Исповедь

      продолжение
Начало в первой части "Воскрешение"

Пройдя горнило испытаний,
Обрёл я ПРАВДУ, кто мы есть;
Вскипает мозг от сих познаний,
А душу рвёт эмоций жесть.
Гордятся многие Россией...
Изгоем, в коей, русский стал,
Растут пороки в ней людские,
Прохвост взошёл на пьедестал. 
Доволен он, лоснится жиром,
В высоком тереме живёт,
Желает быть лишь пассажиром -
Пусть люд ПРОСТОЙ его везёт!

ОСТАНОК он страны ВЕЛИКОЙ!!!
Идейной мощной многоликой –
Семьёй народы жили в ней
И – не было страны ладней!
В заботах общих жили дружно,
В невзгодах чтили слово: «нужно»,
Порою жертвуя собой…
Был в той стране – Советский строй!

Он в бурях грозных был рождённым –
Идеей! Богом награждённый –
О равенстве людей Земли…
В нём мы Победу!!! обрели.
Победа та – над Злом ВСЕМИРНЫМ!
Пред ним был Запад жалким смирным,
Хоть было то – его! дитя,
Зло Запад «скушало» шутя.
Ведь он был гнилостно-буржуйским
Без боя стал ко Злу холуйским…
Был строй Советский не таков! –
К нему, как ёж, стал из штыков.
Цена Победы, да, огромна!!! –
Союзничков хреновых скромна…
Нам вызов! бросили они;
Тревожные пошли, вновь! дни.
Но мы окрепли и – взлетели!!
И Марс!!! уж заселять хотели…
Но что-то всё пошло не так –
Вдруг! у Кремля снесло «чердак».

Его я в детстве рисовал,
Звезда Кремля меня пленила;
Какая в ней горела сила! –
В лучах её я возмужал;
Бил яростно фашистских гадов,
СТРАНУ воссоздал из руин –
Вставали города парадом,
Достиг космических вершин!!!.
Я строил ОБЩИЙ ДОМ для всех,
Мечтам вселенским предавался...
И верил: мудр! кремлёвский «верх» -
Без дум на это уповался.
 
Но… превратился Кремль в «насест»
Для той «двуглавой хищной птицы»
И – пала тень её, как крест,
СТРАНЕ моей закрыв глазницы.
Вмиг из невидимых щелей
Чудовищ разных поналезло,
Круша всё, расползлись по ней
И, пасти каждое развезло!
Сожрали всё, что я (НАРОД!)
За годы долгие воздвигнул;
В чём сущность бытия? – постигнул!!!…
И, вот, РАЗРУХА во черёд…
Теперь во властных! головах –
В них, будто, некий червь вселился;
Оглумом тяжким проявился:
Постиг СТРАНУ СОВЕТОВ крах.
Она ж была проектом Бога;
Он этим огорчён премного –
Ведь РАЗУМА!!! погиб Росток –
Мамоны раздавил каток.

Мамона – счастье в потребленье
Для низменных людских умов;
Противно Богу то явленье –
В нём нет! разумных берегов.
Богатства сколь ни есть – всё мало!
Для жаждущих потреб людей;
Какого с этим ждать финала?! –
Ох, обратится люд в чертей.
То пол беды – и вовсе сгинет         
С чудесного лица Земли –
Природа-мать людей отринет;
Сие владыкам ясно ли?!
Похоже нет: всё жарче битвы
За, Богом данный всем! «пирог» …
От них Ему летят молитвы,
Чтоб больший кус урвать помог.
Владык же «палица» всё больше
И всё страшней её удар;
А море слёзное всё горше,
Но битв в начале лишь разгар.

Я мог ещё бы долго прожить,
Не начиная жизнь итожить,
Но село солнце за горой,
Над нею тучи грозовые
И – мыслей закружился рой;
В растерянности я впервые.
Стране что впереди грядёт?
Судьба какая нас постигнет?
Злу бастион ли кто воздвигнет!?
Иль мимо, как-нибудь, пройдёт?

А Запад тучи всё сгущает –
Свинцом они напоены
И, небо спешно превращает
В зловещий омут тишины.
И молний уж видны зарницы –
В душе тревога всё сильней,
Потухшие СТРАНЫ глазницы…
Поводья в чьих руках коней?!
Их цепко взял «Король крысиный» -
Россией правит с «будуна»;
До жути даль пути черна,
Он же идёт тропой звериной.
Везут воз кони по оврагам –
Гонимы пьяною рукой
И, уж под полосатым стягом –
В войну был «власовским», какой!
Под ним в СТРАНУ мою стреляли
Изменники и подлецы
И зверства к детям проявляли,
Чьи бились за неё отцы.

Предательства он символ вечный! –
Народ не понял же сего;
Без дум с ним сжился скоротечно –   
Ну, был замаран, ничего.
Но горд за всё Орёл Двуглавый,
Хоть нет за ним великой славы…
За что российским стал Гербом?! –
Вот был бы с МОЛОТОМ-СЕРПОМ!
А головы б его венчали
Познаний книга да звезда –
Смысл сильный! был в Гербе б тогда…
Да, несуразно чуть. Вначале.
Но в лапах скипетр, булава,
Короны три! на двух главах;
Бесспорно, выглядит красиво! –
Без дел ВЕЛИКИХ! всё ж, спесиво.

Что за нужда анахронизмы
В России снова утверждать,
Тем паче сгнившего царизма –
Монархию нам, что ли, ждать?!
(Уж сапой тихой, мне сдаётся,
Она де-факто введена:
Власть странно как передаётся –
Наследственность мне в том видна.)
И это есть вперёд!? движенье –
О коем баял «крыс Король»
По мне ж, так в тьму веков скольженье;
Мозг сверлит!!! за Россию боль.
Но байки шли, что мол, Россию
Лишь с «ретро-измами» вперёд
             Вести возможно –
                Ждём Мессию…
Его ж на трон «ПЬЯНЬ» возведёт!
Он же Палач СТРАНЫ ВЕЛИКОЙ
(По факту! Возраженья есть?)
С предательскою, в купе, кликой,    
Отринувшей УМ СОВЕСТЬ ЧЕСТЬ.

Ах! Сколь о них они блажили…
Мы с верой в искренность их жили
Открылся истинный их лик;
Как Дьявол в плутовстве велик!
Но личико его открылось:
О, ба! Оно – свиное рыло;
Такие вот пошли дела –
От Запада за них хвала!
В упор расстрелян Дом Советов!
Всему народу напоказ;
Убитых сколько?! – Нет ответа –
Был Палача на то заказ.

О! Сколь нам «загогулин» чудных
По-пьяне дал ещё Палач,
На распрямленье очень трудных –
Над ними смейся иль хоть плач.
«Сортир чеченский» среди оных,
Ну, просто дьявольский вертеп
В «кровавой бане» возведённый;
В него сколь кануло судеб!

Одной? судьбе он был…, ох, кстати! –
У плутов, как «рояль в кустах»;   
Он стал, ведь, рейтингом! превратен…
«Кустов» тех тень страшна! густа. 
Как катапульт, «сортир чеченский»
«Мессии» подсобил взлететь –
Корону власти заиметь;
По мне ж сие – позор вселенский.

Ах, только бы! Зло мировое
Воспользуется сим зело,
Коль есть там что внеправовое? –
Устроит из него силок!
Вот главная из «загогулин»,
Меня что больше всех страшит,
Но «катапульт» сей не охулен,
«Пиджак» хоть оный дурно «сшит».
Сколь «перетяжек», «ниток белых»
На чёрном было «пиджаке» –
На скору руку шить приспело          
Когда был бунт в одном шажке.

Как был Палач презрен НАРОДОМ! –
Неровен час сметёт его
С его твореньем «дурно плодным»
На трон посадит же кого?!
А вдруг того, кто СЕРП и МОЛОТ
Святынею своею чтит?! –
Побьёт кто ними холод-голод,
«Крыс» аппетит укоротит.
У «Плохиша»! «варенья бочку»
Осмелится кто, вдруг, отнять,
Поставит хищничеству точку…
М, да, можно «Палача» понять.
О, коль такое бы случилось
Посажен был бы он на КОЛ! …
Всё у «портняжек» получилось:
«Пиджак» тот «на ура» прошёл.

Народ трюкачества не понял –
Мессию ждали? – нате вам!
Своею дурью «Пьянь» коль донял…
(О «нитках белых» шла! ж молва).
«Мессия» долго будет, с этим,
У мирового Зла в узде!
За это вряд ли он в ответе;
Всё ж, быть России, с тем, в беде.
Злом мировым возможно будет
На КОЛ посажена ОНА!
В паденье, коль, достигнет дна…
Народ кого за то осудит?
Кого угодно, не «Мессию» –
Он для него и мудр, и свят –
Сама ушла в анорексию,
А он в деяньях – парень-хват!

Меж тем, под обнищавших стоны
ЗЛО из России кровь сосёт:
          В зелёных «баксах» –
                триллионы!!!
Имущий люд ему несёт.
Их каково происхожденье –
С великих праведных трудов?! –
Сколь? пролило за них потов
Сие «Пьянчуги» порожденье.
Он создал класс буржуев споро,
Ограбив трудовой народ;
Россия стала тяжко хворой;
Людей большой!! в ней недород. 
Прискорбен тем, о! как «Мессия» … 
Виновных, всё ж, не видит в том –
Будто природная стихия
Виновна в житии худом.
Перед Отечеством заслуги!!!
Увидел он у «Палача» –
Не надорвался ль от потуги?! ...
Ему дал Орден так – ловча.               
Ловчить «парнишка» сей умеет!
России, ой, на пользу ли?!
Какие планы он лелеет?
Что видится ему вдали?
Россию праведной могучей
Намерен он восстановить? …
Что, с буржуазностью дремучей?! –
Таким, как я, в ней что «ловить»?

М-да. В этом есть большая странность,
По крайней мере для меня,          
«Мессия» твёрд же, как броня!
Храня упёрто эту данность.
Одна из загогулин чудных,
Видать, плоды свои даёт:
Не зрит в упор он дел паскудных –
Буржуй пере жирует, ждёт.
Своих деяний застыдится –
Патриотизм возникнет в нём –
Идея – в радость всем! родится…
Чуток: лет сорок подождём.
Пример наглядный Моисея
Приводится с тем, видно, нам;
Я ж вспоминаю Фарисея –
«Мессии» действий суть темна!
Он, словно, «казачок засланный»   
Приятен, дамам всем желанный,
В нём патриот России зрим…
Подвох же вижу я за сим.
Не видится мне в нём стратега –
Так, гибкий тактик, хитрый лис;
У «ретро-измов», с этим, близ
Кружит российская телега.

Локомотивом ей не быть,
Ведущим Мир в простор Вселенной!!! –
Быть низменно потребой пленной
С приором: по-жидовски жить.
При том, с объятьем антиподов –
Буржуя с нищим эротизм,
Стабильности худой в угоду…
Вот он – строй новый: «Кретинизм»! 
России нужен смысл высокий!!!
Её земного бытия,
А без него – не жив и я…
Пусть скажет кто: ну, и заскоки!
Таких не видно ж у «Мессии» -
Сие тревожно для меня,
Что даст «крысиная возня»? –
Быть дурой! … сытой пусть, России.
То в лучшем случае, конечно,
О худшем я сказал уже –
Про КОЛ, да зряшным будь, сюжет!
Но не осмеянным беспечно.

Логические размышленья
Ведут меня к такому мненью,
Как я не правым быть хочу! –
О том Всевышнему кричу.
Я, атеист, к Творцу ж в моленьях
Стал исступлённо прибывать –
О помощи к Нему взывать:
Её к «Мессии» проявленья.
Ему пусть даст ума – палаты,   
Чтоб лик он главного узрел,
Сиюминутным жить чревато
Быть пленником вчерашних дел.
А это гибель для России,
В отсталости не выжить ей –
БОЛЬШОЙ СКАЧЁК её Мессия!!!…
Он – не для нынешних «коней».
Они с конюшни «Плохишовой» 
Со славою в делах грошовой –
Не из советских! ломовых!
Не ставят в упряжь, каковых.

А Запад тучи всё сгущает –
Уж ближе дно, с ним вместе КОЛ…
Люд праздный вечер восхищает –
На это я всё больше зол.

Тревожный Колокол звенит...
Как мало тех, его кто слышат...
Блаженством вечер летний дышит...
Но долго ль будет чист зенит?
Народ по улице гуляет,
На небо не бросает взор,
Беспечность к яви проявляет,
Не замечает свой позор.

Соседа тучный особняк
В утробе варит злое зелье
И, мой забор, ну…, как с похмелья,
Кручинится и так, и сяк.
Под ним сажаю я цветы –
Поблёкшим стал их вид отныне,
Никчёмны уж мои мечты;
Я в мрачном нахожусь унынье.
А в огороде прёт бурьян
С невиданным до сель напором
Ему то! зелье, видно, впору…
Мой пёс же нежеланно пьян.
От «варева» он всё скулит, 
Не вынося спиртного духа,
Печёнка, видно, аж болит…
В округе всей разит сивуха.
С пьяна и клён листвой шуршит –
Проклятье он, как будто, шепчет,
А может правый суд вершит…
Моих же дум всё тяжесть крепнет.
Помочь бы надо – ЗВОНАРЮ!!
Видать устал таскать верёву;
Я в небо томное смотрю:
Там туч венец горит багровый.
И хищник кружит в нём – орёл,
В меня, как будто, клюв нацелив…
За что он почести обрёл?
Что ль, у Кремля такие ж цели?!
Орёл Двуглавый – Герб России!!! –
Издёвка и анахронизм…
Чудовищный капитализм! 
Года безумные лихие.

О, как огромна бездна неба!
 Под ним я маленький такой –
 Я раб в трудах за ломтик хлеба,
 Вдруг, так утративший покой.
 Чем Звонарю смогу помочь
 И где найти его – не знаю!
 А танком наползает ночь,
 И в тучах всполохи мерцают!!
 Но чист, пока ещё, зенит –
 Он в ожиданье звёзд искристых,
 А Колокол звенит, звенит,
 Сзывая патриотов истых.
 В его звучанье боль тревога;
 Уж Звонарю нужна! подмога…
 Но чем же мне ему помочь
 Мне то и жить, подчас, невмочь.

 Ночами звёзды созерцая,
 Ищу средь них друзей своих…
 М-да, буду скоро я средь них,
 Шля всем живым привет, мерцая.
 До той поры же надо биться
 С постигшей, вдруг, страну бедой…
 Но что ж народ то веселится?! -
 Ведь вон сколь туч ползут грядой.
 А колокол едва уж слышен
 И, он идёт, как будто, свыше –
 А может и звонарь уж там –
      Средь звёзд? –
          Дай Бог, чтоб, по летам.
 Сколь там безвременно ушедших,
 Живых средь места не нашедших,
 СТРАНЫ не вынесших крушенья,
 Её ВЕЛИЧИЯ лишенья.

А я, пока ещё, держусь,
По-рабски хлебушек вкушая…
Но только в сторожа гожусь –
В стране исчезла ЦЕЛЬ БОЛЬШАЯ.
Творец дал жизнь мне для Неё!
В том! Октябре МЕЧТОЙ ВЕЛИКОЙ!!! –
В ней было планов громадьё,
Дабы не быть стране безликой. 
В какой живут лишь! для потребы –
Для Человека что срамно,
Не манят где просторы неба! –
Ум тёмный, светлый – всё равно.
В Простор Вселенский мы стремились!
Осмыслив замысел Творца; 
Как многим! космодромы снились…
Всех бились в унисон! сердца.
Един и счастлив был НАРОД –
Обрёл лицо – да не срамное!
В стране мне было всё родное,
Но… не дозрел Мечты той ПЛОД.
В него проникли «крысы» сапой,
Сказать верней, в мозги СТРАНЫ;
Кто нагл и подл, теперь всё хапай
И – дни мои теперь черны.
Мне на таких теперь трудиться
Противно мерзко; с тем не в мочь.
Я же трудом привык гордиться…
Был День! тогда, а ныне Ночь.
А с тем страна моя слаба;
Над нею тучи враг сгущает –
Он поражений не прощает
И не дурна его губа.
Он поживиться не дурак –
В стране ж огромны кладовые…
В моём мозгу жуть холод мрак,
И клетки в нём едва живые.
Вопрос один стоит: Что делать:
Бороться как-то?! Умереть?
Спокойно на грабёж смотреть –
Ждать тихо своего удела?!


