Доступна и мягка была в его объятьях

Доступна и  мягка была в его объятьях,
С глазами лани, цвета коньяка.
С огромным вырезом, у верха платья,
Прильнув в ногах изобразив щенка.

Знаток в искусствах, кроткая в сужденьях,
Без граней, без колючек и сучков.
Улыбчиво пройдёт и снимет наважденье,
О чем был спор почти до кулаков.

На званом вечере, по-модному «банкете»,
С удачно проданных картин.
Вёл спор с художником о глубине в сюжете
Какой-то критик, а точней, кретин.

По роковой судьбе её, фатальной,
Она свой взгляд на сущность пролила.
Но критик, закусивший удила,
Дрожа от гнева, нож схватил случайно.

Чтоб не мешала спору, он взмахнул
Рукой с ножом, не думая об этом.
И неуклюже в повороте в грудь её воткнул
Столовый нож, кляня художника с его сюжетом.

Упала грудью на банкетный стол
С округлыми глазами изумленья.
А критик взвыл, как бешеный осёл,
И рядом пал, разлив вино в соленья.

В затихшем зале крикнули: «врача!»
Врач зафиксировал трагическую гибель
И смерть убийцы от паралича.
«Как жаль»,- шепнули, чьи-то губы.