Вот с повадкой шального цыгана Романс 2001

Вот с повадкой шального цыгана
вновь огонь начинает плясать,
не желает костер угасать,
все загадочно, гулко и странно.
Может поздно сейчас, может рано,
как не знаю час этот назвать.
Голова, и хмельна, и трезва,
в ней и шторм и покой океана.
Что мы ждем?, как печаль не нова.
В сердце штиль и напев урагана.
Этой ночью, в четыре часа,
между тьмой, и рассветом на грани
я услышал опять голоса,
но не мог этот стих дописать,
заблудился в каком-то тумане,
потонул в неземном океане,
в этой жизни обман на обмане,
и не верит душа в чудеса.
Но куда-то зовет вновь, и манит
эта ночь, я ищу тихий сад,
где душа моя будет в покое...
Предо мной вновь пылает огонь,
и ветров все вздыхает гармонь...
Не могу я понять что такое
эта ночь, явь она, или сон?
Вот сомнений в душе бьется сонм,
укатилось луна колесом,
а душа воет бешеным псом,
и желает покинуть покои,
где мы жизнью унылой живем,
в путь под ветром идти, под дождем.
Мы немного с душой подождем,
и умчимся, как дикие кони.
Вот опять сердце рвется, как конь,
из узды в даль при свете звезды,
вдруг упала звезда на ладонь,
утекают сомненья рекою,
кто-то шепчет: "Надейся, и жди!
Верь: пройдут скоро злые дожди,
будет счастье твое впереди,
в счастье дверь ты откроешь рукою,
разведешь вдруг туманы беды,
разведешь вдруг обманы беды,
и пройдешь к неземному покою!"
Но душа замирает в груди -
и опять ничего не понять.
Вот с повадкой шального цыгана
вновь огонь начинает плясать.
Пью я грусть, как вино из стакана,
ночь застыла, в ней стать истукана,
и боюсь - ей рассветом не стать.
Лишь костер, что не хочет во тьме угасать,
дарит свет мне, все гулко и странно...