И – взялся я писать стихи,
Как будто муха укусила...
Бывает в них, конечно, сила,
Но, всё же, больше чепухи.
Уймищу я их накрапал,
Хоть рифмой не вполне владея...
Ночами, в думах весь, не спал,
Как ярче высветить злодея.
Но всё выходит не всерьёз
Иль много раз я это слышал,
И осень уж, и уж мороз...
Ядрёных слов запас, с тем, вышел.
Я их вертел и так, и сяк,
Придать им смысл убойный тужась,
Но ритм, а рифма – просто ужас...
И – мой запал вконец иссяк.

Сижу я с тем в оцепененье, 
А колокол едва звенит...
Помог бы я, но нет уменья –
Тверда! проблема, как гранит.
М, да, мне её не расшибить,
Хоть лоб мой многократно тресни,
О «ГЛАВНОМ» не сложить мне песни…
Слезой мой труд, что ль, окропить?
Но нет её – я весь уж высох
И телом, и больной душой,
Бесплодно Ночи бросив вызов,
Дабы не быть беде большой.
Куда уж больше, мне казалось,
Когда СТРАНА распалась в хлам,
Но то была Беды лишь шалость! –
Она ещё не расцвела.
А что, как ЯГОДКИ созреют?! –
Не многим это знать дано,
Но думкой многие радеют:
В них будет счастье лишь одно!
Огромна! Пропаганды сила,
Что изливает Кремль на нас,
Комар я, а она – Годзи-и-илла!!!   
Пред нею мой, такой вот, глас.

Меня наведать Друг пришёл,
А я с тетрадкой – мрачный;
Конечно, разговор зашёл
Про труд мой неудачный.
Мой гость тетрадь чуть полистал,
Меж строк едва пройдясь глазами,
Кривясь, в затылке почесал,
Зевнул, аж, хруснув за ушами.
 
- Ну, друг! Уж есть чему дивиться –            
Как захламил ты свой чердак!
Никак не можешь протрезвиться…
Жизнь ныне новая! Чудак.
Сидишь весь день, поди, голодный,
Как пёс, привязанный к цепи…
Хоть делом занят благородным,
Ты – глупости рекорд побил!
Ну, что с твоих, мой друг, творений –
Читать их в руки кто возьмёт?!
Да будь в стихах ты даже гений,
Но пользы в них народ неймёт.
Где что урвать он нынче рыщет,
Срубить любым путём "бабла"...
Таких как ты, не больше тыщи
          На всю страну…
                а ты: "Бла-бла".
Умён ты, коль, что ж не богатый?
На «бабки» нюх твой, видно, плох…
Ба! Ты ж у нас «совковый лох»;
Грести дерьмо тебе лопатой.
Когда ты сох над чертежами,
Понять тебя ещё я мог,
Но откровенно между нами –
За двадцать лет каков итог?
Вон чертежей я вижу гору
Задумки даже их внедрил...
Была в них польза – нету спору,
Но задарма ты всё творил.
Ну, ладно, можно и за даром,
Да вот завод твой нынче сдох,   
И ты живёшь в домишке старом –
В житейских мудростях ты плох!
Учись, друг, жизни у Соседа:
Он с детства, вроде, был дурак,
В стихах, чертить… - «ни бе, ни меда»,
А вон – отгрохал особняк...
Да, грязноватым, малость, делом
Он обретает капитал,
И ты б с приличным был уделом –
Умом кабы пораскидал.
В свой огородик кинь мыслишку –
Ну, что с твоих, друг, овощей –
Доход для каши, лишь, да щей
Хлопот же с ними много, слишком.
Кинь в землю конопли да мака –
Карман лишь шире открывай…
Всё лето не стоявши раком,
Сытейшим будет каравай!
На «дурь» то нынче спрос не малый
Взгляни – кругом одни «торчки»! –
Люд, к счастью, стал бездумен шалый,
Сие, в том деле, ох, с руки…
О-о! Мой совет тебе противен –
Соседу в батраки наймись,
Успех его, на зависть, дивен,
Своею верой не томись.
Ты ведь привык зазря горбатить
Идеи ради… Ох, дура-ак!
О, сколько сил ума истратить,
А ей пришёл нежданно крах.
Идеи нет и слава Богу! –
Теперь, как Запад, заживём,
Соседу, мне Он дал дорогу,
«Совков», как ты, сожрём живьём!
Назад ничто уж не вернётся –
Народ к «баблу» почуял вкус!
Любой поднять его нагнётся,
Да будь он сам, хоть, Иисус…
А я игорный дом открою –
Взять куш есть много дураков,
Да биржевой займусь игрою –
Я из удачных игроков!
Создам заёмную большую –
"Бабло" рекою потечёт...
Дурить народ как – нюхом чую,
Да так, чтоб был ко мне почёт!
Домину выстрою на диво,
Куплю шикарный «Мерседес»
И – будут все со мной учтивы…
Да-а, нынче время для чуде-ес!
Лишь только мысли креативно;
С нахоженной тропы сойдя,
Златую жилу, вдруг, найдя –
Лопатою греби активно!! …
На век моим потомкам хватит
Того, что я им наживу;
Им в «шоколаде» жизнь покатит –
Пускай, как люди! поживут.
Тебе ж навоз грести привычней –
Сего что в мире поэтичней?
Да будь таков удел «совков»! –
Блаженно мыслить мастаков;   
За благо всех землян радея,
Рабом ты был дурной Идеи,
Её ж съел ЧЧВ закон…
Ещё сто лет пробудет ОН!!!
Людей, ну, миллиард, не больше
Остаться на Земле должно –
Ресурсов лишь на столь дано;
Так мир просуществует дольше!

- И от тебя я в удивленье:
Благ обретенье убиеньем?!!!
Да ради брюха только жить –
С рассудком здравым не дружить!       
Жить надо для наук прогресса,
Умов взросления процесса…
Сверх потребление грешно –
Творцами людям быть дано.
Уж если мы подобье Бога,
Не для того ж, чтоб кушать много,
А созидать дабы, как Он –
Таков Спасенья всех Закон.
И сотни миллиардов люда
Прокормит с лёгкостью Земля –
Из созидательного! блюда,
Иль – Бог начнёт свой труд с нуля!
Ему зачем мы вот такие –
Губители труда Его
В приоре помыслы плотские
            У нас –
                побольше! дай всего.
Один за сотню потребляет
Земных – конечных, знаешь, благ
И – тем Природу истребляет,
Держа в руках «бесовский флаг».

- Зря на тебя я время трачу,
Ну, просветил! – Сейчас заплачу…
Давай, дружище, созидай,
Промашки, только, вновь не дай!

Понуро выслушал я друга –
Не возразишь. Таков итог:
Была пустой моя потуга –
Пора писать ей некролог.   
 
Мой друг ушёл и – я остался   
Один в загробной тишине;
Охотно бы «костлявой» сдался,
Приди она в тот час ко мне.
Мне тошно жить для потребленья   
Каким-то алчущим скотом…
В том! был ли смысл БОГОЯВЛЕНЬЯ? –
Чтоб мыслили мы о пустом.
О «развлекухах» да «порнухах» …
Приятней время где убить!
Иль быть так – вроде Винни-Пуха –
Медку в раздумьях, как добыть.
Я жил по божеским законам,
Коммунистическим! к тому ж…
Не стало места нынче оным –
Жить по звериным ни к чему.
И колокол совсем умолк
Иль просто я его не слышу...
С него, неужто ль, тот же толк,
Как и с моих творений вышел?!
Я жменю взял пилюль снотворных,    
В воде их ложечкой развёл…
Как бес к сему меня подвёл –
Я был в деяниях невольных.   

С чего-то глянул, вдруг! в окно –
 Чу! – клёна лист в него стучится,
 А что ему сейчас не спится? –
 Ведь на дворе совсем темно.
 А он настырно всё стучит
 И, как будто, что-то шепчет! –
 Мне стало чуточку полегче,
 «Мотор» же мой едва стучит.
 «Костлявой» - нет! … Вот мне бы в сон
 На трое суток погрузиться -
 В нём перед Богом встать в поклон –
 Что делать? – страждущее спроситься.
 Не видел в яви я Его –
 В большом моём воображенье,
 Там было много хоть чего,
 Средь них имевшее свершенье.
 Я строил ОБЩИЙ ДОМ для всех   
 В строю советского народа –
 Был у него единый цех;
 Одолевал тем все невзгоды.
 Единство цели в монолит
 Народ советский весь скрепляло…    
 Сие же нынче власть хулит –
 Свободы, дескать, было мало.

И вот мне дарена свобода!
А от чего? – Понять хочу,   
В какую ипостась ухода…
Куда, как лист сухой, лечу?
Благотворящей и живой
Я раньше Древа! был частицей,
Что срублено лихой десницей
С больною пьяной головой.
От совести «хапку» свобода –
По другу моему судя…
Зачем такая для народа?! –
Её ж он принял очертя.

А Запад тучи нагнетает –
В чём наша слабость нынче знает;
Тревожный колокол звенит,
Народ спокойствие хранит.
Я от сего же занемог;
Тоска меня вконец сразила,
Души ушла куда-то сила –
В свободе чуждой мне – я лох.
Немедля мне бы двинуть в путь;
Страна душою столь убога...
Как звонарю нужна подмога!
Ох, мне хоть чуточку б уснуть.
Лишь в предрассветной тишине
В блаженство сна я окунулся –
Тут сон приснился страшный мне;   
В поту и страхе я проснулся.

Сон: будто где-то на войне
Сражался храбро я безмерно
И, за какой-то подвиг, мне
Вручали орден, но… посмертно.
Не в этом, всё ж, был мой испуг,
«Костлявой» я хоть и не друг –
Вот заключался ужас в чём:
Вручался орден Палачом! ...
Да, да! тем самым Палачом,
Что изрубил СТРАНУ на части
Своим зазубренным Мечом.
Россия – кус её, как в коме,
И не мертва, и не жива
Палач же в сладостной истоме
Глаголет, спьяну как, слова:
- Ра-а-сссею сделал Я! свободной, 
Эй! Кто спросил там: От кого? …
Быть ей теперь Орлу! подобной…
Ну-у-у, пабале-е-ет, ничего-о.
Её излечит рынок вольный,
Приватизация, к тому ж,
Поможет Запад хлеба-асольный,
Рассее будет он-н-н, ка-ак муж! …
С ним рядом был, скромняга! Друг –
Что в президенты! вышел, вдруг…
Кем? к Палачу он был подброшен…
Но Другу Меч – тот! был не тошен.
Ведь оный Меч ему дал взлёт –
За это песнь иуд поёт…
Он ним Россию не изрубит –
По недомыслию погубит.
При всей его любви к России
И жажде стать её Мессией,
Ей путь наметил в глобализм!!!
Да в дикий злой капитализм.
Меня ж страшат два «изма» эти –
В них вижу дьявольские сети;
Зачем идти к нему в полон? –
Палач стал к Дьяволу ж в поклон.
Такая вот его свобода…
Назад теперь уж нету хода –
Мосты поспешно сожжены,
«Мессии» в том, хоть, нет вины.
Но он те «измы», всё же, принял
Да с верой! в чудо действа их,
А вера в то – его богиня;
С ней мнений он неймёт других.

Из рук их почесть мне приять –
Душе моей – то наказанье
Я стыд её хочу унять,
Представ пред Богом с покаяньем.

Так в думах тягостных в смятенье
Лежу в постели я больной,
В углу паук своё плетенье
Снуёт усердно надомной.
Окно в мир – старый «телеящик»,
Постыл он мне, но, всё ж, смотрю;
Там фильмы про людей гулящих,
Я к ним приязнью не горю.
Злит бесконечная реклама
Виагры, сникерсов, икры…
Среди богемного бедлама   
И прочей зрелищной муры.
Каналы щёлкаю с досадой,
И сам не зная, что мне надо
Ну, пусть балет бы шёл какой –
Дух там, хотя б, не бесовской.
И – тут, вдруг, лента новостная:
"Мессия" долг свой понимая,
Вручал награду "Палачу"! -
Ой, в мир иной я отлечу.
"За пред Отечеством заслуги"!!! –
Аж, захворал он от натуги,
"Загуглины" свои творя...
М-да, трон засижен ним не зря!
Ликует бестия лукавый, 
Ему б тюрьме уже сидеть –
На грудь же Орден, Боже правый,
Ну, и «Мессия» – обалдеть!
Но Запад "Палачом" доволен…
Вот, стал не кстати сильно болен,   
Того глядишь, отбудет в Рай –
Как без него пойдёт игра?
Хитёр Царь «новый» –
                без пригляда
Ещё свернёт, куда не надо –
Присмотр желателен за ним,
Кем может он быть исполним?
А хоть бы «Плохишовы» чада –
Либерастийная плеяда,
За «новым» приглядят везде…
Да хоть пойдёт тот по нужде.

Идёт всё в тренде неизменном –
Живут – мой друг, сосед отменно,
А «нищебродов» сколь при том! –
В утиль «совки» идут гуртом.
В моих нелёгких размышленьях
Рождались вот такие мненья –
Ничто им не мешало быть;
По-волчьи впору стало выть!
Награда та – удар мне в сердце –
Дать Орден за развал СТРАНЫ!
О, созидательное дельце –
Мы «Палача» любить должны!
Абсурда большего не знаю –
К сему ж лоялен был народ;
Душа болит, и я стенаю –
Мне страшный грезится исход.
Соседа ж тучный особняк
Зловоньем большим испражнился,
Я с этим до сих пор не сжился…
Хвати соседушку столбняк!!!
 
Смотреть на этот шабаш подлый   
Тому, в ком здравый ум – невмочь!
Разрушен бесом ум народный
И тут ничем уж не помочь.
О, Боже правый! Дай терпенья
Прожить с правителем таким;
Во мне чрез край к нему презренья
И знаю: Бога нет за ним!
За ним бесовское отродье
Россию жрущее сколь лет –
В его руках над ним поводья...
Слетайтесь бесы на фуршет!
Ещё осталось от России
Не мало жирненьких кусков –
Уж проявите к ней филию
С усердьем «ешкиных котов».

Во мне с тем искорка надежды
На что-то лучшее ушла:
Рядись, друг, в чуждые одежды
И чти все гнусные дела.
К соседушке иди в наймиты,
Пред ним с улыбкой стой в поклон –
Подобно неким содомитам,
Одарит хлебом горьким он.
Иль сам гони хмельное зелье,
Да «дурь» сажай в свой огород
И будет всем, тебе веселье,
«Халва» и твой наполнит рот.
Я мысли этой чуть ни сдался –
Жить надо – выбор не велик,
И так порядком настрадался,
Что ж, изменю и я свой лик.
Себя представил с «жирной репой»,
Да с необъятным животом,
Худеть всё тщащимся, при том,
Да в «мерс» влезающим нелепо.
На стройных же смотрю презренно –
Горбатых мне приятней зреть,   
На тех, кто крут, смотрю почтенно –
Уж знают, руки где погреть!

