Мой папа в палате...

Решеточный мост, больничные окна,
Нечесанных туч седая дратва,
Крик Бога из плача забытого соткан,
Из прежнего солнца слепая луна.

Больничные окна сверкают глазами,
За ними мой папа один как дитя,
Притворно краснеет бумажный розарий,
На лезвии остром прошедшего дня.

Двойная нагрузка, печали и радость,
Чугунные лица, движение душ,
Шалит в вечной силе предсмертная слабость,
Мой папа в палате средь горьких кликуш.

Усиленно бьется больничное сердце
Под белым до боли, немым потолком,
Вновь вижу на койке невинное тельце,
Младенца под нежным судьбы серебром.

А где же мой папа, высокий, уставший,
Совсем пожилой под ватолой потерь,
В галоп пошло тело, пол смерти познавши,
Несется в конюшню небесную зверь.

Удержит сестричка за белые крылья,
Не даст старику в темноте умереть,
Садится на место святое Бессилье,
Чтоб долго на силу блаженных глядеть.

Больничне окна, колеблется лунность
На белой подушке из призрачных снов,
Приснится отцу голодная юность,
Церковные лики, алмазный трезвон.

Таскает провизию жадное Горе
В больничный, зашторенный, темный алтарь,
За койкой-калиткой Великое море,
Мой папа, охваченный небом Бунтарь...

Осыплются звезды, бессильная ласка,
Услышу младенца измятого крик,
Архангелы в странных коралловых масках
Стоят по колено в кипящей любви...

Мой папа, мой папа, он самый ведь лучший,
Впивается Голос в нелепый плитняк,
Горят за окошком больничные кущи,
Папуля, прости за созвездие Рак...