Променад Холли

Гуляла Холли на заре, в мечтах о плюшевом бобре.
И солнца яркие лучи, светили Холли прям в очи.
Автобус на Холли образ, левый и правый пучил глаз.
А Холли в платье опахало, ему рукою помахала.

Средь каменных холодных стен, Холли сыграла много сцен.
В театре всех времен будто, застыло в камне се и то.
Слепящий утренний рассвет, за Холли шествовал след в след.
В софитах каждого луча, сплясала Холли ча-ча-ча.

В шагов пустившись ритма пляс, кружилась Холли битый час.
И в этом танце декаденса, Холли дала нехило денса.
В будничтой маске злых улиц, искала Холли новых лиц.
Холли дополнила наряд, кофя испив крепленый яд.

Стиль леди Холли лайт нуар, на ней готненый пеньюар.
Нью аэллита ее лук, кеды сменили шпиль каблук.
Меж хладных остовов домов, Холли искра светлых умов.
Будет нам Холли век светить, нячить хомячить и тусить.

Любому из багемной тусы, Холли накрутит в миг их усы.
Ведь в мире няшном и прекрасном, живем мы как в картине маслом.
Нужно отдать должно Творцу, одежда вся Холли к лицу.
Шикарна Холли в свете белом, вся няшная душой и телом.

Движенья Холли так няшны, словно шаги теплой весны.
Прекрасна Холли без сомненья, как сакура в момент цветенья.
Холли цветок которых нет, что распустился в тверди лет.
Из стали прожитого дня, нам лепестками скажет ня.

Клеть страхов Холли не сули, ей не сдержать тянку Холли.
Лесниц железный хоровод, ведет в парящий небосвод.
Развившись Холлины власа, будто летели в небеса.
Туда где вновь целуя тень, неслышно догорает день.

Время стена вечных идей, а кирпичи жизни людей.
Холли касавшись камня вех, видела словно бы их всех.
Память мгновенно пролистает, время дней лет что быстро тает.
И в зеркале былого дня, узрела Холли няшность ня.

В вечерней тлеющей заре, мечтала Холли о бобре.
Тот еще бобр ухажер, любил он лишь древесный жор.
Бобра давно уж с Холли нет, простыл его плюшевый след.
И в поисках самой себя, Холли застыла мир любя.

И умилившись как просто, создать все духом из ничто.
Познав чертоги умиления, Холли достигла просветленья.
Пределы руша в сонме лет, Холли узнала что их нет.
Что с миром в мире нужно жить, ее уж не остановить.

Город тонул россыпью страз, в ня океане Холли глаз.
И в окнах что сжигал закат, слышала Холли дня раскат.
Весь отгремев зарею день, на Холли бросил няшну тень.
И Холли в няшности своей, в миг стала вся еще няшней.

Холодный камня лабиринт, примерил тени вечный принт.
Холли смотрела с высоты, на город полный суеты.
Минуты истекали дня, ласкал свет Холли в даль маня.
Узрев закат что плыл рекой, Холли нашла в душе покой.

Холли смакующую миг, ветер мысли тихо настиг.
Власа немного отклоня, Холли надуло в башню ня.
И среди мыслей о бобре, идея родилась как в сне.
Ня подарить миру всему, ня в каждый ум быть по сему.

Краев у ня нет и границ, печали нет у няшных лиц.
Холли такая няшка вся, порхнула в даль нам ня неся.
Ня в каждый дом и каждый век, пусть нячит каждый человек.
Не будет горя и войны, лишь няшные мирские сны.

Холленый Холли силуэт, парил над городом как свет.
Среди высоток как средь скал, взор Холли горизонт искал.
Лучи бобра миру даря, Холли всем слала няшность ня.
И в лабиринт града камня, летело мантрой слово ня.

Твердь перед Холли словно лист, вырвал смеясь что рифм артист.
Прильнув главой к хладу стены, видела Холли бобро сны.
И каждый из всех кирпичей, был словно след людских речей.
Камень фундамента основа, и в сотнях их вся сила слова.

А за спиной тянки Холли, пылало небо до земли.
Очнувшись от плюшевых снов, Холли познала суть основ.
В объятьях тлеющих лучей, был няшен блеск Холли очей.
Средь клети лестниц и перил, Холли попала в аут чил.

И в мягкость раритета кресла, Холли метнула свои чресла.
Усевшись в кресле как на троне, застыла Холли в ня истоме.
Холли явился няшный пруд, где сакуры няшно цветут.
И дни и ночи на пролет, их все бобер жадно грызет.

Пред Холли в сумраке теней, ступеньки прожитых всех дней.
И на ступеньки лет присев, замерла Холли обомлев.
И ей явился вновь востер, винтажный плюшевый бобер.
Холли за то что он ступеньки грыз, его спустила вмиг с них вниз.

Среди камней хладного сна, Холли накрыла тишина.
Тускнея свет пел тьме хвалу, Холли уселась на полу.
Ветер ласкал кудри Холли, в высь поднимаясь от земли.
И отдохнув под ветра вой, Холли продолжила путь свой.

Пред тянкой выросла стена, Холли увидела слона.
На няшном розовом слоне, каталась Холли словно в сне.
Отдернув от розовых грез, глас улиц ветер ей принес.
Плавил свет стекла все подряд, Холли сменила свой наряд.

С оттенком тлена и икон, Холли надела балахон.
И в балахоне тян Холли, была во тьме как мон шери.
В зари кровавом свете красном, Холли божественно прекрасна.
В сумрачный час тян леди Холли, готичные играет роли.

В глаза тян Холли не смотри, пред ней на миг рабом замри.
От няшности Холли в лице, в миг остановится сердце.
Пред королевой как на троне, застыл диск солнца как в пардоне.
Прямо среди готичных дум, Холли бобер пришел на ум.

Холли сбросив груз дум оков, тенью блуждала средь домов.
Туда где искрой меркнул свет, скользил тян Холли силуэт.
И в черной с бездной схожей ткани, Холли была подобна лани.
В пустынных улиц лабиринте, скакала Холли в гото принте.

В хладном саду серых камней, Холли роза всех няшных дней.
У розы Холли есть шипы, они полезны средь толпы.
Тян Холли няшности цветок, она любви в миру росток.
В реке спешащих в даль людей, как искра Холии свет идей.

Дня искра средь камней металась, и ей тян Холли улыбалась.
Вертлявый бег теней шиншилл, все таки Холли рассмешил.
В стальном скелете стен оков, смех тян звучал как ня веков.
И время будто бы весло, няшный смех Холли унесло.

В бокале горизонта дня, закат плескался в даль маня.
Свечей смиренно догорая, падало солнце умирая.
И с днем простившись тян Холли, тенью расстаяла в дали.
Холленый Холли силуэт, оставил нам лишь няшный след.

Бег стрелок не остановить, мы смертны но все ж надо жить.
Лишь рифме не дано истлеть, а дню же суждено сгореть.
В песочных вечности часах, мгновенья что есть в чудесах.
Ушла под времени раскат, Холли с улыбкою в закат.

Неповторима тянка Холли, словно актриса в няшной роли.
Муза строчек душевной боли, другой такой не будет Холли.
Холли красою так томит, няшностью манит и пьянит.
Испив вино страстей к нимфе, я растворюсь точкой в рифме.

Коль где-то рифма островата, в этом тян Холли виновата.
Но если рифма захромает, то меня Холли отпинает.
Мне все Холленые пинки, будут как сладкие муки.
Госпожи музы няшней нет, писал сьи строки раб поэт.

© Лисандр Олисс-Нэйм 2021.