А клён в окно опаять стучит –
Его, как будто, что тревожит,
Понять меня он разве может –
Он жизнь бездумную влачит.
А стук в ответ, как бы в укор,
Вдруг в голос внятный превратился...
Иль это сон ко мне явился
И чудится в нём этот вздор?
- Ну, вот и ты забыл, как бились
Твои все предки сколь веков,
Дабы над ними не глумились
Все созидатели оков.
Твоё так умножалось племя
И рос земли твоей предел,
Добра весь род твой сеял семя
И – воздух песнями звенел.
Слабо тебе уж это дело,
Иль предков дух в тебе иссяк? ...
Глядишь в свой «ящик» обалдело,
Пред ним раскис ты, как слизняк...
Ишь ты, «намылился» «дурь» сеять,
Уж гомофобом лучше стань,
Чем мерзопакости лелеять,
Не мажь поганым делом длань.

Паук, как будто, это слыша,
Плетенье бросил и застыл,
От ветра громыхнула крыша,
Пёс во дворе тревожно взвыл.
Паук же с места, вдруг, сорвавшись,
Объяв лапищами всю ширь,
Разверзнул пасть, изголодавшись
И, впился в глаз мне, как упырь…
Страшенной болью мозг взорвался,
В паучью пасть стал истекать,
Как молнией, при том, сверкать,
А я змеёю извивался.
Всё тело сжалось в онеменье
И кануть стало всё в затменье,
Лечу я клубом боли вниз...
Сгустился воздух и осклиз.
Вертелось всё, рвалось на части,
Блистали всполохи огней –
Казались льда они хладей;
Я у Хаоса был во власти.
Но был бессилен он пред Тьмой
И – в ней покорно растворился;
Порядок полный воцарился –
Утоп, в котором, разум мой.
Ничто его не отвлекало
От осмысленья бытия –
Зачем земную жизнь вёл я,
Её в конце что увенчало.
В толпище стал я одинок –
Ей показался, видно, странным
Да в помыслах своих туманным –
О них рот запер на замок.
А с тем я, словно, стал фантомом –
Подчас не зримым и знакомым,
А может зомби стал сродни? …
Я изменился иль они?!
Тогда не торил я путь к Богу
И, храмов избегал пороги,
А те взрастали, как грибы…
О чём шли к Богу в них мольбы?
В миру же слыл я атеистом,
К загробной жизни пессимистом –
Её я напрочь отрицал
И – вот я в ней нашёл причал.
За то ль во тьму и тишину,
И в одиночество я прибыл?
Иль же за большую вину
Такая мне далась погибель?

Вся жизнь земная от начала
И до конца прошла не раз,
А ровным звоном Тишь звучала
И, разум мой в ней был, как глаз.
Он видел прошлое земное,   
А в явном было лишь «Ничто» –
Как грустно быть в его покое! ...
Ну, хоть на Ад сменись! всё, что ль.
И бесконечность временная
С «Ничто» ещё воздастся ль мне? ...
Была лишь мигом жизнь земная –
Вкусил её я не вполне.
Ах! Сколько замыслов рождалось
Во благо! Миру во главе –
В моей кипучей голове…
В конце пути что ж с ними сталось?!
И – вот я здесь во Тьме пустынной…
Встать пред Творцом нагим с повинной
Желанье страстное пришло –
Он пусть воздаст мне поделом.
На Рай надежды я не ведал,
Сменил Ничто бы, хоть, на Ад –
Любым явленьям был бы рад…
Мученья? – Так моё ж то кредо.


Я тщетно ждал Творца явленья,
В сомненьях был: а есть ли Он?
(О! Да, сие над Ним глумленье,
Паденье к Дьяволу в полон).
Сомненья гнал я и, надежду
        Лелеял:
                всё же есть Творец!
Положит Он «Ничто» конец,
Чистилище пройду в нём прежде.
Каков Он? – Жил вопрос меж этим…
А, да, подобье мы Его,
      Припомнил –
                Мненье было в свете;
Он на меня похож?! – Хо-хо.
Свой облик в Нём я, с тем, представил,
Как в зеркало глядясь с утра…
Забыть сие ж себя заставил –
Глупа в подобия игра.
Коль сущий Он, то бестелесен –
Вселенской плоти алгоритм
И, я Ему неинтересен –
Он Мироздание всё зрит!
Творцу тем Человек подобен –
Познать Его стремится он…
Жаль, от плотского не свободен –
Пред потребленьем стал в поклон.
До Мироздания ж нет дела,
Печально что, для большинства –
Всё для потребы – без предела…
В итоге данность какова?!
Земной Природы истребленье
Безумно Человек ведёт
И – к краху своему идёт,
Творцу молящись в исступленье.
Противился сему я в жизни
И жаждал мудрости Отчизне,
Чтоб истинным её был путь,
Чтоб знала, бытия в чём суть.
Творить, чтоб, было в ней стремленье
Не токмо же для потребленья –
Садами, чтоб, Земля цвела,
На Марсе завести дела…
Пошло ж идей сиих травленье,
Над верою моей глумленье –
Я верил в светлый коммунизм…
Иной теперь «богует» «изм».
Он, как зараза бесовская,
Сжирает разумы людей;
Уж нет величия идей –
Потреба верх взяла плотская.

И, вскликнул я: - Отец Вселенной!!!
Живой громадной и нетленной,
Коль есть Ты, как-то проявись,
Внимать мольбе моей примись.
Тебе, ведь, я подобный Разум –
Да, крошечный… При жизни рос!
Пока не травлен был заразой…
К травителям предъявишь спрос?!
Иль Ты не деешься сим ныне,
Иль нет Тебя уж и в помине?
Уж то-то бед сколь на Земле –
Нет правды святость на нуле.
Бал на Земле справляют бесы –
Клоака похоти людской,
Свои лелеют интересы
Манерой злостно-плутовской.
Для этого ль Ты создал Землю,
На ней что б воцарилось Зло,
Да до вселенского взросло?! –
Прости, сего я не приемлю.
Тебе неужто ль всё равно
С Творением Твоим что будет,
Что бесы! праведников судят,
Иль с ними стал Ты заодно?!
Тогда меня низвергни в Ад
В гиену огненную прямо,
Творя, как Ты, взращу в нём сад,
Твою любовь к Природе знамо. 
И, тем открою я Тебе –
В ком истинно Твоё подобье,
Не в жизни, жаль, ну, хоть в загробье
Узри любовь в своём рабе.
Любовь к Тебе – Твоим твореньям,
К потребам бесовским презренье –
Вот что есть ныне разум мой,
Открытый дерзостно-прямой.
Лукавы ж бесы: в заблужденье
Ввели, кто что творит, Тебя;
Себя лишь, похоти любя,      
Куражатся в грехопаденье.
Молю Тебя!!! Коль я не прав,
Ты есть и так же всемогущий,
Хоть что-то на Земле исправь! –
Сгинь бесов в Ад, её гнетущих.
А людям разума прибавь,
Открой им смысл существованья,
Земного, то бишь, пребыванья,
От алчности чуток избавь.
Да, видно зря я изгаляюсь
К мифичному Творцу взывать –
В Ничто придётся изнывать…
Живым я в нём как представляюсь?
Быть может звёздочкою новой?!
В небесной черноте ночной –    
Алмаз в дар для любви земной,   
Спасать её всегда готовой. 
Вниз ринусь метеором я –
Сгореть дабы огнём священным;
Лишусь совсем, пусть, бытия –
Украшу ночь тем непременно.
Сие увидев, может быть,
Желанье кто-то загадает,
Кому кто сужен угадает –
Что даст любовь свою избыть.
Любовь! Её недоставало
В моём житействе бобылём,
Сходился с дамами, бывало,
Но подле них лежал кулём. 
Либидо с милою женою
Ушло, как будто, в мир иной…
Сколь дам владеть желало мною!
Я ж обходил их стороной.
В чернь неба я глядел ночами –
Моя где жёнушка, гадал 
С преполнеными слёз очами,
И лик её средь звёзд рождал.

И я к Творцу взмолился вновь:
- Отец Ты мой и всей Вселенной,
Что людям сотворил жизнь тленной,
Убей к жене во мне любовь.
Мне от неё одно мученье,
И так здесь тяжко,
                в дополненье
По милой дал Ты мне страдать,
Нет встречу с нею, чтобы, дать.

Пространство нервно исказилось,
А чернь его засеребрилась,
Собралась в призрачный фантом
С моим обличием, при том.

И – я услышал глас беззвучный,
Да, парадокс сей не научный,
В застывшей мёртвой тишине –
Вибрацией он был во мне.

- Я создал Мир. Я – создал жизнь!
Но вашей Я не управляю –
Миры другие в свет рождают
Уже их к триллиону близь.
У каждого свои проблемы –
«Быть иль не быть» не без дилеммы
Как могут, все решают их…
Жаль, разума у всех – на чих.
Вы же в мольбах ко Мне о личном,
Да мелочных и неприличных:
Мне жизнь наладь, как у других,
Врага загробить помоги… 
Я Сам же в помощи нуждаюсь –
На Разум светлый мой расчёт,
В мирах, с тем, жизни зарождаю,
Была на ваш надежда счёт.
В твоей стране на миг он вспыхнул –
Я был так рад! Но он угас;
Стенающим твой слышал глас,
Когда люд большей частью дрыхнул.
Ты слышишь колокола звон
Он от сердец людских исходит,
Не стали, что, пред Тьмой в поклон,
Какая тучами заходит.
Найдут, когда ль, сердца друг друга?
Да в монолит сплотятся ли? ...
Пустой была твоя потуга –
Стихи твои в утиль пошли.
И вот ты здесь передо Мною
Был путь твой – в сотнях мук длинною…
Ты звал меня и – Я пришёл;
В тебе свет Разума нашёл.
Он мал, хотя, но уж созревший,
В благих делах поднаторевший –
Тебя Моя коснулась длань;
Так добрым семенем же стань!

И – я почувствовал блаженство
И, стал самим я совершенством,
И даже Ним я стал на миг!
Все тяжести Его постиг.
Он – Бог Творец. Есть – Разрушитель,
С ним в купе Дьявол искуситель;
Ничто не вечно потому –
Начало есть, конец – всему!
Творец в борьбе за сущность с первым,
В бореньях Разум со вторым…
Бойцом же с ним стал ныне скверным –
Влюбился в Дьявола дары.
Они подспудно в гедонизме,
Дурманят Разум наш и тмят:
Себя заумными все мнят,
Увяз кто «брюхом» в этом «изме».
А им Простор всеобщий ведом? –
Мне весь сейчас он обозрим!
Я – Разум!!! Тьмой необорим…
Сие не есть, уверен, бредом.

Вселенных вижу я рожденье –
Как фейерверки там и сям!
Быть сущими их утвержденье…
Был – как Вселенная!!! я сам.
И в первородные частицы
Мой разум, чудо! проникал –
Понятье сути их снискал…
Средь них был яркою жар-птицей.
Зрел бестелесные Бозоны,
Нейтрино, Кварки да Мезоны,
Из них пытался Мир творить,
Творцу, чтоб, малость подсобить.
Сначала плохо получалось,
Я алгоритм нашёл затем
И – Вещество по нём зачалось!
Творец, аж, изумился тем.

- О! да. Понравилось быть Богом,
Вновь голос слышу я Творца, 
Позволил я тебе, ох! много…
Талант каков! – Ну, молодца.
За это дам тебе в награду
Всего, что больше любишь ты:
В Раю найдёшь свою отраду,
Облазишь, коли, все кусты.
И – ангелков в Раю пополнишь,
Хоть в нём! ты проявись творцом
Любви, творящей Жизнь певцом! –
Тем долг свой предо Мной исполнишь.
На грешную спущу их Землю
На вид – простых её людей;
Земной люд души их приемлет
И светлый ум – семи пядей.
Земле так дашь людей плеяду
Во всём похожих на тебя –
Без эго-алчностного яда;
Свет истин, кой, живёт любя!
Дадут же те своё потомство
С умами светлыми, как твой
Без низменного вероломства –
Мир грешностью пленён, хоть вой!
Творить Я тщусь Вселенский Разум,
Чтоб видел всё Пространство разом –
При том, его все времена
Задача эта, ох! трудна…

Ух ты! Творцом побыл мой разум –
Всё Мирозданье видел он!!!
Жаль, миг... Вдруг, всё исчезло разом,
Взамен я слышу сладкий стон.
Как будто дева где-то рядом   
Амуром грезила во сне –
Мой разум в том узрел отраду,
Вскипая в страждущем огне.
И – в бездне Тьмы возникли блики,
И слились в алую зарю,
Её девиц сменили лики;
На них я с трепетом смотрю.
Средь них ищу я ту, чей стон,
Потрясши тьмы тишайший фон,
Во мне желанье возродил –
Да не имевшее удил!

Его сдержать я был не в силах
И – двинулся на абордаж;
Рай смехом содрогнулся, аж! …
Вмиг облики исчезли милых.
Метнулся их искать по Раю
Горящий взор мой жёг кущи,
Радела мысль: словлю в них кралю – 
Смотритель Рая не взыщи!
А поиск шёл под хохот шалый,
Конфуз что жуткий предвещало,
Но я настырность проявлял –
Творец, ведь, радость обещал.

Не обманул – в последнем, Боже!
Девица, мать в чём родила,
Но… я обрёл, вдруг, удила –
Издёвка! надомной, похоже.
Я как-то глупо оробел,
Предательски ушла настырность –
В сём я и в жизни был несмел
Имел большую, хоть, фертильность.
А хохот разом прекратился,
В хор ангелочков обратился,
Успокоенье мне неся –
Была в нём нега! Рая вся.
Число их должен я прибавить,
А не себя лишь сим забавить –
Сильней звучал их Хор дабы! –
Об этом страждущих мольбы.
Они Творца душой внимают;
Его задумки понимают –
От Дьявола спасенья ждут
И верят: счастья дни придут!

Хорал тот Дьяволу противный – 
Свою он песенку гнусит,
Из вёдер даже та звучит,
Глуша хор ангелочков. Дивный!
Люд этой гнусью охмурённый,
Вершит не правые дела –
Как пышно алчность расцвела! –
Мир сварами стал одарённым.
То кончится Армагеддоном
С Гоморрой в купе и Содомом,    
Развратностей, где, и не счесть –
Задачей Дьявола, что, есть.
Он с Разрушителем в единстве
Творца ничтожит все труды;
Растит тлетворные плоды –
От них Мир канет в лихоимстве.
Наказ Творца я преисполню –
Прибавлю ангелочков сколь! ...
Решусь на подвиг этот коль –
Промашек, может, счёт пополню.

Призывный стон же в звуках пенья
Улавливал всё чётче я –
С ознобом трепетал в волненье...
О! Где ж фертильность ты моя?!
Пространства радужные блики –
Прелестных ангелочков лики,
Улыбкой озарили Рай...   
- Решительность моя, взыграй!
Взывал меж тем я безнадёжно,
Подводишь ты меня безбожно
В ответственный священный миг;
Опять позор меня постиг!
Свою ж мистерию Творец,
То было – истых див венец!!!
В Пространстве с изыском представил –
И мёртвых, чем, прозреть заставил.   
Галактик радужных спирали
Сверхновых звёзд в себе рождали,
Мигали и пульсары в них,
И много было див иных.
Искрясь, клубился Млечный Путь –
А в нём купалось Солнце наше,
Из звёзд оно всех было краше,
Хочу сыновне помянуть.
Вокруг него планет круженье
Мой взор заметил в довершенье…
Лишь мельком это видел я –
Пред мной, ведь, пассия моя.
Всё диво то в ней воплощалось,
Улыбкой тайной просвещалось,
Пьяня, снимавши ступор мой,
Такой противный и срамной.
Его сменило вожделенье,
Ретивое на удивленье –
Лик девы пуще засиял,
И – страсти жар нас обуял!!!
Мой разум слился с телом девы –
Ещё Хор слаще зазвучал
На разно-ладные распевы,
Весь Рай блаженство ж источал!
Миг кульминации в мгновеньях –
Свершится таинство вот-вот! –
Уж всё дошло до исступленья;
Искрясь, вальсируя, плывёт.

