Букет пурпурных роз

   Окно нашей кухни выходит на центральную дорогу. Я встала около 6 часов утра, чтобы успеть приготовить обед до ухода на работу. Как-то муторно, не спокойно на душе, вроде бы и погода нормальная. А завтра, 22 июня, начало войны. О, господи, чего это с утра во мне какие-то тревожные мысли. Какая война? О чем я? Поток моих спутанных, обрывочных мыслей прервал звук тормозов автомашины. Выглянула в окно. Полицейский УАЗик. Выходит местный участковый. Вышла на крыльцо, ему навстречу.
- Вам повестка, - без здравия сказал участковый, - распишитесь в получении.
В голове еще быстрее стали роиться мысли: так, на «прямую» линию по Шиесу с президентом не попала; часть незаконно установленного забора ветром, вроде, давненько «сдуло» ; уже несколько запросов написала в ОМВД  - наверно, с этим что-то связано.
- А насчет чего повестка, по моим заявлениям?- все же интересуюсь.
- Да, - односложно ответил участковый Леушев.
- Так мне на работу скоро…
- Заедем, отметишься.
   Заскочила домой. Так, документы у меня всегда в бежевой сумочке. Быстро переоделась. Надо газ проверить – все отключила, почти на автомате.
   Почему же в  такую рань? А завтра, 22 июня… В голове не складывались пазлы, все путалось. До самого районного центра, села Яренск, участковый молчал. Лишь один раз ему позвонили. «Да, везу»,- приглушенно ответил он, но я расслышала. Это еще больше насторожило меня, но тогда еще , где-то в самом дальнем уголке души, жила надежда – для того и полиция, все выяснят: вот и по моим заявлениям на сотрудников ЧОПа зашевелились, даже в районный отдел полиции везут.
   Переправа… пыльная дорога… как долго тянется время. Вот и въезд в Яренск – здание полиции теперь на окраине.
   Нас уже ждали два  сотрудника Ленского ОМВД на крыльце. Наш участковый,  поздоровавшись с ними, сразу сказал, что возвращается в Урдому.
- Как в Урдому? А я с кем обратно добираться буду?- обратилась я к Леушеву, но он уже хлопнул дверью служебного УАЗика.
- Пройдемте, вам сейчас все объяснят,- стараясь быть вежливым,  сказал  один из полицейских на крыльце.
   Объяснять долго не стали, сказали, что на меня поступили заявления от сотрудников ЧОП «Гарант Безопасности» со станции Шиес. Протокола составлены по статье 6.1.1  - побои, через 20 минут состоится судебное заседание в здании суда села Яренск.
   Сказать, что я была ошарашена, наверно, равносильно, что ничего не сказать. В кабинете ехидно улыбаясь и посвистывая, сидел долговязый полицейский Ильин. Его я уже знала не понаслышке. То, что он не раз выслуживался перед начальством на Шиесе, я видела своими глазами. Напротив него за компьютером усердно работала Дина Орлова. Так, и ее я запомнила, еще с 20 апреля 2019 года, когда начальник полиции Ошеров проводил карательную операцию по ликвидации вагончика-вахты с Шиеса. А завтра, 22 июня… да, точно, она напомнила мне ту снайпершу из одноименного фильма, которая расстреливала русских пленных солдат…
   Ноги отяжелели, как ватные, переставляя их , я вышла в коридор. Набрала номер сестры.
- Люда, я у вас, в Яренске. Через 20 минут суд.
Как будто ожидая такого звонка, она только и сказала:
- Соберу, кого смогу. Будем.
   Худая новость, как и хорошая, бежит быстро. Я  еще стою в узеньком коридоре районной полиции. Звонок. Уже мне. Высветился номер Анны Шекаловой:
- Ты почему никого не предупредила, никому не сказала? У тебя адвокат есть? – без умолку, со свойственной ей напористостью, кричала она мне в трубку, - я приеду, держись…
- Не успеешь, Ань,- я отключила телефон.
  Надо было, действительно, собраться с мыслями и рассчитывать в суде только на свои силы.
   К зданию суда подвезли на полицейской машине. Да, меня пришли поддержать человек 15, но, пожалуй, кроме сестры никого не знаю.
