Война и мир. часть 2. гл. 20а

20-43а

Врасплох застигнута пехота,
Бежала из лесу толпой,
Смешались в бегстве с ротой рота,
Что называется — гурьбой.

— Отрезали! — И с чувством страха
Неслось и слово «обошли»;
И каждому своя рубаха
Дороже и родней войны.

Их командир и он — тот самый,
Того же самого полка,
Где Долохов служил, наш бравый,
Узнав про бегство — личной драмой
Считал, о нём грядёт молва.

Не мог смириться с этим бегством,
Что скажут про него потом,
Виновен он в таком наследстве,
Для репутации — разгром.

Ему, который верой, правдой
Служил успешно двадцать лет,
Он — генерал, и, как наградой,
Он званье получил без бед.

Ему особо будет больно,
Где на счету — и ряд побед,
Позорно даже и невольно
Оставить в службе этот след.

Счастливо проскакав чрез пули
На поле, где бежал весь полк,
Он с чувством охватившей боли,
Не веря, будет в этом толк;

Остановить пытался бегство,
Не слушаясь команд, полка,
Любым доступным даже средством,
Ему подвластные войска.

Настало время колебанья,
Что победит, иль страх, иль долг,
Где нравственное всё сознанье
Решает, будет в этом толк;

Ни грозный голос генерала,
Отчаянный командный крик,
Не мог остановить аврала
В опаснейший для жизни миг.

И в нравственном их колебанье
Победу одержал лишь страх,
И участь этого сраженья
«Решалась в быстрых их ногах».

От крика, от стрельбы и дыма
Закашлялся сам генерал.
Его судьба теперь — решима:
Сраженье это — проиграл.

Но, неожиданно французы,
Покинув наступленья пыл,
«Держась руками за рейтузы»,
И будто пыл их, как остыл;

Французы в панике бежали;
Из леса, тучею огня,
Когда они совсем не ждали
И потому огнём погнали,
Как говорят, «средь бела дня».

Возникли русские атакой,
То был Тимохина отряд,
Они в порядке, «тихой сапой»,
В канаве «схоронив свой яд».

Яд той внезапности, напора
И крика — русское «Ура-а-а-а!»
Из леса выйдя на просторы,
И бить их всех давно пора!

Не ожидая сей атаки,
Опомниться так не успев,
В штыках вся сила пьяной драки,
Напора русских не стерпев;

Бежали, побросав оружье;
Увидев наш такой успех,
Все, кто бежал от «перетужья»,
Вернулись, прекратив свой бег.
 
Теперь весь полк, почти в составе,
Успешно продолжая бой,
Причислен будет к русской славе,
Ей данной богом и судьбой.

Опять же Долохов примером
В бою геройство проявил,
Убил француза и меж делом,
В плен офицера захватил.

Он долгом счёл поступок прежний
Своим геройством искупить,
Война в него «вонзила стержень»,
Он даже мог врага убить.

Он доложил об этом лично,
Знать должен это командир,
Хотя хвалиться — необычно,
И даже как-то — неприлично,
Но, всё же, требует мундир.

— Вот два трофея: сумка, шпага,
И мною в плен взят офицер,
И рота — стоп, назад ни шагу,
Мы с ротным дали всем пример.