Вдруг, диссонансный звук чрез Хор
Не кстати уловил мой разум
И – всё в Раю померкло разом –
Он, будто, стал смертельно хвор.
Из чёрной тверди Пустоты
Громов заслышались раскаты;
На редкость гулки и часты –
Бедой, которые, чреваты.

Мой разум стал пленён тревогой –
Её рождал безумный гром,   
Взыгравший у родных чертогов –
Почудился мне их аром. 
Почудился и плач ребёнка,
Чрез шум нещадного дождя,
Похожего на писк котёнка –      
В беде! хоть чьё, сие дитя.
Чудесен! Рай, но быть мне надо
В сей час на горестной Земле –
Обычна, где, уж канонада,
А жизни ценность на нуле.
Но не для всех, а для изгоев,
Что в абсолютном большинстве…
И общество есть «дорогое»,
Всевластно – хоть и в меньшинстве.
О! Жизнь его важна бесценна, 
И быть за сим должна нетленной
До окончания веков…
На нём бесчисленно ж грехов.
Живёт оно на иждивенье –
       Изгоев,
                Коих жизнь – мученье
От ненасытности его,
А путного даёт чего?!               
Есть польза ли с его деяний
Для Мира и планеты всей? –
Причинных лишь для покаяний…
В гробу в завидках Фарисей.    
Как праведны его молитвы,
Морали благостной слова –
Супротив зла острей что бритвы,
Бес! – помыслов его ж глава.
И – трепетно бессмертья жаждет –   
Младенцев кровь готово пить, 
И в их крови купаться даже…
Но должен! Мир его любить.
Оно, ведь, избранное Богом! –
То общество мнит о себе,
В избранье дел узко-убого ж –
Погрязло в гибельной татьбе.

А канонада громовая
С минутой каждой всё сильней –
Татьба пошла, что ль, чумовая? –
Чтоб «избранных» был куш полней.   
Крик же ребёнка толь котёнка
Причинный, видно, от сего! –
Взаимосвязано всё тонко…
Волнует ли сие кого?!

И снова я к Творцу взмолился:
- Отец! На Землю отпусти,
Там гром безумный разразился –
Дитятей надобно спасти!!!

Сменился Рай на Темень тут же
Смолы чернее, да и туже,
В ней нахожусь бессильный я…
Вернись, эй! силушка моя.
Я чувствую: обрёл вновь тело! ...
Как не моё – так очерствело...
Чужое, чёрт дери! Оно –
Быть в ком, о, мне не всё одно!
Да, ладно, будь коль, не красиво – 
Криво, в свищах…  я не спесивый,
А что как в нём подлюга жиль?!
Детей, кто, светлых дней лишил?
В миру в таком как показаться?! –
Презренным буду, может статься,
Меня пугаться будет кто –
В таком жить теле – ни за что!
Моё ж, видать, не сохранилось –
Поди, уж в прах в землице сгнило
И – я вселился в «свежака»,
Чуть тёплого ещё, пока.
 
Меж тем мяуканье котёнка,
Толь плачь страдавшего ребёнка,
Как бритвой, резал душу, рвал –
Хоть чей, на помощь разум звал.

Что ж, привередничать не время:
- Эй! Тело, двигаться давай –
Отринь прочь немощности бремя,
Скорее с одра, хрень, вставай!
Спасёшь ребёнка – тем искупишь,
Не свято, коли, все грехи,
На путь Спасителя ты ступишь…
О-о, члены как твои плохи!
Я ними двигать всяк пытался –
Хотя б мизинцем шевельнуть,   
Приказами в него швырялся,
Чтоб глубже тужилось вдохнуть.
- Да ты не женское, случайно –
Упрямое, как сто чертей!   
Ох, всыпать бы тебе плетей,
Встать надо с одра, чрезвычайно!!!
То может быть твоё дитя
В куски мне душу разрывает –
Его ненастье убивает…
Гром небо рвёт, слышь? очертя!

Тут всполох молнии пред мною
Разверз, бабахнув, темноту –
Ток пробежался по хребту
И – тело вздрогнуло! дрянное.
Чуть шевельнулись ноги, руки,
Согнулись жёстко пальцы в крюки
И вздыбилась мостом спина –
Стихия! что ж ты так дурна.   

А судороги, корчи, боли
Всё тело в клочья стали рвать;
Я порывался с одра встать
Усилием страшенной воли.
Оно ж своею жизнью жило,
Кручинясь и брыкаясь всяк –
Разбиться в дребезги! решило;
Не совладать мне с ним никак.
- Да, кем же был то твой хозяин?! –
Видать, буяном-драчуном,
Иль на майдане скакуном…   
О! Мы придурков этих знаем.
А молния вновь тьму развезла,
По телу токами пройдясь,
И – в жар его страшенный ввергла,
На дурь его, видать, сердясь.

Оно мне стало чуть покорней! –
Да с одра нехотя сползло! …
- Ах, хрень, да будь хоть чуть проворней!
Как мне с тобой не повезло.
Я двигал ним нещадной волей
В ту сторону, писк слышал где –
Там чьё-то дитятко в беде!
Мне ж тело мстило жутью болей.
А вот и дверь! Её открыл я,
Что было мне всего трудней,
Котёнок мокрый весь за ней
С голубкой, уронившей крылья.

Они вошли, а я в бессилье
Вновь утонул в небытии…   
Превратности – да в изобилье!
Нашли видения мои. 
И, в наивысшем пилотаже
Всяк изгалялись надомной:
В хлам разбивался в них я даже
И ввысь взлетал вновь разум мой.
О всех о них и не расскажешь –
Осмыслить даже их невмочь,
И так увяз я в писчем раже,      
Тщась излагать всё-всё точь-в-точь.
В последнем грезил я девицей –
Уж было близко до греха, 
Превратность же своей десницей
Вновь всё испортила… ха-ха!
«Спалился», вроде б, я пред девой –
Прознала, будто я женат, 
Но не гнушался блажью «левой»
И, был я в этом парень хват.
Как далеко сие от яви;
Ходил «на лево» - только в снах! –
Держался в том церковных правил,
Хоть, я в воззреньях – не монах. 

Вновь дух блаженный чую девы
И голос ангельский её;
Либидо вспыхнуло моё –
Ах, тянет как меня «на лево»!
С чего-то девах хохотнула
И – дух святой её исчез,
Другая ж Бога помянула, 
При том постыдных слов не без.
Пред взором дамочка предстала
Мужеподобна да толста,
И лет ей было уж не мало –
Тем – бывшим в грёзах, не чета.
Зато на ней сколь украшений! –
Потянут все, поди, на пуд…
Не знает, видимо, лишений, 
Да и благой морали пут.

Глаза искрятся похотливо –
Направлен в центр меня их взгляд,
Я ж ей в глаза смотрю пытливо:
Мне грезишься на кой ты ляд?   
- Очухался, кажись, милочек!    
Уж был тебе «кердык» совсем…
Смерть не даёт, как зря, отсрочек,
Ты ж выжил! – мне обязан, чем. 
Вон, как «палатка» то поднялась! –
Бабёнка грезилась, небось?
Понравлюсь я тебе, авось? ...
Охотлива и я. Так, малость!
С тем дамочка ко мне присела,
На центр мой руку положа,
Её лик плыл от балдежа –
Ох, как сей особи приспело!
Но, под рукой палатка сдулась,
Её горячность не приняв,
А дамочка зло чертыхнулась,
Сей странный казус попеняв.
Я же спросил: - А где девица? –
Чей дух недавно здесь витал…
Тут, дама рыкнула, как львица:
- И он туда же, ты видал!
Сосед твой всё за нею шнырит,
Проходу дуре не даёт,
Как кот на мышь, охоче зырит…
Ко мне ж, подлец! не пристаёт.   
Я главный врач в больнице этой –
За жизнь людей со смертью бьюсь…
Сам Бог послал сие мне кредо…
Хлопот – ужом день-нощно вьюсь.
А благодарность то какая? –
Ну, хоть бы кто-то приласкал…
Но, Анька ж – девка никакая,
За ней кто только не скакал!
И – всем облом от этой дуры –
Как зря ей не нужны амуры;
Давай ей чистую любовь…
Хладна её, как рыбы, кровь.
Сегодня же её уволю…
Меня не хочешь – не неволю,
Я что, уж для тебя стара?! ...
На выписку тебе пора!

В обиде дама испарилась,
Но ненадолго, вновь вошла,
Пред тем в вид строгий облачилась,
Мне лист бумаги подала.
- Больной, Вы курс прошли леченья
В прекрасном нашем заведенье,
Таких в стране наперечёт…
За всё Вам предъявляем счёт.
На «Итого» взглянул я робко –
Огнём зажглась моя «коробка»,
Шесть знаков насчитавши там,
Да как же долг я сей воздам?!
Главврач, меж тем, глядит сурово
Буравчиками мне в глаза;
Вот-вот разверзнется гроза –
Ох, вновь придётся мне хреново. 
В моих глазах был ужас, явный –
То ж стало в радость для неё…
- Что за испуг, герой мой славный!? –
Страшит присутствие моё?
- Нет, нет! Мой доктор, рад Вас видеть!
Вот…, малость напрягает счёт…
М, да, как бы вновь Вас не обидеть –
Не провести ль перерасчёт?
Здесь чисел что-то многовато –
Видать ошибка закралась! …
Иль вижу счёт я плоховато? ...
Главврач же хохотом зашлась.
А я: - Так где ж такую сумму
Мне денег сразу раздобыть,
Я, ведь, лечиться и не думал! –
В другом! хотел я мире быть.
И как попал я к Вам, не знаю…
Зачем не дали умереть?! –
Не в радость Мир мне этот зреть –
Его я уж не понимаю.
- Кручинишься что ж так, милочек!
Огромна ценность штука-жизнь…
У нас расчёт без проволочек…
Ну, полно. Что ты стал, как слизь.
Подумаем, как быть с тобою…
А отработать не слабо?
Тебе я послана судьбою…
Благослови же нас, мой Бог!

Всё дальше, как в гипнозе было –
На то давал согласье нет…
Те дни мне вспоминать постыло –
Ходил… в её я кабинет.
Главврач пилюль мне горсть давала –
Лечила что, не знаю я,
Поспешно ловко раздевалась…
А телеса то, мать моя-я!
Сисяры до пупка висели,
Коленей доставал живот…
Тем впечатлялся я до рвот –
Справлялся с ними еле-еле. 
Эрекция была ж, однако…
Меж ног её соплилась «бяка» -
Что делать?! – шуровал я в ней 
Под крик: давай, давай сильней!!!
И, я познал все извращенья –
Что там Гоморра и Садом!
(О сём пишу с большим стыдом,
За эту грязь прошу прощенья). 
Я пёр её и в…
Ей мужичар, штук пять бы, скопом,
Не справиться мне одному…
Ах, сбагрить бы её кому?!

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Призывный стон же в звуках пенья
Улавливал всё чётче я –
С ознобом трепетал в волненье...
О! Где ж фертильность ты моя?!
Пространства радужные блики –
Прелестных ангелочков лики,
Улыбкой озарили Рай...   
- Решительность моя, взыграй!
Взывал меж тем я безнадёжно,
Подводишь ты меня безбожно
В ответственный священный миг;
Опять позор меня постиг!
Свою ж мистерию Творец,
То было – истых див венец!!!
В Пространстве с изыском представил –
И мёртвых, чем, прозреть заставил.   
Галактик радужных спирали
Сверхновых звёзд в себе рождали,
Мигали и пульсары в них,
И много было див иных.
Искрясь, клубился Млечный Путь –
А в нём купалось Солнце наше,
Из звёзд оно всех было краше,
Хочу сыновне помянуть.
Вокруг него планет круженье
Мой взор заметил в довершенье…
Лишь мельком это видел я –
Пред мной, ведь, пассия моя.
Всё диво то в ней воплощалось,
Улыбкой тайной просвещалось,
Пьяня, снимавши ступор мой,
Такой противный и срамной.
Его сменило вожделенье,
Ретивое на удивленье –
Лик девы пуще засиял,
И – страсти жар нас обуял!!!
Мой разум слился с телом девы –
Ещё Хор слаще зазвучал
На разно-ладные распевы,
Весь Рай блаженство ж источал!
Миг кульминации в мгновеньях –
Свершится таинство вот-вот! –
Уж всё дошло до исступленья;
Искрясь, вальсируя, плывёт.

Вдруг, диссонансный звук чрез Хор
Не кстати уловил мой разум
И – всё в Раю померкло разом –
Он, будто, стал смертельно хвор.
Из чёрной тверди Пустоты
Громов заслышались раскаты;
На редкость гулки и часты –
Бедой, которые, чреваты.

Мой разум стал пленён тревогой –
Её рождал безумный гром,   
Взыгравший у родных чертогов –
Почудился мне их аром. 
Почудился и плач ребёнка,
Чрез шум нещадного дождя,
Похожего на писк котёнка –      
В беде! хоть чьё, сие дитя.
Чудесен! Рай, но быть мне надо
В сей час на горестной Земле –
Обычна, где, уж канонада,
А жизни ценность на нуле.
Но не для всех, а для изгоев,
Что в абсолютном большинстве…
И общество есть «дорогое»,
Всевластно – хоть и в меньшинстве.
О! Жизнь его важна бесценна, 
И быть за сим должна нетленной
До окончания веков…
На нём бесчисленно ж грехов.
Живёт оно на иждивенье –
       Изгоев,
                Коих жизнь – мученье
От ненасытности его,
А путного даёт чего?!               
Есть польза ли с его деяний
Для Мира и планеты всей? –
Причинных лишь для покаяний…
В гробу в завидках Фарисей.    
Как праведны его молитвы,
Морали благостной слова –
Супротив зла острей что бритвы,
Бес! – помыслов его ж глава.
И – трепетно бессмертья жаждет –   
Младенцев кровь готово пить, 
И в их крови купаться даже…
Но должен! Мир его любить.
Оно, ведь, избранное Богом! –
То общество мнит о себе,
В избранье дел узко-убого ж –
Погрязло в гибельной татьбе.

А канонада громовая
С минутой каждой всё сильней –
Татьба пошла, что ль, чумовая? –
Чтоб «избранных» был куш полней.   
Крик же ребёнка толь котёнка
Причинный, видно, от сего! –
Взаимосвязано всё тонко…
Волнует ли сие кого?!

И снова я к Творцу взмолился:
- Отец! На Землю отпусти,
Там гром безумный разразился –
Дитятей надобно спасти!!!

Сменился Рай на Темень тут же
Смолы чернее, да и туже,
В ней нахожусь бессильный я…
Вернись, эй! силушка моя.
Я чувствую: обрёл вновь тело! ...
Как не моё – так очерствело...
Чужое, чёрт дери! Оно –
Быть в ком, о, мне не всё одно!
Да, ладно, будь коль, не красиво – 
Криво, в свищах…  я не спесивый,
А что как в нём подлюга жиль?!
Детей, кто, светлых дней лишил?
В миру в таком как показаться?! –
Презренным буду, может статься,
Меня пугаться будет кто –
В таком жить теле – ни за что!
Моё ж, видать, не сохранилось –
Поди, уж в прах в землице сгнило
И – я вселился в «свежака»,
Чуть тёплого ещё, пока.
 
Меж тем мяуканье котёнка,
Толь плачь страдавшего ребёнка,
Как бритвой, резал душу, рвал –
Хоть чей, на помощь разум звал.

