Мерзавчики

"Путёвки поступили в профсоюз -
внесли разнообразие алуштами!"
"Коллега, без сомнения - о лучшем мне
мечтать, с такой удачею, кощунственно.
Поеду в кои веки, просолюсь,
разведаю на местности - как чувства там -
шевелятся помалу? Год без бабы-то,
а сердце утешенья просит, Люсь!"
"Не сердце, Лёша, - похоть и безбашенность!"

"А вдруг меня застигнут холода!?
Поеду, как задумал, - с телогрейкою.
Чем море холоднее, тем бодрей во мне
стучатся островки пассионарности.
Придётся пару дней поголодать:
не выдавить ходьбой пансионатами
излишний вес, хоть топай там неделями".
"Алёша, как писали - голос дан,
а ты уж разбирайся - что с ним делать-то!?"

Злой дождик барабанил по стеклу.
Состав зашелестел до Симферополя.
Сосед тебя поил дистиллированным, -
твердя невразумительно: "Мы зрячие!
Дни отпуска мгновенно истекут. -
Вы выпили достаточно мерзавчиков,
закусывая "Раковыми шейками". -
Политика - лукавый институт,
воцерковлённость - пища для мошенников".

К весне тебе светили жигули.
Ты пил, не наслаждаясь, "Жигулёвское"
и слушал горловое "жизнь ху*вая!"
от жутко захмелевшего писателя.
А позже сам заспорил: "Жизнь бурлит!"
Сосед не подчинился - выпил сладкого,
побрезговав вагоном-рестораном и
промолвил, что семейность - жировик,
где верность - перспектива расставания.

Хотелось посидеть у крымских гор,
а после - познакомиться с Алуштою.
Как жаль, с твоими долгими отлучками
никто не озадачился "а где он там?
Не столь он независим, сколько горд!"
Ты рос в большом саду отдельным деревом,
и слушал шепот сада настороженно:
не стоит погружаться с головой
в любовь, та непременно нас уродует!

"Приёмник еле слышно, накрути -
послушаем погромче Ободзинского!"
Ты тянешься за пачкой: "Обозлился ты!" -
и куришь увлечённо беломорину.
Он делает погромче: "На, кретин!"
Сейчас ты ненавидишь беломордого,
с которым тем не менее восторженно
поёшь в купе до клёкота в груди
ужасно популярную "Восточную".