И нет конца распятым по дороге в Рим

             Посвящаются
             благородному сердцу
             Андрея Вознесенского и
             его святому стихотворению, 
            «Зов озёра»,   
             мои неумелые строчки.

               
Где-то там, в далёкой дымке
уходящих вдаль рассветов…

две стороны одной медали:
Иуда и Иисус, два иудея,
две истины и два обмана,
две честности, предательство и ложь,
бредут покорно  в подтверждение ада,
в Освенцим, Бабий Яр и Собибор.

И вместе с ними тени племени Иуды,
там Сара, Лея и Мария,
Лука, Матфей и Иоанн,
и принявший еврейство Марк,
и все, которых мы забыли,
и все, которых страх мы никогда не знали.

А вы смеялись  и смеётесь
над анекдотом участи моей.
Что делать? Оскорбиться?
Или скорей поверить в доброту души
и отшутиться?
И кто подскажет? Он?

Он, кто поступал со мной всегда бесчестно и преступно,
Он, кто нарушил клятву  и свои законы.
Он… да что там говорить и удивляться…

А я всё продолжал…
и на дыбе, и в душегубке, шептал: «Шма Исраель»,
и «иткадеш», и «итгадель».*
И сотни лет, и тысячи ночей,
и на опушке леса, и на краю оврага,
на площадях средневековья,
в молельне, в озере,
на дне которого, я повторял и умолял:
«спаси, и сохрани меня, мою жену, моих детей, и их детей невинность,
закрой моих родителей уставшие глаза,
и пощади их мудрость, их болезни, их память, их седину, их кости…».

Я повторял, но Он не слышал.

Быть может в этом есть какой-то высший смысл или естественный отбор… кто знает… кто догадается… кто объяснит?

На серых склонах, в январе,
спят виноградные кусты.
Они угрюмы и похожи на фигуры, которые, сутулившись, идут в линейку,
и по прямой дороге, и падают, и в вечность пропадают…
и остаётся  дым, и остаётся копоть, и странный сладковатый запах сожжённых плоти и души.

Но это ведь иллюзия, обман.
Сегодня обрезают ветки мертвые кустов
и дым костров, всего лишь,
озябший виноградник согревает.

И всё же, где-то там, в далёкой синеве,
под голым небом, по дороге в Рим,
вниз головой распят святой и ученик, и проповедник, и Вечный Жид, и квинтэссенция Иуды.**
И нет конца распятым по дороге в Рим. И никогда не будет.


*«Шма Исраель», и «иткадеш» и «итгадель» (иврит) - Слушай Израиль, и будь освящён и продолжай расти… (слова из молитв).
**Иуда Искариот (Иуда с окраин города, пришелец, чужой). По всей видимости, собирательный образ в Новом Завете, олицетворяющий неверность и коварство евреев по отношению к евреям, первым христианам, или, по другой версии, ближайший и вернейший ученик Иисуса, который взял на себя вечный грех предательства, дабы Христос мог выполнить своё предназначение.
Апостол Пётр, был распят головой вниз. Все другие апостолы тоже погибли мучениками.


22.6.2021.  Miami Beach. Florida.


           *****

     Зов озёра

Андрей Вознесенский

Памяти жертв фашизма
Певзнер 1903, Сергеев 1934,
Лебедев 1916, Бирман 1938,
Бирман 1941, Дробот 1907…

Наши кеды как приморозило.
Тишина.
Гетто в озере. Гетто в озере.
Три гектара живого дна.

Гражданин в пиджачке гороховом
зазывает на славный клев,
только кровь
на крючке его крохотном,
кровь!

«Не могу,- говорит Володька,-
а по рылу — могу,
это вроде как
не укладывается в мозгу!

Я живою водой умоюсь,
может, чью-то жизнь расплещу.
Может, Машеньку или Мойшу
я размазываю по лицу.

Ты не трожь воды плоскодонкой,
уважаемый инвалид,
ты пощупай ее ладонью —
болит!

Может, так же не чьи-то давние,
а ладони моей жены,
плечи, волосы, ожидание
будут кем-то растворены?

А базарами колоссальными
барабанит жабрами в жесть
то, что было теплом, глазами,
на колени любило сесть…»

«Не могу,- говорит Володька,-
лишь зажмурюсь —
в чугунных ночах,
точно рыбы на сковородках,
пляшут женщины и кричат!»

Третью ночь как Костров пьет.
И ночами зовет с обрыва.
И к нему
Является
Рыба

Чудо-юдо озерных вод!
«Рыба,
летучая рыба,
с огневым лицом мадонны,
с плавниками белыми
как свистят паровозы,
рыба,
Рива тебя звали,
золотая Рива,
Ривка, либо как-нибудь еще,
с обрывком
колючей проволоки или рыболовным крючком
в верхней губе, рыба,
рыба боли и печали,
прости меня, прокляни, но что-нибудь ответь…»

Ничего не отвечает рыба.

Тихо.
Озеро приграничное.
Три сосны.
Изумленнейшее хранилище
жизни, облака, вышины.

Лебедев 1916, Бирман 1941,
Румер 1902, Бойко оба 1933.


1965 год