Что ж, привередничать не время:
- Эй! Тело, двигаться давай –
Отринь прочь немощности бремя,
Скорее с одра, хрень, вставай!
Спасёшь ребёнка – тем искупишь,
Не свято, коли, все грехи,
На путь Спасителя ты ступишь…
О-о, члены как твои плохи!
Я ними двигать всяк пытался –
Хотя б мизинцем шевельнуть,   
Приказами в него швырялся,
Чтоб глубже тужилось вдохнуть.
- Да ты не женское, случайно –
Упрямое, как сто чертей!   
Ох, всыпать бы тебе плетей,
Встать надо с одра, чрезвычайно!!!
То может быть твоё дитя
В куски мне душу разрывает –
Его ненастье убивает…
Гром небо рвёт, слышь? очертя!

Тут всполох молнии пред мною
Разверз, бабахнув, темноту –
Ток пробежался по хребту
И – тело вздрогнуло! дрянное.
Чуть шевельнулись ноги, руки,
Согнулись жёстко пальцы в крюки
И вздыбилась мостом спина –
Стихия! что ж ты так дурна.   

А судороги, корчи, боли
Всё тело в клочья стали рвать;
Я порывался с одра встать
Усилием страшенной воли.
Оно ж своею жизнью жило,
Кручинясь и брыкаясь всяк –
Разбиться в дребезги! решило;
Не совладать мне с ним никак.
- Да, кем же был то твой хозяин?! –
Видать, буяном-драчуном,
Иль на майдане скакуном…   
О! Мы придурков этих знаем.
А молния вновь тьму развезла,
По телу токами пройдясь,
И – в жар его страшенный ввергла,
На дурь его, видать, сердясь.

Оно мне стало чуть покорней! –
Да с одра нехотя сползло! …
- Ах, хрень, да будь хоть чуть проворней!
Как мне с тобой не повезло.
Я двигал ним нещадной волей
В ту сторону, писк слышал где –
Там чьё-то дитятко в беде!
Мне ж тело мстило жутью болей.
А вот и дверь! Её открыл я,
Что было мне всего трудней,
Котёнок мокрый весь за ней
С голубкой, уронившей крылья.

Они вошли, а я в бессилье
Вновь утонул в небытии…   
Превратности – да в изобилье!
Нашли видения мои. 
И, в наивысшем пилотаже
Всяк изгалялись надомной:
В хлам разбивался в них я даже
И ввысь взлетал вновь разум мой.
О всех о них и не расскажешь –
Осмыслить даже их невмочь,
И так увяз я в писчем раже,      
Тщась излагать всё-всё точь-в-точь.
В последнем грезил я девицей –
Уж было близко до греха, 
Превратность же своей десницей
Вновь всё испортила… ха-ха!
«Спалился», вроде б, я пред девой –
Прознала, будто я женат, 
Но не гнушался блажью «левой»
И, был я в этом парень хват.
Как далеко сие от яви;
Ходил «на лево» - только в снах! –
Держался в том церковных правил,
Хоть, я в воззреньях – не монах. 

Вновь дух блаженный чую девы
И голос ангельский её;
Либидо вспыхнуло моё –
Ах, тянет как меня «на лево»!
С чего-то девах хохотнула
И – дух святой её исчез,
Другая ж Бога помянула, 
При том постыдных слов не без.
Пред взором дамочка предстала
Мужеподобна да толста,
И лет ей было уж не мало –
Тем – бывшим в грёзах, не чета.
Зато на ней сколь украшений! –
Потянут все, поди, на пуд…
Не знает, видимо, лишений, 
Да и благой морали пут.

Глаза искрятся похотливо –
Направлен в центр меня их взгляд,
Я ж ей в глаза смотрю пытливо:
Мне грезишься на кой ты ляд?   
- Очухался, кажись, милочек!    
Уж был тебе «кердык» совсем…
Смерть не даёт, как зря, отсрочек,
Ты ж выжил! – мне обязан, чем. 
Вон, как «палатка» то поднялась! –
Бабёнка грезилась, небось?
Понравлюсь я тебе, авось? ...
Охотлива и я. Так, малость!
С тем дамочка ко мне присела,
На центр мой руку положа,
Её лик плыл от балдежа –
Ох, как сей особи приспело!
Но, под рукой палатка сдулась,
Её горячность не приняв,
А дамочка зло чертыхнулась,
Сей странный казус попеняв.
Я же спросил: - А где девица? –
Чей дух недавно здесь витал…
Тут, дама рыкнула, как львица:
- И он туда же, ты видал!
Сосед твой всё за нею шнырит,
Проходу дуре не даёт,
Как кот на мышь, охоче зырит…
Ко мне ж, подлец! не пристаёт.   
Я главный врач в больнице этой –
За жизнь людей со смертью бьюсь…
Сам Бог послал сие мне кредо…
Хлопот – ужом день-нощно вьюсь.
А благодарность то какая? –
Ну, хоть бы кто-то приласкал…
Но, Анька ж – девка никакая,
За ней кто только не скакал!
И – всем облом от этой дуры –
Как зря ей не нужны амуры;
Давай ей чистую любовь…
Хладна её, как рыбы, кровь.
Сегодня же её уволю…
Меня не хочешь – не неволю,
Я что, уж для тебя стара?! ...
На выписку тебе пора!

В обиде дама испарилась,
Но ненадолго, вновь вошла,
Пред тем в вид строгий облачилась,
Мне лист бумаги подала.
- Больной, Вы курс прошли леченья
В прекрасном нашем заведенье,
Таких в стране наперечёт…
За всё Вам предъявляем счёт.
На «Итого» взглянул я робко –
Огнём зажглась моя «коробка»,
Шесть знаков насчитавши там,
Да как же долг я сей воздам?!
Главврач, меж тем, глядит сурово
Буравчиками мне в глаза;
Вот-вот разверзнется гроза –
Ох, вновь придётся мне хреново. 
В моих глазах был ужас, явный –
То ж стало в радость для неё…
- Что за испуг, герой мой славный!? –
Страшит присутствие моё?
- Нет, нет! Мой доктор, рад Вас видеть!
Вот…, малость напрягает счёт…
М, да, как бы вновь Вас не обидеть –
Не провести ль перерасчёт?
Здесь чисел что-то многовато –
Видать ошибка закралась! …
Иль вижу счёт я плоховато? ...
Главврач же хохотом зашлась.
А я: - Так где ж такую сумму
Мне денег сразу раздобыть,
Я, ведь, лечиться и не думал! –
В другом! хотел я мире быть.
И как попал я к Вам, не знаю…
Зачем не дали умереть?! –
Не в радость Мир мне этот зреть –
Его я уж не понимаю.
- Кручинишься что ж так, милочек!
Огромна ценность штука-жизнь…
У нас расчёт без проволочек…
Ну, полно. Что ты стал, как слизь.
Подумаем, как быть с тобою…
А отработать не слабо?
Тебе я послана судьбою…
Благослови же нас, мой Бог!

Всё дальше, как в гипнозе было –
На то давал согласье нет…
Те дни мне вспоминать постыло –
Ходил… в её я кабинет.
Главврач пилюль мне горсть давала –
Лечила что, не знаю я,
Поспешно ловко раздевалась…
А телеса то, мать моя-я!
Сисяры до пупка висели,
Коленей доставал живот…
Тем впечатлялся я до рвот –
Справлялся с ними еле-еле. 
Эрекция была ж, однако…
Меж ног её соплилась «бяка» -
Что делать?! – шуровал я в ней 
Под крик: давай, давай сильней!!!
И, я познал все извращенья –
Что там Гоморра и Садом!
(О сём пишу с большим стыдом,
За эту грязь прошу прощенья). 
Я пёр её и в…
Ей мужичар, штук пять бы, скопом,
Не справиться мне одному…
Ах, сбагрить бы её кому?!

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Призывный стон же в звуках пенья
Улавливал всё чётче я –
С ознобом трепетал в волненье...
О! Где ж фертильность ты моя?!
Пространства радужные блики –
Прелестных ангелочков лики,
Улыбкой озарили Рай...   
- Решительность моя, взыграй!
Взывал меж тем я безнадёжно,
Подводишь ты меня безбожно
В ответственный священный миг;
Опять позор меня постиг!
Свою ж мистерию Творец,
То было – истых див венец!!!
В Пространстве с изыском представил –
И мёртвых, чем, прозреть заставил.   
Галактик радужных спирали
Сверхновых звёзд в себе рождали,
Мигали и пульсары в них,
И много было див иных.
Искрясь, клубился Млечный Путь –
А в нём купалось Солнце наше,
Из звёзд оно всех было краше,
Хочу сыновне помянуть.
Вокруг него планет круженье
Мой взор заметил в довершенье…
Лишь мельком это видел я –
Пред мной, ведь, пассия моя.
Всё диво то в ней воплощалось,
Улыбкой тайной просвещалось,
Пьяня, снимавши ступор мой,
Такой противный и срамной.
Его сменило вожделенье,
Ретивое на удивленье –
Лик девы пуще засиял,
И – страсти жар нас обуял!!!
Мой разум слился с телом девы –
Ещё Хор слаще зазвучал
На разно-ладные распевы,
Весь Рай блаженство ж источал!
Миг кульминации в мгновеньях –
Свершится таинство вот-вот! –
Уж всё дошло до исступленья;
Искрясь, вальсируя, плывёт.

Вдруг, диссонансный звук чрез Хор
Не кстати уловил мой разум
И – всё в Раю померкло разом –
Он, будто, стал смертельно хвор.
Из чёрной тверди Пустоты
Громов заслышались раскаты;
На редкость гулки и часты –
Бедой, которые, чреваты.

Мой разум стал пленён тревогой –
Её рождал безумный гром,   
Взыгравший у родных чертогов –
Почудился мне их аром. 
Почудился и плач ребёнка,
Чрез шум нещадного дождя,
Похожего на писк котёнка –      
В беде! хоть чьё, сие дитя.
Чудесен! Рай, но быть мне надо
В сей час на горестной Земле –
Обычна, где, уж канонада,
А жизни ценность на нуле.
Но не для всех, а для изгоев,
Что в абсолютном большинстве…
И общество есть «дорогое»,
Всевластно – хоть и в меньшинстве.
О! Жизнь его важна бесценна, 
И быть за сим должна нетленной
До окончания веков…
На нём бесчисленно ж грехов.
Живёт оно на иждивенье –
       Изгоев,
                Коих жизнь – мученье
От ненасытности его,
А путного даёт чего?!               
Есть польза ли с его деяний
Для Мира и планеты всей? –
Причинных лишь для покаяний…
В гробу в завидках Фарисей.    
Как праведны его молитвы,
Морали благостной слова –
Супротив зла острей что бритвы,
Бес! – помыслов его ж глава.
И – трепетно бессмертья жаждет –   
Младенцев кровь готово пить, 
И в их крови купаться даже…
Но должен! Мир его любить.
Оно, ведь, избранное Богом! –
То общество мнит о себе,
В избранье дел узко-убого ж –
Погрязло в гибельной татьбе.

А канонада громовая
С минутой каждой всё сильней –
Татьба пошла, что ль, чумовая? –
Чтоб «избранных» был куш полней.   
Крик же ребёнка толь котёнка
Причинный, видно, от сего! –
Взаимосвязано всё тонко…
Волнует ли сие кого?!

И снова я к Творцу взмолился:
- Отец! На Землю отпусти,
Там гром безумный разразился –
Дитятей надобно спасти!!!

Сменился Рай на Темень тут же
Смолы чернее, да и туже,
В ней нахожусь бессильный я…
Вернись, эй! силушка моя.
Я чувствую: обрёл вновь тело! ...
Как не моё – так очерствело...
Чужое, чёрт дери! Оно –
Быть в ком, о, мне не всё одно!
Да, ладно, будь коль, не красиво – 
Криво, в свищах…  я не спесивый,
А что как в нём подлюга жиль?!
Детей, кто, светлых дней лишил?
В миру в таком как показаться?! –
Презренным буду, может статься,
Меня пугаться будет кто –
В таком жить теле – ни за что!
Моё ж, видать, не сохранилось –
Поди, уж в прах в землице сгнило
И – я вселился в «свежака»,
Чуть тёплого ещё, пока.
 
Меж тем мяуканье котёнка,
Толь плачь страдавшего ребёнка,
Как бритвой, резал душу, рвал –
Хоть чей, на помощь разум звал.

Что ж, привередничать не время:
- Эй! Тело, двигаться давай –
Отринь прочь немощности бремя,
Скорее с одра, хрень, вставай!
Спасёшь ребёнка – тем искупишь,
Не свято, коли, все грехи,
На путь Спасителя ты ступишь…
О-о, члены как твои плохи!
Я ними двигать всяк пытался –
Хотя б мизинцем шевельнуть,   
Приказами в него швырялся,
Чтоб глубже тужилось вдохнуть.
- Да ты не женское, случайно –
Упрямое, как сто чертей!   
Ох, всыпать бы тебе плетей,
Встать надо с одра, чрезвычайно!!!
То может быть твоё дитя
В куски мне душу разрывает –
Его ненастье убивает…
Гром небо рвёт, слышь? очертя!

Тут всполох молнии пред мною
Разверз, бабахнув, темноту –
Ток пробежался по хребту
И – тело вздрогнуло! дрянное.
Чуть шевельнулись ноги, руки,
Согнулись жёстко пальцы в крюки
И вздыбилась мостом спина –
Стихия! что ж ты так дурна.   

А судороги, корчи, боли
Всё тело в клочья стали рвать;
Я порывался с одра встать
Усилием страшенной воли.
Оно ж своею жизнью жило,
Кручинясь и брыкаясь всяк –
Разбиться в дребезги! решило;
Не совладать мне с ним никак.
- Да, кем же был то твой хозяин?! –
Видать, буяном-драчуном,
Иль на майдане скакуном…   
О! Мы придурков этих знаем.
А молния вновь тьму развезла,
По телу токами пройдясь,
И – в жар его страшенный ввергла,
На дурь его, видать, сердясь.

Оно мне стало чуть покорней! –
Да с одра нехотя сползло! …
- Ах, хрень, да будь хоть чуть проворней!
Как мне с тобой не повезло.
Я двигал ним нещадной волей
В ту сторону, писк слышал где –
Там чьё-то дитятко в беде!
Мне ж тело мстило жутью болей.
А вот и дверь! Её открыл я,
Что было мне всего трудней,
Котёнок мокрый весь за ней
С голубкой, уронившей крылья.

Они вошли, а я в бессилье
Вновь утонул в небытии…   
Превратности – да в изобилье!
Нашли видения мои. 
И, в наивысшем пилотаже
Всяк изгалялись надомной:
В хлам разбивался в них я даже
И ввысь взлетал вновь разум мой.
О всех о них и не расскажешь –
Осмыслить даже их невмочь,
И так увяз я в писчем раже,      
Тщась излагать всё-всё точь-в-точь.
В последнем грезил я девицей –
Уж было близко до греха, 
Превратность же своей десницей
Вновь всё испортила… ха-ха!
«Спалился», вроде б, я пред девой –
Прознала, будто я женат, 
Но не гнушался блажью «левой»
И, был я в этом парень хват.
Как далеко сие от яви;
Ходил «на лево» - только в снах! –
Держался в том церковных правил,
Хоть, я в воззреньях – не монах. 

Вновь дух блаженный чую девы
И голос ангельский её;
Либидо вспыхнуло моё –
Ах, тянет как меня «на лево»!
С чего-то девах хохотнула
И – дух святой её исчез,
Другая ж Бога помянула, 
При том постыдных слов не без.
Пред взором дамочка предстала
Мужеподобна да толста,
И лет ей было уж не мало –
Тем – бывшим в грёзах, не чета.
Зато на ней сколь украшений! –
Потянут все, поди, на пуд…
Не знает, видимо, лишений, 
Да и благой морали пут.