   В суде, по всей видимости, как и в полиции «заготовки» по справедливости и гуманности в мой адрес уже тоже имелись. Не было только потерпевших и свидетелей, но судья Мозжухина сказала, что это неважно, главное – есть заявления «пострадавших». И дополнила, что по первому заявлению – один , по второму – шестеро. При всем уважении к суду, в зале, у тех, кто пришел меня поддержать, вырвалось несколько удивленных возгласов.
   Ни один мой разумный довод о моей невиновности судьей не был услышан, а потому приговор по обоим заседаниям выглядел примерно так: Дзюба вела себя наступательно (этого слова из лексикона судьи Мозжухиной я теперь никогда  не забуду), а потому признана виновной по статье «побои»  с наказанием 5 суток ареста.
   В зале возмущенно зашумели. Я глянула на сестру. По ее лицу катились слезы, но она их не смахивала. Как хорошо, что в детстве меня воспитывали братья; с сестрами была большая разница в годах. Мне надо сдержаться… только еще немного стерпеть… Я перевела взгляд к выходу, там уже толпились полицейские.
   -Возьми, тебе пригодится, - какой-то мужчина протянул мне пакет , - там все необходимое я купил.
   - А кто вы,- наверно, совсем безразлично спросила я.
   - Я родом с Яренска, живу в Урдоме, работаю с вашим мужем, - успел сказать мужчина, и полицейские стали выводить меня из зала суда.
    В одном из сотрудников полиции узнала Медведева, который принимал несколько моих заявлений по противоправным действиям чоповцев в отношении меня.
- Как же так, Медведев, ведь вы обещали во всем разобраться, - глядя в его «бегающие» в разные стороны глаза, спросила я.
- Марина Александровна, - голос его дрожал, он заметно заикался, - я не думал, что вас реально осудят, я думал, штраф дадут и все.
- Получается, Медведев, за тебя подумали…
   Изолятор временного содержания. Досмотр. Оформление. Камера. Узкая темная комната. Где-то там, на самом верху маленькое решетчатое окошко. Лампочка даже не сороковка под мутным круглым плафоном – я почти ничего сначала не видела. Глаза пообвыкли к полутьме. Я разглядела железную кровать. Холодно, как в подземелье. Резкий запах мочи из туалета прямого падения щипал глаза и ноздри. Привыкну – успокаивала я себя, вот только бы согреться. Меня пробирала мелкая дрожь. Лязгнула железная дверь:
- К стене, руки за спину, - мне принесли матрас и ватную прелую подушку.
   Весь дневной досуг в ИВС состоял лишь в 15-ти минутной прогулке на свежем воздухе  и 15 минут телефонного разговора.  Второй возможности я была лишена уже 22 июня… с приходом в камеру, где я находилась,  полицейского Ахметова. Сверкая своими фиксами на передних зубах , он приказал конвойным, чтобы телефон забирали сразу после первого звонка.  Да, эти две фиксы… Я помню, это именно он крутил мужу руки , одевая ему наручники, в участке Урдомской полиции 30 марта, угрожая арестовать и меня, если я не покину участок добровольно. Полицейский «царек». Ну, где же ему еще, как не здесь , в изоляторе, показать свое превосходство?!
   26 июня, к вечеру,  срок моего заключения истек. Вышла на крыльцо здания полиции. Меня опять встречают неравнодушные люди. Пытаюсь разглядеть среди них мужа, сестру. И тут, от основной массы,  в мою сторону стал стремительно приближаться огромный букет пурпурных роз! Я не вижу за бутонами кто этот «поклонник» . 
- Это вам от защитников Шиеса, - громко и радостно кричит мужчина.
-  А вы то кто? - на этот раз уже бодро и весело спрашиваю я.
- Анатолий, с Жешарта. Будем лично знакомы!
Теперь уже вся группа поддержки обнимают, жмут мне руку, свободную от букета, наперебой что-то спрашивают. Я глянула на сестру. Она осталась стоять чуть в сторонке. По ее щекам текли слезы, но она не смахивала их…

   Послесловие.
   Букет пурпурных роз больше месяца стоял в вазе, наполняя нашу кухню тонким ароматом, а меня воспоминаниями, с которыми я делюсь с вами…

19.06.2021 г.      Марина Дзюба.
Фото из личного архива.