Белые снегири - 41 - 3 -

2. НОВЫЕ АВТОРЫ
   (продолжение рубрики)


Надежда КНЯЗЕВА – поэт, член Союза писателей России с 2009 г. Родилась и живет в Нижегородской области, окончила Арзамасский педагогический институт им. Гайдара. Автор 4 книг стихов, победитель литературных конкурсов «Северная звезда», «Всемирный Пушкин», финалист фестиваля «Филатов Фест» и др. Пишет тексты песен для рок-музыки.

***
в городе провинциальном
в нашем возможно в любом
многоэтажные спальни
в лес утыкаются лбом
памятник старой победы
карканье вечный покой
труп стадиона торпедо
ленин с простертой рукой
окна покрытые пылью
в раме стекло дребезжит
плиты поросшие былью
крыши овраг гаражи
крикнешь усталое эхо
губы боится разжать
может и стоит уехать
только куда уезжать


***
В желании умерить дурь,
Сквозь небольшую ранку
Я вывернул лицо вовнутрь
И заглянул в изнанку,

И там увидел не скелет,
Не тлен и страх распада,
А дедушкин велосипед
Средь яблочного сада.

Он мне отдал его, когда
Дыханья не хватало,
И оплетали провода,
И гасла нить накала.

Я думал, боль внутри найду
И спазм артериальный,
А тут мой дед стоит в саду -
Живой, почти реальный.

Ворчливо шутит: во, ребят,
Дурные вы, живые,
Все вдаль да вширь, а вглубь себя
Ко мне пришёл впервые.

Не забывай о старике!..
И я стою, виновный,
Сжимаю яблоко в руке,
И каплет сок венозный.


***
                Марине Маловой
Уже ноябрь,
но желтые цветки
в пустых садах
разбрасывают пламя.
Костры стреляют в воздух лепестками,
и воды черной торфяной реки
неспешно их несут.
Горит лоза,
не разжимая кисти винограда.
Касаясь ветки вековой громады,
прозрачная трепещет стрекоза.
Горит листва,
не веря в царство тьмы,
и лес венчают лавры Герострата,
как будто бы зима
придет не завтра.
Как будто бы
и вовсе
нет зимы.


ДИСКРЕТНОСТЬ

Пространство-время в форме полотна
Не рассмотреть со дна глазного дна
В пределах жизни, выданной в рассрочку.
И взгляд, продетый в скважину зрачка,
Пронзающий дома и облака,
Из слепоты выхватывает точку.

В нее впечатан слепок бытия:
Нелепая растерянность твоя,
Знак перехода, шум, трамваи, люди,
И снег стеной идёт на города,
И кажется, что будет так всегда,
И по-другому никогда не будет.

Тревога тонкой стрункой дребезжит.
Мир сбросил кожу, и она лежит
У самых ног, как тлеющий окурок.
Но будет день, несущий новый дар,
А это лишь очередной стоп-кадр
С глазного дна, из камеры обскура.


ВИТИЛИГО

Как близко не принять, когда уже
И так безмерно близко расположен.
Ты витилиго на моей душе,
Как белое пятно на карте кожи.
Заветная приметная черта,
Всем видимая – разве тут укроешь?
Незримо уязвимая пята,
Ранение озонового слоя.

Я допускаю эту слабину
И не ищу ключа, что был украден.
Я запускаю сердце в глубину,
Одно.
На дно.
Между ключичных впадин.
И бьётся там его большой плавник,
И запускает тремоло вибраций.

Ты целый неоткрытый материк,
К которому так хочется добраться.


***
В две тысячи лохматовом
Несбыточном году
Прикинуться Ахматовой
На городском пруду:

На вынос взятым кофием
Сквозить на злом ветру
И горбоносым профилем
Скользить по ноябрю.

Печаль закрытых будочек
И стрелы по воде –
Причальных трассы уточек,
Стремящихся к еде.

Им хлеба вдоволь кинуто —
Поделят ли на всех —
И небо опрокинуто,
И смотрит снизу вверх.

В утробе серой утра мы
Все на своих местах,
И жить бы просто, мудро бы,
Но не понятно, как…


ТОНКОЛУНИЕ

Тонколуние. Ветка сжимает в руке цветок.
На ладони цветка спит зеленый блестящий жук.
У подножья колеблется медленный тихий звук:
Юный папоротник раскручивает виток.

Сочный воздух дрожит зеленым сырым теплом.
Плавно сук качнется, пригнется слегка трава -
Словно серая шаль, бесшумно взлетит сова
И заденет месяц мягким большим крылом.

Тонколуние. Ночь отступает, лежит роса.
Сладковатая капля целует цветок в глаза.


ЧТО ТАКОЕ ОСЕНЬ

Вечерний мрак стремится в дом,
Но шторой загнан в закулисье.
Промозглый ветер за окном
Рвет с тополей остатки листьев.

У мамы гости, и в дому
Жужжание подобно улью.
У мамы гости, потому
На кухне не хватает стульев,

Там только я стою одна
И внемлю дрожи тополиной -
За занавеской у окна,
Между оранжевым и синим,

Где в шторм дрейфуя по волнам,
Бормочет радиоприёмник,
И в щели деревянных рам
Сквозит октябрь новорождённый.

Свирель на частоте УК
Прольется ввысь немым вопросом,
И хриплый голос Шевчука
Расскажет, что такое осень.


***
мне кажется, что снег идет за мной,
шпионит через шорох шерстяной
и смотрит в окна, как в большие очи.
мне кажется, что разум внеземной,
который в нас осведомлен не очень,
расставил нам ловушки снеготочий.
мне кажется, что снег идет за мной,
ломаются защиты по одной
под натиском его сигналов морзе,
и что-то явно важное в них есть,
но не могу расслышать и прочесть,
как будто кто-то белым пишет в ворде.
мои же буквы набело черны,
но кажется, что мысли неверны,
обнажены и непереносимы.
мне кажется, что вы больны не мной.
я падаю в огромный снег спиной,
а он не держит и проходит мимо.


***
Настоявшись полынною полночью
На ветру,
на спирту настоящего,
Наглотавшись подлунною горечью
Безголосого мира неспящего,

Мы настоль далеки от насущного,
Что не видим обыденной косности,
И сознания стены несущие
Рассыпаются в собственном космосе.

В нереальности происходящего
Странно слышать звучание имени
Своего же, по снегу звенящего:
Я тебя понимаю.
А ты меня?