Глаза искрятся похотливо –
Направлен в центр меня их взгляд,
Я ж ей в глаза смотрю пытливо:
Мне грезишься на кой ты ляд?   
- Очухался, кажись, милочек!    
Уж был тебе «кердык» совсем…
Смерть не даёт, как зря, отсрочек,
Ты ж выжил! – мне обязан, чем. 
Вон, как «палатка» то поднялась! –
Бабёнка грезилась, небось?
Понравлюсь я тебе, авось? ...
Охотлива и я. Так, малость!
С тем дамочка ко мне присела,
На центр мой руку положа,
Её лик плыл от балдежа –
Ох, как сей особи приспело!
Но, под рукой палатка сдулась,
Её горячность не приняв,
А дамочка зло чертыхнулась,
Сей странный казус попеняв.
Я же спросил: - А где девица? –
Чей дух недавно здесь витал…
Тут, дама рыкнула, как львица:
- И он туда же, ты видал!
Сосед твой всё за нею шнырит,
Проходу дуре не даёт,
Как кот на мышь, охоче зырит…
Ко мне ж, подлец! не пристаёт.   
Я главный врач в больнице этой –
За жизнь людей со смертью бьюсь…
Сам Бог послал сие мне кредо…
Хлопот – ужом день-нощно вьюсь.
А благодарность то какая? –
Ну, хоть бы кто-то приласкал…
Но, Анька ж – девка никакая,
За ней кто только не скакал!
И – всем облом от этой дуры –
Как зря ей не нужны амуры;
Давай ей чистую любовь…
Хладна её, как рыбы, кровь.
Сегодня же её уволю…
Меня не хочешь – не неволю,
Я что, уж для тебя стара?! ...
На выписку тебе пора!

В обиде дама испарилась,
Но ненадолго, вновь вошла,
Пред тем в вид строгий облачилась,
Мне лист бумаги подала.
- Больной, Вы курс прошли леченья
В прекрасном нашем заведенье,
Таких в стране наперечёт…
За всё Вам предъявляем счёт.
На «Итого» взглянул я робко –
Огнём зажглась моя «коробка»,
Шесть знаков насчитавши там,
Да как же долг я сей воздам?!
Главврач, меж тем, глядит сурово
Буравчиками мне в глаза;
Вот-вот разверзнется гроза –
Ох, вновь придётся мне хреново. 
В моих глазах был ужас, явный –
То ж стало в радость для неё…
- Что за испуг, герой мой славный!? –
Страшит присутствие моё?
- Нет, нет! Мой доктор, рад Вас видеть!
Вот…, малость напрягает счёт…
М, да, как бы вновь Вас не обидеть –
Не провести ль перерасчёт?
Здесь чисел что-то многовато –
Видать ошибка закралась! …
Иль вижу счёт я плоховато? ...
Главврач же хохотом зашлась.
А я: - Так где ж такую сумму
Мне денег сразу раздобыть,
Я, ведь, лечиться и не думал! –
В другом! хотел я мире быть.
И как попал я к Вам, не знаю…
Зачем не дали умереть?! –
Не в радость Мир мне этот зреть –
Его я уж не понимаю.
- Кручинишься что ж так, милочек!
Огромна ценность штука-жизнь…
У нас расчёт без проволочек…
Ну, полно. Что ты стал, как слизь.
Подумаем, как быть с тобою…
А отработать не слабо?
Тебе я послана судьбою…
Благослови же нас, мой Бог!

Всё дальше, как в гипнозе было –
На то давал согласье нет…
Те дни мне вспоминать постыло –
Ходил… в её я кабинет.
Главврач пилюль мне горсть давала –
Лечила что, не знаю я,
Поспешно ловко раздевалась…
А телеса то, мать моя-я!
Сисяры до пупка висели,
Коленей доставал живот…
Тем впечатлялся я до рвот –
Справлялся с ними еле-еле. 
Эрекция была ж, однако…
Меж ног её соплилась «бяка» -
Что делать?! – шуровал я в ней 
Под крик: давай, давай сильней!!!
И, я познал все извращенья –
Что там Гоморра и Садом!
(О сём пишу с большим стыдом,
За эту грязь прошу прощенья). 
Я пёр её и в…
Ей мужичар, штук пять бы, скопом,
Не справиться мне одному…
Ах, сбагрить бы её кому?!

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Сосед, меж этим, заявился:
- Живой! Скажи спасибо мне,
Ты, слышал, давеча резвился…
Теперь, сосед, ты на коне!
Главврач, ох, до чего ж бога-ата,
На ней, поди, до пуда! злата,
А заглянуть, коль, в закрома?!...
Везунчик ты, сойти!!! с ума.
Из грязи в князи, ну, святоша,
Ходил всё дрянненьких галошах,
Не упустил момент благой –
Пойдёшь в обувке дорого-ой!
- Соседушка, тебе завидно? –
Да долг на мне – за миллион!
Не расквитаться мне, уж видно…
Я к ведьме угодил в полон.
А ты же, падок, коль, на злато,
Так к главврачу пойдём вдвоём,
Меня ей, вижу, маловато –
Радушный! встретишь ты приём.
- Заманчиво, но… третий – лишний…
Как счастью вашему мешать?!
А долг, брат, надо погашать…
Что кривишь рот, как с кислой вишни?
Продай, вон, домик свой никчёмный,
Да землю и – погасишь счёт,
У ведьмы труд, коль, неподъёмный…
Ты на меня держи расчёт.
- За жизнь тебе сказать спасибо?
Обмолвился, как вроде, ты…
Так брякнул, вздумалось что-либо? …
Твои ж советы не просты.
- То ж я привёз тебя в больницу
Зашёл к тебе – ты на полу,
Закрывши замертво глазницы…
Котёнок чей-то спит в углу. 
А рядом с ним сидит голубка
Промокшие! – дождь ночью лил,
Гром же страшенный так палил! –
Напуганы все были жутко.
Но обошлось всё, слава Богу,
За исключением тебя…
Всё рассосётся понемногу,
Наладишь жизнь, людей любя.
А то от всех отгородился!
Живёшь, как кот, особнячком,
Гол, как сокол, чем загордился? –
Тем, остаёшься, что, «совком» ?!
Куда ж мораль «совка» девалась? –
Долг погашаешь вона как!
Сколь «ходок» то ещё осталось? ...
Да-а, прохудился твой «чердак».

Мой рот опять, видать, скривился –
Сосед же хмыкнул: - Ну, бывай,
Коль что, меня не забывай…
Сам скрытно смехом же давился. 

Давилась и больница смехом –
Шли поздравления: - С успехом!
О, Боже мой, позор какой!!!
Остался жить я, чёрт, на кой?!
Я был в Раю уж… в Ад проложен
Теперь развратом гнусным путь…
Как совесть больно сердце гложет!
Грудь «жаба» давит – не вздохнуть.

И с Девой встретиться боялся –
Как буду ей противен! я…
А лик её мне в снах являлся;
Я думал: Вот судьба моя!
Чем оправдаюсь перед нею? –
Захочет слушать ли меня? …
Ох, понесу, вдруг, ахинею – 
Ну, то-то! будет хохотня. 
Но слух прошёл: Она пропала
С неделю как, тому назад…
В беду б какую не попала! –
Сосед на девок, вон, глазаст.
Уволена?! Так дома тоже
Её, сказали, не видать;
Страх за неё мне сердце гложет –
Тем принуждает всё гадать.

И – в похождении последнем
Про это я врача спросил –
О, как тем фурию взбесил!
- Что-о? Всё про дуру ловишь сплетни!!!
Со мной милуешься, о ней!
Твои все подлые мыслишки?
С другой! решил крутить делишки? –
Осла! умишком ты бедней.
Долг отработаешь! потом
Крути, хоть, с жабами амуры,
Во мне же не найдёшь! ты дуры…
(Мошонку хвать! мою, притом).
От боли звёздочки поплыли;
Я чем-то дал ей по «балде» –
Не смог сдержать себя в узде;
Картина Репина: «Приплыли».
Мешком дерьма лежала Дама
Со лба её струилась кровь,
Я в шоке, вот уж вышла драма!
Ну, брат! Сухарики готовь.
И, смалодушничав, в чём каюсь,
Из кабинета дёру дал…
Так поступать не зарекаюсь –
Клятвопреступников видал. 


В кустах лежал я затаённо,
Разбитый вдрызг, порою спал, 
Своим сознаньем изнурённым      
Молитвой грех свой искупал.
- Прости меня, Творец Вселенной!
Я сдался похоти растленной –
Тем долг свой оплатить дабы,
Направив к Дьяволу стопы.
Пусть по миру б пошёл скитаться –
Землёю мог бы рассчитаться
За исцеления меня,
Ведь чуял: это западня.
Дай, Боже! Шанс мне искупить
Мой тяжкий грех перед Тобою
Пожертвую, коль что, собою,
Дабы Тебе в чём подсобить.
В ответ Творец молчал презренно
И, я лежал, как убиенный
Средь мусора и нечистот
Казнил себя: ну, идиот!!!
Остановилось время, будто,
В моей душе так гадко пусто,
Молюсь: Дай, Боже умереть –
Невмочь мне Мир сей больше зреть!

Так бы в кустах и умер, может, 
В мир сущий выхода боясь,
Душевной мукою давясь…
В моей беде в нём кто поможет?!
Тюрьма мне грезилась, в ней «урки»
Решётки в окнах и забор…
А то: я прибываю в «дурке» -
Абсурда в оной перебор.
И в ней хохочут надомною,
При том обходят стороною –
Я буйный ведь, боясь того:
А ну, как зашибу кого!
И грезилось всё тело Дамы
Со струйкой крови на челе…
Предаться ж я хотел земле,
Прервать сие «кино» тем самым.
Я уж придумал способ, было,
Как удалиться в Мир Иной;
Страх жуткий накрывал волной
И, от него меня знобило.


В кустах лежал я затаённо,
Разбитый вдрызг, порою спал, 
Своим сознаньем изнурённым      
Молитвой грех свой искупал.
- Прости меня, Творец Вселенной!
Я сдался похоти растленной –
Тем долг свой оплатить дабы,
Направив к Дьяволу стопы.
Пусть по миру б пошёл скитаться –
Землёю мог бы рассчитаться
За исцеления меня,
Ведь чуял: это западня.
Дай, Боже! Шанс мне искупить
Мой тяжкий грех перед Тобою
Пожертвую, коль что, собою,
Дабы Тебе в чём подсобить.
В ответ Творец молчал презренно
И, я лежал, как убиенный
Средь мусора и нечистот
Казнил себя: ну, идиот!!!
Остановилось время, будто,
В моей душе так гадко пусто,
Молюсь: Дай, Боже умереть –
Невмочь мне Мир сей больше зреть!

Так бы в кустах и умер, может, 
В мир сущий выхода боясь,
Душевной мукою давясь…
В моей беде в нём кто поможет?!
Тюрьма мне грезилась, в ней «урки»
Решётки в окнах и забор…
А то: я прибываю в «дурке» -
Абсурда в оной перебор.
И в ней хохочут надомною,
При том обходят стороною –
Я буйный ведь, боясь того:
А ну, как зашибу кого!
И грезилось всё тело Дамы
Со струйкой крови на челе…
Предаться ж я хотел земле,
Прервать сие «кино» тем самым.
Я уж придумал способ, было,
Как удалиться в Мир Иной;
Страх жуткий накрывал волной
И, от него меня знобило.

Голубка, вдруг, заворковала
В минуты страшные сии;
Меня, подумал, отпевала,
Учуяв помыслы мои.
Привычно же пошли виденья: 
Округа! - Впрямь, на загляденье,
Средь них гуляю я с девицей,
Чей дух волшебный был в больнице.
Мы держимся чуть отстранённо,
С желаньем слиться! – затаённым
В душе волненья сладкий трепет,
Мир слышит мой чуть глупый лепет.
То было ей в любви признанье;
Её лик излучал сиянье –
А вот и первый поцелуй…
Воркуй, голубушка, воркуй!
Она же в миг сей улетела –
Что этим мне сказать хотела?!
Дальнейшему, что ль, не бывать?
Но я решил: не унывать!
Найду я Деву! – Там что будет…
Коль, жизнь порыв мой не остудит
И – я к соседу подался,
Ему свой хмурый вид неся.   

- Ага-а! Пришё-ёл, сосед любезный,
Здоров уже, али болезный? ...
Дружище, вижу я, ты зол –
За поясом не держишь ствол?!
- Да мне бы где-то схорониться…
Отвёз ты зря! меня в больницу,
На мне громадный грех! теперь,
Мне ж в Рай была открыта дверь.
Я главврача… зашиб… случайно,
Тюрьмы боюсь! же чрезвычайно –
На воле дело есть одно…
Такое вот, Сосед, кино.
А тот в ответ расхохотался:
- Да ты, видать, с умом расстался!
Тебе во всём я помогу –
Но будешь малость мне в долгу!
Возьму тебя я в сторожа, –
Работай с совестью дружа,
Почтенным будь ко мне да ласков
И – поживай себе, как в сказке!
Харчи какие, выпивон
Давать я буду за поклон.
- Сосед, скажи, а где девица,
Что медсестрой была в больнице?
Ты к ней, сказали, приставал,
В лес прогуляться зазывал.
Сосед нахмурил лоб сердито
- А ну-ка к Дьяволу иди ты!
А я: - Прости, сосед любезный,
Умом ещё я чуть болезный –
Незнамо сам, что говорю –
Чушь, видно, всякую порю.
- Ну, вот – теперь другое дело, 
Вмиг поумнел, когда приспело!
А с тем давай теперь за сто-ол…
Да не тупи глаза ты в пол.
Эко, какое посрамленье –
Судьбы-ы! такое повеленье,
А от неё, ведь, не уйдёшь,
Пред Богом как ни будь хорош.
Налил стакан мне самогона,
На «закусь» дал лишь огурец,
В себя ж коньяк влил из флакона,
Да пяти звёздный! – Ох, подлец.
Я самогона выпил малость,
Кривясь от мерзости такой;
Пленила тело всё усталость –
Я попросился на покой.
- На той кушетке, вон, приляг-ка,
Сказал с досадою Сосед,
Ох, чокнутый ты мой сермяжка,
Поспишь, вернёшься для бесед.

Я на неё прилёг раскисшим –
Спиртное «раз в полгода» пил,
Считал его продуктом лишним,
Я молоко да квас любил.
Едва прилёгши, «отрубился»;
Как в «чёрную дыру» провал,
Сюрреализм же в ней открылся – 
Округу я не узнавал.
Двор, вроде б, мой, но изменённый! –
Бурьян мне в рост! но клёна нет,
Дом в груду камня обращённый…
А запахов дурных – букет.
Смердело от соседа брагой,
Шёл разложенья гнусный дух,   
Разило донельзя клоакой –
Поодаль даже дуб зажух.
И грызлась псов бездомных стая,
То ль самку, кость не поделив,
Остерегался ж псов всегда я –
Момент был малость щекотлив.

Я двинул со двора поспешно –
Куда подальше от него;
Иду, иду, но – безуспешно,
Картина скверная кругом.
Взор рыщет мой: куда податься –
Гора виднеется вдали,
Свежей там воздух, может статься – 
Живут на высях короли!
Лишь чернь живёт в местах низинных,
Тяжёлый дух садится, где,
Манящих же для глаз орлиных,
По хищнической их нужде.
Путь шёл чрез мусорные свалки –
Там копошился сирый люд,
А вид его! Ох, ёлки-палки…
Оборванный не мытый худ.
Бездельники да выпивохи, 
Здесь обитали вот кабы
Да с головой дружил кто плохо
Тут и трудягами, кто был.   
Люд этот в прошлом был народом 
Достойней жившим с каждым годом…
Путь в космос начав на сохе –
На нём нет места «чепухе». 
Но «чепуха», вдруг, стала главным –
Пошла страна путём бесславным
И – вот творцы «Бурана» здесь!
Да люд Мечты Великой весь.

