. За работу она брала дорого, но маникюр держался долго и никогда не повторялся. В общем, Виталина быстро приобрела популярность у элиты местных дам, любивших и умевших показать свои острые ноготки.

— Что вдохновляет вас на создание таких цветов? — спрашивали её.

— Природа, только природа! — звонко смеялась в ответ Вита.

Год назад в небольшом провинциальном городе молодой следователь Максим Булатников навещал могилу своего коллеги и друга Садковского. Он часто бывал здесь и по долгу службы, и потому, что ему нравилось разговаривать с Садковским. После смерти близкие люди не уходят из нашей жизни. Они живут в наших головах, в нашей памяти, в нашем сердце, и мы всегда можем обратиться к ним за помощью и советом и получить ответ. Надо только научиться слушать и понимать их – так считал Булатников, а для этого нужна была тишина. На кладбище всегда было тихо. В провинции еще уважают право мертвых на покой.

Рано или поздно они должны были встретиться. Это была судьба. Неизбежность. Он увидел ее, сидящую на свежей могиле. Такая трогательная и хрупкая, со светло-рыжими волосами, спадавшими на плечи легкими локонами, она держала в руках букет из полевых красных маков. Их роман был стремительным и ярким. За несколько дней она полностью завладела его сердцем и мыслями. Она была так добра и мила со всеми! Так обходительна и безотказна! Её любили все. И он. В первую очередь он. Из его головы ушли бесконечные разговоры с Садковским, этот постоянный поиск убийц и маньяков. Он снова жил. Он снова дышал. А телефон все звонил и звонил. Начальство требовало результатов: в городе умирали молодые женщины. Прямых следов убийства не было. Болезней тоже. Ни один случай не был похож на самоубийство. Жизнь просто быстро уходила из них.

Но Булатников был слепо счастлив.

— Роди мне ребенка, — однажды неожиданно для самого себя попросил он Виту. Она вдруг помрачнела. На её лице мелькнуло незнакомое до сих пор ему выражение.
— Не сейчас. Давай поговорим об этом потом, — сказала она. Еще несколько раз заводил он разговор о сыне, но она всегда отшучивалась или уходила от прямого ответа.

А следствие тем временем шло своим чередом. Жертв ничего не связывало между собой, кроме того, что все они были молоды, красивы и хорошо обеспечены. Однажды, проходя мимо кладбища, Булатников снова вспомнил о Садковском! Как же нужен был ему сейчас его совет! Он подошел к могиле и посмотрел на портрет друга, обретшего покой, которого так не хватает живым. Легкий ветер ласкал листья сирени, растущей рядом с могилой. Цветы были прекрасны. Они напомнили ему Виту. Где же он еще их видел? От размышлений его отвлек неизвестно откуда взявшийся черный ворон. Птица с криком сорвалась с дерева и прямо под ноги ему упал алый цветок, принесенный откуда-то ветром. Рядом лежал смятый пожелтевший листок. Булатников поднял его. Это было странное письмо:

Вселенские вихри, ветра, круговерти,
Пособники ада и пламенной смерти.
Я, раба божья Фотина,
От имени по святцам отрекаюсь,
Дьявола слугой нарекаюсь.
Отрекаюсь от Бога заветов.
И от данных мою обетов.
Жизни красавиц узлом завяжу,
В основу красок своих положу.
Кровью детей, не рождённых омою.
Дьяволу двери в рисунках открою,
Высосет жизнь из красавиц он вскоре.
Я здесь живу! А другим только горе!
Даст он взамен мне любовь и признанье,
Последнее слово моё ляжет камнем.

Булатников понял, что это был заговор. Но если допустить, что неизвестный открывал двери дьяволу своими рисунками, то как и кто он был? Хотя почему кто? Сказано же – Фотина! Кто она? Откуда? Срочный поиск в базе данных по имени результатов не дал. В городе не было женщин с таким именем. Следствие опять зашло в тупик.

В этот день шел противный дождь, мелкий, едва моросящий, и он решил встретить Виту. Она еще была у себя в кабинете и делала маникюр его однокласснице Алисе, когда он вошел:

— Привет, девчонки!

— Привет, Макс! Сто лет, сто зим, — приветливо ответила Алиса.

— Привет, любимый! — засветилась от счастья Вита.

— Правда это просто великолепно! Настоящее произведение искусства, — похвасталась Алиса, демонстрируя новенький маникюр. — Просто сногсшибательно! Но я что-то немного устала. Я пойду. Спасибо, Вита! Цветы восхитительны!

— Цветы? — мелькнуло в голове у Булатникова, и он вспомнил о цветке, лежавшем рядом с заговором.

— Покажи, — он схватил Алису за руку. Маникюр был шикарный. Причудливый узор, украшенный фианитами, из алых маков, сплетённых серебряными ниточками был нарисован на заостренных ноготках Алисы. Вита побледнела. Алиса удивленно посмотрела на Макса — с каждой минутой ей почему-то становилось хуже: кружилась голова, к горлу подступила тошнота:

— Извини, Макс. Я лучше пойду.

— Да-да, конечно, — Макс открыл перед ней дверь и передал в руки встречавшему мужу. — Поехали, Вита!

Всю дорогу к озеру он молчал: думал, складывал в голове пазл. У озера он остановил машину: — Выходи!

Как только Вита вышла, он посмотрел ей прямо в глаза:

— Ты? — Спросил он.

— Как ты понял? — отвела глаза она.

— Цветы, — ответил он. — Это ТЫ их всех?

— Нет. Это ОН! Я — всего лишь оружие в его руках. Максим, прости я не знала. Даже если я убью себя, ОН меня теперь не отпустит. Нужно чтобы провели обряд возврата. Прости, я была так молода и глупа. Мне так хотелось, чтобы меня все любили. Понимаешь? Все-все… Особенно ты!

Он просто молча смотрел на неё и не узнавал. В глазах её мелькнул кровавый блеск.

— Но ты же не Фотина!

— В крещении Светлана — Фотина.

— Но ты-то Вита! Виталина! — он хватался за соломинку. Ему казалось, что рушится весь его мир.

— Вита, — зло усмехнулась она. — Не Вита, а Вета — сокращенное от Света. Это уже ваши дамы перевернули, они все слышат так, как хотят слышать, а я просто не стала им возражать.

Презрение в глазах Макса ответило ей.

— Прости, Максим! Я только хотела быть счастливой! — В его руке мелькнул охотничий нож, направленный прямо в её сердце. Макс всегда возил его в машине, и вот он нашел свою новую жертву.

— Я…— она не договорила, выронив из рук черный кожаный дневник.

Макс спокойно вытер нож, открыл дневник и стал читать обряд возврата.