Шёл выше – мест достиг срединных   
Люд здесь был в помыслах единый,
Но с «нижним» – значимо в другом,
Так, в «чепуховном», хоть, «крутом».
Тут суетились «чепуховцы» -
Чинушники, «фигнёй» торговцы…
Свой пышный строили раёк 
«Халву» копить, с идеей, в прок.
Бродило стадо здесь баранов,
Высот достичь, не зная планов,
Лишь за «морковью» всё плетясь,
Лизнуть её в мечте ютясь.
Оно на мир зрит зомби взглядом…
Что ж так разит тут трупным ядом?!
На Верх скорее рвать отсюда
Ещё не зомби я! покуда.
 
На Верх ведут же два пути:
Путь Праведный и Прохиндейский...
Та-а-к. По какому же идти? -
Понять – ум нужен иудейский.
Путь Праведный – прямой тернистый,    
Но в гору я пошёл по нём;
Открыт Вождём, кой в Правде истый,
Торённый Гужевым конём.
По Прохиндейскому, что рядом,
Взбегали «местные божки» -
«Бабла» на спинах их – мешки...
Я провожал их грустным взглядом;
То был «откат» на Верх доходов,
Полученных кривым путём –
Навоз он для недобрых всходов;
Звенит их песнь: Растём, цветём!
«Бабла» потоки за «Бугор»
Текли же не в мешках – в матрацах…
Сие Царю Горы в укор –
С явленьем тем не дюж он драться.

На рынке интервенционном,   
Добыто тех «божков» «бабло»;
Рождались наглость подлость в оном –
Лишь с ними в бизнесе везло. 
Все выходцы из мест Срединных:
Чиновный да торговый люд –
Бездушен весь в делах рутинных
Знаток-едок гурманских блюд.
Там на Верху им нет предела,
Но я за Правдой шёл туда;
Она ж с него Орлом глядела,
Как символ Страшного суда.
Суда над Равенством и Братством –
Идеей моего Вождя…
Ей преданность! – моё богатство;
Я жил творил, её блюдя. 
В руках держал я Серп и Молот,
Но попраны они Орлом,
Отправлены в металлолом;
Народ исчез – на люд расколот.
 
Путь Праведный был весь в могилах
Людей Великих и Простых...
Гнев сдерживать я был не силах;
В том помощи просил святых.
Таких могильных осквернений
Ещё не видел! белый свет –
Акт гнусных дьявольских воззрений,
Святым делам Вождя ответ.
Могилы спящих здесь политы
Глумливо дёгтем и смолой,
Обгажены дерьмом их плиты;
Бьёт это в сердце, как стрелой... 
Без мыслей светлых те «божки»
Сюда по «делу» забегали –
Тем удобряли сорняки,
Что злом вокруг благоухали.
Здесь и особ вельможных след
С особым изыском оставлен...
Они в «верхах» уж много лет...
То им! служить Орёл поставлен.
И, он свирепо-хищным взором
Все интересы их хранит –
На Запад и Восток глядит
Всевидящим! и в ночь дозором.
Я брёл под этим взором вверх;
По коже бегали мурашки,
А впереди не мало вех,
Путь же – кручины да овражки.
Но только этот! путь на Верх
Даёт шанс Миру выжить – в братстве,
Люд многий же его отверг;
Безумно жаждет жить в богатстве.
Да в том, что очень! велико;
На всех не хватит, жаль, такого -
То смерть! для Разума мирского,
Но искуситься ним легко.
Не потому ль в стране моей
Погряз люд в поисках наживы,
Что алчность Разума сильней?
И – большинство отбросом живы.
Отбросом щедрым от элит:
Богемных, властных, бизнесменских,
Идей не любящих вселенских –
Намёк о них их даже злит.
Но «чепуха» для них священна! –
По мне ж – сие дорога в Ад
Я чувствую его уж смрад…
Элиты, знай, живут блаженно.
Гребут добро всё под себя,
Вкушают «бочками варенье»,
Купаться в роскоши любя,
Страдают… но от ожиренья.
 
С тем мрут от голода одни,
От ожирения другие –
Самоубийству, что, сродни;
Причина есть! для ностальгии –
По тем (да, трудным!) временам,
Когда внедрялась в жизнь Идея:
В достатке жить по трудодням,
За благо общее радея.
Тогда и был весь люд Народом,
Взлетел Орёл – он стал Ничем;
Разбит на стаи по доходам,
А я хочу, чтоб стал он Всем. 
С тем вместе и Творцом того,
Ему даёт что, Миру! Благо;
Сад это б был! – как для богов
Под заревым победным стягом.
Но мир Насилья вновь воскрес
В моей стране уж не Великой,
В Идею ту вонзивши крест,
Страну тем сделав бледноликой.
Сейчас она в анорексии –
О, сколь клопов в неё впилось!
До них нет дела у Мессии –
«Пусть всё идёт, как повелось». 


А Запад тучи всё сгущает
Свинцом они напоены;
Чу! Звон нам беды предвещает –
Супротив них средства нужны.
А это Щит да Меч могучий,
Дабы развеять эти тучи –
Их срочно! надобно ковать…
Да средств на это где! уж взять?

Ох, тяжек! судьбоносный миг.
Искал я этому решенье –
Идей шло всяких ворошенье,
К примеру, вот одна из них:
«Перекуём на шит надёжный,
На Меч Возмездья скорый грозный
«Крутые тачки» богачей! –
Доход не по деяньям! чей».
Была Россия бы могучей!
Коль правомерным был бы он,   
Над нею б не сгущались! тучи –
Ах, не попасть бы ей в полон!!!    
Об этом Запад всё мечтает
И – планы строит для сего;
Его Меча вес возрастает! – 
На то средств много у него.
А наши ж Меч и Щит куются
В ущерб доходов работяг –
Что с нищетой, горбатя, бьются,
Не отстояв свой Алый Стяг.
Да Серп и Молот свой предавши,
Что были символом! труда,      
В металлолом их с дуру! сдавши,
Нужда имелась в них, когда.
И – ожил! мигом, мир Насилья;
Пошло «крутых братков» засилье:
«Прихватизация» всего;
Пролилось крови – о-го-го!
Стал на «крутых» народ батрачить –
     За мизер! платы –
                горько плачет…
На свалку! что не так, вали –
Взошли «бандюги» в короли.
Теперь у них «крутые тачки» …
У пращуров же были! Стачки;
В Кулак! сплотили работяг…
Там и родился Алый Стяг!
Он утренней зари Синоним –
С ним, верили, весь мир обгоним!
В свершении Великих! дел…
Нам жертвой быть теперь удел.

А Запад тучи всё сгущает
Свинцом они напоены;
Чу! Звон нам беды предвещает –
Супротив них средства нужны.
А это Щит да Меч могучий,
Дабы развеять эти тучи –
Их срочно! надобно ковать…
Да средств на это где! уж взять?

Ох, тяжек! судьбоносный миг.
Искал я этому решенье –
Идей шло всяких ворошенье,
К примеру, вот одна из них:
«Перекуём на шит надёжный,
На Меч Возмездья скорый грозный
«Крутые тачки» богачей! –
Доход не по деяньям! чей».
Была Россия бы могучей!
Коль правомерным был бы он,   
Над нею б не сгущались! тучи –
Ах, не попасть бы ей в полон!!!    
Об этом Запад всё мечтает
И – планы строит для сего;
Его Меча вес возрастает! – 
На то средств много у него.
А наши ж Меч и Щит куются
В ущерб доходов работяг –
Что с нищетой, горбатя, бьются,
Не отстояв свой Алый Стяг.
Да Серп и Молот свой предавши,
Что были символом! труда,      
В металлолом их с дуру! сдавши,
Нужда имелась в них, когда.
И – ожил! мигом, мир Насилья;
Пошло «крутых братков» засилье:
«Прихватизация» всего;
Пролилось крови – о-го-го!
Стал на «крутых» народ батрачить –
     За мизер! платы –
                горько плачет…
На свалку! что не так, вали –
Взошли «бандюги» в короли.
Теперь у них «крутые тачки» …
У пращуров же были! Стачки;
В Кулак! сплотили работяг…
Там и родился Алый Стяг!
Он утренней зари Синоним –
С ним, верили, весь мир обгоним!
В свершении Великих! дел…
Нам жертвой быть теперь удел.

А Запад Меч лихой разбойный
С большим усердием куёт
Да с Мира кровь беспечно пьёт –
Помех в том нет – жируй! спокойно.
Премного! кровушки в России...
С чего ж! она в анорексии? –
При этом сколь! в ней богачей –
Доход ли по заслугам?! чей.

Я шёл за ПРАВДОЙ в думах сих:
Как мыслит Царь Горы об этом,
Боясь, вдруг скажет: Ну, ты псих!
Свою ты правду видел! где-то?
Горы – «Московия» названье
И, на неё лишь упованье,
Что ПРАВДА вновь живёт на ней,
С уходом окаянных дней.
Тех дней, когда на ней ПАЛАЧ
Был в «загугулинах» успешным;
Я стал же в горе безутешном,
Постиг Россию стон и плач.
Царь же Горы – его наследник;
Он как мои воспримет бредни?! –
Про справедливость, да про Щит…
Заслон врагу то наш трещит.

С Горы спускались овце-волки,
Крысо-коты, еже-ужи…
О них ходили кривотолки:
Уживчивостью хороши.
Построит Царь Горы мир Новый!
Из этих тварей. Навсегда!!!
На внешний вид чуток дерьмовый –
Но… это малая беда.
Зато мир будет сей стабильным!
Без всяких антиподных ссор…
Пусть и уродливым дебильным –
Его потерпит божий взор.

А по Московии гуляли
Вельможи важные, бомонд –
России элитарный фонд!
Своим прикидом щеголяли…
Под небеса! громады зданий,
Витрин – товаров всяких блеск;
Народ вложил в них сколь!!! страданий…
Царю ж хвалы был слышен треск:
«Хоть, мал плешив, удал – на диво!
Подкидыш наш на царский трон –
Все наши прихоти ретиво,
Без пыли! выполняет он.»

И – вот я в царевой Палате
Из коей правит Он страной,
О, Герб! – Орёл Двуглавый в злате,
Взор хищный грозный и стальной.
В его когтях морковка с редькой,
Горшки?! кажись, на головах…
(Такой абсурд увидишь редко,
Ну, разве что в бредовых снах).
Несло несносно перегаром – 
Видать от прежнего царя…
Что ж новый духом дышит старым?! –
Пришёл сюда, я понял, зря.
Проветрить надо бы палату,
А окна заперты, смотрю, –
Удушьем это, ведь, чревато;
Ох, чую: я тут угорю.
Сей дух, кажись, Царю по нраву –
Он то и дело: нюх да нюх;
Ну как тут быть России здравой,
Когда Царь смрадом тем протух?!

Я жаждал воздуха другого:
С полей, лесов да гор, морей –
Вдыхал, советским быв, такого,
При обретенье мозолей.
Советам сделали крушенье –
В прах стёрты были сбереженья
Реформой зверской Плохиша;
В карманах стало ни шиша.    
Рельефней стали же мозоли –
Другой не жди, работник, доли
От возродившихся господ…
А я им ярый антипод.
Идём сколь лет! мы за морковью,
Лишь редьку горькую грызя –
Народу выжить так нельзя…
Живёт ли он к Царю с любовью?!

Я не ошибся: Царь Горы
Лишь зыркнул на меня брезгливо –
«Ну вот, пришло, хухры-мухры»,
- День добрый! Я сказал пискливо.
В бумажках начал рыться он –
Мол занят, мне понять давая,
Читалось в том и: вышел вон –
Тут атмосфера деловая.

Ему ж я мямлил про Идею,
О трудном Праведном пути...
А он: - Ну, я с тебя балдею –
Захочет кто по нём идти? ...
Вы пели: Всё, что есть разрушим...
И, что построили затем? –
Уж били б м-м-м, понял чем? баклушей…
Займись-ка, праведник мой, тем.
- Не всё! А мир насилья… только,
Ему я робко возразил,
Народу бед приносит сколько! –
Терпеть его нет больше сил.
Ты ж: бей баклушей! - Крыс премного
В России нашей развелось,
"Чубайсеры" наглеют сплошь;
Она едва уж тащит ноги!
Позволь мне бить их оным телом,
Сие мне будет в радость дело –
Мощь обретёт Россия вновь!
Вкушать начнёт народ морковь!!!
А нынче? - Алчные раздоры
Плодят огромные заборы
Меж супертолстых и худых;
Россию это! бьёт под дых.
В том, явно ж, твари те повинны,
Я оторву их пуповины
От тела власти и тебя,
Стабильность, ту лишь! погубя.
- Ну, ты! Не тронь мою Идею
Я столько лет её лелею,
Женя антагонистов всяк,
Меня же понял ты не так.
Впрямь, как дурак – прямолинейно,
То ж было сказано шутейно! -
Имею слабость я к тому,
Но к месту лишь и по уму! 
- Про мух с котлетами, что, шутка?! -
Я ж занимался тем всерьёз,
Котлеты ел, кидал мух уткам...
А был ещё один курьёз:
Я, как-то, раз в одном сортире
"Крутому" туфли обмочил –
За это в "репу" получил...
Так что, с "братвой" жить надо в мире?
М-да, к мухам надо быть почтенней
И – поубавится худых...
Не то Россию бьёт под дых –
Вкушать мух, слизней нехотенье.

- Ну, и глупец же ты, на диво! –
С тобой, видать, не сваришь пиво,
Куда умнее твой Сосед,
А потому живёт без бед.
Он не лелеет лишь "хочунчик"
А вскармливает и "могунчик",
Ища возможности, как пёс,
Свой бизнес строит он всерьёз.
- Но от него пьяны аж мухи,
Пьяна округа "вдробадан"...
Торгует "герой"! Ходят слухи –
Ему быть должен суд воздан.
- Ну, есть во всём свои издержки...
Первоначальный капитал,
Ведь, надо делать без задержки,
Момент благой коль, вдруг, настал.
Когда пойдёт всё по закону,
Попробуй в деле раскрутись,
Хоть ты в чертяку превратись,
Не перескочишь чрез препоны.
Потом, глядишь, полезным делом
Займутся все: Твой Друг, Сосед...
Но при правлении умелом,
Не избежать, иначе, бед.
А я рулить такими дока –
Зело чертей в воз запрягу
Поднаберутся силы токмо…
Характер, жаль, их не в дугу.
Ещё лет двадцать им придётся
Мои манеры прививать…
- Страна ж от оных изведётся –
От них ей пользы не бывать!
«Бабло» своё несут в офшоры
Да за враждебный нам «бугор»,
Они твои, что ль, режиссёры?!
Иль головою стал ты хвор?
Неведомая злая сила
Витает, будто, над страной –
Незримый этакий Годзилла
Пошёл на здравый смысл войной.
Неужто и тебя коснулась?!
Моей России Царь, очнись!!!
Да на неё всю оглянись –
Как в ней всё плохо обернулось.
От «крыс», «чубайсеров», соседа
В анорексии уж страна,   
Богатств земных хотя полна –
О том пришёл к тебе с беседой.
Глянь, Запад тучи нагнетает,
Свинцом они напоены...
Богатства наши взять мечтает,
С войной иль, как-то, без войны.

- Да не боись, их "Пере светом"
В мгновенье ока разгоню!
Есть "Меч возмездия", при этом –
Пробьёт щита его броню!!!

- В их мощи я не сомневаюсь,
А "Воевода» нынче где?! –
Распилен тупо, извиняюсь...
Не быть что ль снова сей беде?
Чад "Плохиша" ты всё жалеешь,
Иль их боишься почему? -
Стабильность всё свою лелеешь;
Боюсь, беде быть по сему!
За пачки сытного печенья,
За бочку сладкого варенья
И "Пересвет" и "Посейдон"
Уйдут тихонько за кордон.
И там же будет "Буревестник" –
Крыс наглость той беды предвестник…
На них во мне вскипает злость –
Избыть её дубеет плоть!
Ах, встал бы нынче "Вождь Усатый" -
Быть чадам тем на Колыме...
- Что мелешь? Ты, "совок пархатый"
Репрессии?! - В своём уме?
Меня за мягкость критикуешь,
От туч каких-то паникуешь
На рейтинг глянь мой – о-го-го! –
Народом люб я. Отчего?   

М-да-да! Рейтинг был велик, на диво…
А какова же перспектива
Народу от сего грядёт –
К чему Россию Царь ведёт?!
По сути ж рейтинг был удавом,
Обвившим кольцами Державу
И душащим народный ум –
Он потому живёт без дум.
Стоял я ним заворожённый
Ума, как будто бы, лишённый –
Всё выше поднимался тот! …
Дух был же – как от нечистот.
Его – аршином не измерить,
Умом, тем паче, не понять   
В сей рейтинг надо токмо верить,
Фальшивой будь на нём печать.
А над Царём Орёл Двуглавый
Грозил в мой адрес булавой –
«За что, я думал, Боже правый»
И – трусил жутко так впервой.

- И мне ты люб!!! Не в этом дело
Держать власть надобно умело,
Коварны чада «Плохиша»,
Ты веришь им? – Я ни шиша.
Тебя «уйдут» они нежданно,
Бог! Дай без "жести" и гуманно –
Подкинут им "тюльпанов-роз"...
Над этим думай, Царь, всерьёз!
Пора взашей уж выгнать многих,
Медведей, не лесных, двуногих
Наполовину сократить,
«Чубайсерам» хвост подкрутить.
Стране от них одни разоры…
Свой капитал растить лишь скоры,
Как? – Ограблением страны –
В том есть чуток твоей вины.
Перешерстить их ты намерен,
Но ними ты давно похерен;
Берись же, Царь, за булаву –
Поставь к ним жёсткость во главу!

- Да успокой ты свой «хочунчик» -
Микроскопичен твой «могунчик»
Ишь, помянул он острогу! –
Ой, насмешил, ну не могу!
Народец ныне слаб безволен
Без масла кукишем доволен;
Его хоть к пропасти веди –
Он мнит: все беды позади.
И как малец, всё в сказки верит,
Да он таких как ты похерит –
Всё будет так, как я хочу,
Ты же уймись – ох, огорчу!

- И твой не так велик «могунчик»
На поводке то твой «могунчик» -
С тем терпишь «плохишовых» чад;
Не попадёшь ли с ними в Ад?!
Сказал: "уж пели всё разрушим,
И, что построили затем" …
Ах, бедные мои вы уши;
Убит я выраженьем тем.
Не что-то там, а Мир НАСИЛЬЯ!
В котором было крыс засилье,
От них очистили мы Гору
Царём, которой, стал ты споро.
А споро как СТРАНА росла!
Рулил когда ней "Вождь Усатый" - 
Он ПРАВЫЕ вершил дела,
Брюзжите ж: «Он палач завзятый»!
Что ж, Царь, нельзя НАСИЛЬЕ рушить?! –
Оно пускай народ твой душит
        Работой,
                редькой лишь кормя,
Морковь – вприглядку для сермяг.

Царя тут «рейтинг» встрепенулся,
Как змий свирепо изогнулся –
Ох, чую, даст мня по лбу...
Иль крыс в момент решит судьбу?!
«Чубайсера»? – Ну, это вряд ли,
Хоть нагл циничен тот – не гад ли?
Иль же отродье «Плохиша» …
Подозреваю: Ни шиша.
Да, были порки показные,
Да, говорят, ещё какие…
Для всей России – это пшик –
По полной дать – Царь не мужик.         
«Чубайсеры» да то «отродье» –
Вот «Мир Насилья» ныне что,
Не явственен – фантома вроде,
Влиятелен на ВЛАСТЬ, зато!!!

Царь был в Щелкунчика мундире,      
Но крысы шастали меж ног –
Что ж их не мочит он в «сортите»?! –
Себя я сдерживал как мог.
Меж ног моих бесилось тело
Готовое пуститься в дело,
Но не баклушей бития,
А тех, врагов в ком вижу я.
Эх, носом бы хоть об головку    
Мне тварь какую потолочь! –
Терпеть их пакости невмочь,
Таскают те ж "орешки" ловко.
Но Царь Горы к ним толерантен,
К "Чубайсерам" весьма галантен,
Творят, хоть, тёмные дела...
Царю ж за всё идёт хвала.
Богатые всё богатеют;
За это бедные беднеют
Хвала идёт же от вторых –
Кого расклад сей бьёт под дых.
О нём сказать Царю хотелось,
Но, вдруг, куда-то смелость делась
При виде рейтинга его –
Всё твари замерли кругом.

И – дёру дал с Горы я споро –
Судьбу испытывать не стал.
Всегда ж всё двигал до упора;
Не мало бед, с тем, испытал.
Вот друга я не внял совета –
Худа, как я, моя монета,
А мог бы толстосумом быть –
С волками жить – по волчьи выть.
Когда закон есть ЧЧВ –
Он стал в огромной ныне силе,
Чтоб с голода не гнить в могиле,
Любым путём хватай "лавэ".
Ох, ты ж упёртый "лох совковый",
За справедливость в бой готовый,
Иного не ища пути,
Без страха, с нечестью идти.
Вон Царь Горы мудрён как в этом! –
В бореньях с нею стал эстетом,
Хотя и начинал с «сортира»,
Молчит сейчас его мортира!
Щелкунчика мундира грозность
Всю нечисть приструнит вполне –
Ух, вид – мурашки по спине!...
В нём какова Царя серьёзность?
Да, ладно, мне какое дело,
Пора кончать дразнить «гусей» ...
Но супротив мыслишки сей
Меж ног вновь встрепенулось тело.
И, слышу говорит мне, вроде:
- В волчарне то плодится как? –   
Волчат плодить – сдурел? Так-так! ...
И «дурь» посеешь в огороде?
Тебе Творец, ведь, ангелочков
Рожать, забыл? Давал наказ!          
Ты что, пойдёшь Ему в отказ? –
Жить так и будешь одиночкой!
Ищи, хозяин мой, ту Деву
В больнице дух, чей, слышал ты,
Иль будет тонус мой пустым, 
Всевышнего подвергшись гневу.
Свершалось надомной насилье
Той Дамой, лучше б я отсох,
Как ты пилюли пить те мог?!
Умом, что ль, прибывал в бессилье?

Тут слышу голос, страстный, Дамы, 
- Мило-о-к!!! Я сколь ищу тебя,
То тело горячо любя –
С него б не слазила года-а-ми!
Я ж с пролетарским жарким пылом
В лоб телом Даму звезданул
И – где темнее небо было,
В ту сторону и драпанул.
Был слышен сзади грузный топот   
Под Лешего жутчайший хохот,
Хряк раздирающе визжал,
А я, не чуя ног, бежал.
Ужом скользил через терновник
Да попадавшийся шиповник,
Чрез них слонихой пёрла Дама
Со шкурою гиппопотама.
И – я попёр через болото
Вязало липко ноги что-то,
А Дама дышит уж в затылок –
Был смраден дух её и пылок.
Я задыхался от него,
Закашлявшись, хрипел надрывно,
В тон Дама хрюкала призывно –
Противней было, что, всего.
Тут заприметил Водяного –
Рванул, что мочи есть, к нему;
Доволен стал же тот премного –
Мадам понравилась ему.
И ей он тоже приглянулся;
Что было там, не видел я –
Затравленный не оглянулся,
Взорвался ж брачный хор жабья.
Громами небо разрывалось,
Был с плазмой ливень вперемеж...   
Дышать мне как-то удавалось –
Ещё был воздух капель меж.

А я чесал через болото,
Шёл ливень – уж по грудь воды…
На голову залез мне кто-то,
Над ней задумав взять бразды.
Вокруг глаза икрою чёрной,
Желая, что я есть, понять,
С воды глядели на меня
Да с действием весьма снотворным.
«Икра» вокруг меня сгущалась –
Была она в головках жаб
С мордашкой глуповатых баб;
И живность эта вся урчала.
Она полезла мне на плечи
Была же целью голова –
На долго я забыл слова
И дар своей свободной речи.
Жабьё же видело в ней гору,
А с тем вело её захват
Сторожко чинно и без ора –
Большущей жабе был приват.
Она воссела в центре грузно
Холодным липким жирным гузном;
Под ним стал угасать мой Ум –
Великих светлых кладезь дум.
В них создавал я города
И покорял простор Вселенной!
Мой Ум горел свечой нетленной –
Советским был ещё когда.
Теперь на голове жабьё –
Мерещится Палач в той жабе,
Что темя так сквернит моё...
По горло ж я болотной хляби.
Трясясь, я в ней стоял безвольно,
А жабы квакали довольно,
Позицией своей гордясь,
Да поудобней всё садясь.
И, думали, так будет вечно:
Взирай на мир с Горы беспечно
Да пищу языком лови,
Партнёра, тоже, для любви.
Сие же было лёгким делом –
Самцам не нужно быть здесь смелым –
Залазь на ближнюю верхом;
Соитие шло сплошняком.
Как зомби, был же я бездумным –
Жаб главный стал здесь самым умным,
Как было некогда в Кремле;
С тех пор живётся мне во зле.
В уме моём та мысль блеснула –
Всё тело, током как, куснуло,
Зажгла огонь в моей груди,   
С командой: Эй, вперёд иди!
И – я очнулся, скинул жаб
И, двинулся из сил последних...
Москитов тьма, а жижа – ледник,
Да в тине вся болота хлябь.
Я ж с напряжением великим
К желанной цели двинул в путь;
Пузырилась болота муть,
А ор жабья был просто диким.
Плясали черти перед взором,   
Ум тмили словоблудным вздором,   
Зовя в какой-то свой раёк –
Всегда там сытный есть паёк.


Как берега достиг, не знамо – 
Вокруг мир, словно бы, угас...
На пять часов или на час?...
Бог, видимо, меня динамил.
Плутал, затем, по дебрям леса
Встречал и Лешего, и Беса,
Волков пугал меня оскал…
И тут почтенья не снискал.
Затем шагал через пустыню;
Шуршала живность на песке,
Но грезился мне взгляд богини
В чернильном небе. Вдалеке.
Его я воздавал Девице,
Чей дух святой витал в больнице –
Призывен был он нежен чист,
К нему мой путь, о, как тернист!

На лик её я уж не шёл,   
Летел блаженною стрелою –
Я мужичищем впрямь расцвёл!
Со страстью жаркою, былою.

Ах! Было время молодое
С Великой чистою мечтою…
Гулянье в роще, соловьи –
Жар полыхал в младой крови!
И – было всё у нас прекрасно,
Молва же некая напрасна –
Детей ведь было – о-го-го!
А ныне – дай бог одного.
Мир в этом деле стал порочным –
Разврат, бесплодный блуд в чести…
Зло это укрепилось прочно;
К чему же можем так прийти? ...
Людей Земли переизбыток?! –
То если в гедонизме жить –
Презрен разумный в нём прожиток,
Баклуш, хотя, пристрастен бить.
А кто берётся что-то делать,   
То с пользой только для себя,
Природу же, подчас, гробя,
Да в том не ведает предела.
Загажены все водоёмы,
А воздух – беспросветный смог;
Мир хворью всякой занемог,
Всё ж, в потребленье неуёмный.
Ах, эти «бентли, мерседесы,
Феррари», прочее дерьмо –
В них больше восседают бесы –
Исчадье адово само!

Оживши, зазвучала ПЕСНЬ,
Пешком кто к нам, тем дверь откроем,
Кто в «тачка» сих – собьём с тех спесь.
И вот, я, вдруг, уж в Мире этом,
Та Дева в нём, а где ж ей быть? –
«Мы наш, мы Новый Мир построим»! – 
Я стану для неё поэтом –
По морю рифм с ней будем плыть! ...
Пегас быть с нами не устанет –
Презрит он путы, якоря
И – стягом новым нашим станет   
В полнеба Алая Заря!
На мачте же ладьи Жар Птица
Воссядет, счастья всех! Гербом;
Тому весь Мир начнёт дивиться,
Сам лучше становясь, при том!
Мы же с Девицей ангелочков,
Дочурок, то бишь, да сыночков,
Во множестве произведём
И, Музы Храм им возведём.
Хорал их голосочков чистых
Свет глазок умных их лучистых
Людей, всех! разум воскресит,
Вы как живёте? – Вопросит:   
Что ж предали вы нас наживе,
Что ж для потребы только живы,
Не видя смысла жизни в нас –
Придёт за то возмездья час.
Все «тачки» те – из плоти нашей
Она и в пище «жирной» вашей,
В нарядах модных дорогих
И многих прихотях других.
Наш Новый Мир разумным будет 
В потребах бытности своей,
А гедонизм, как зло, осудит –
Премного породит детей!!!

- Ну, и здоров, как кот, ты дрыхнуть,   
Вот так работничка обрёл!
Тут дел кругом, что не продыхнуть,
Пахать, гляжу, ты не орёл.
Не от того ль твои «советы»
Почили в бозе навсегда…
Зря ваши марши были петы –
Уж не звучать им никогда.
Над вами, ведь, хозяин нужен –
К делам под задницу толкач,
Замысливать вы их не дюжи,
А завиден вам наш калач.
Двор подмети, в хлеву почисти,   
Кустарник ровно постриги…
Что так опять глядишь ершисто?! –
В мой след таким быть не моги.
Забыл свой грех, видать, спросонку? –
Взбрыкнёшься чуть – пойдёшь в тюрьму –
Кажись, что ясно и ребёнку…
Всё споро делай по уму.
И за вещами ты в ответе –
В дому, постройках, во дворе   
Особо бди всё на рассвете –
Ворьё становится хитрей.
И – от него нет ныне спасу –
Работать мало хочет кто,
Живут одним днём без запасу,
Хотя, все с ненасытным ртом.
Управишься – пожрать получишь,
Да чтобы было всё путём! ...
Сему баранов учишь, учишь,
А вам всё, быдлам, нипочём.
Ты у меня уже десятый,
Неужто ль вновь не повезло?
Туп до чего ж «совок» проклятый
Иль пакости творит назло?

- Соседушка! Я постараюсь
Тебя ничем не огорчить,
Во всех делах я разбираюсь,
Не тужься ты меня учить.
Прости меня, за сон мой долгий –
Намаялся, тут самогон…
Да отработаю свой долг я,
Ещё, хоть, телом не силён.

- Ну-ну, сказал сосед сердито,
Но не закончен разговор,
Дабы тебя кормил я сыто,
Ты свой бы отписал мне двор!
Твоё убогое строенье
Мне видом портит настроенье,
Его давно пора снести –
Жить рядом с ним мне не в чести.
Стараться будешь, у меня
Жить станешь, яйцами звеня,
Ну, ежели найдёшь бабёнку,
И ей приправлю работёнку.
Но никаких, что б, там детишек –
В округе их и так излишек…
Чего от них вот только ждать?!
Не всяк им что-то сможет дать.
Плодить же грязных нищебродов –
Моральных гнусных злых уродов
Вам – лузерам я б запретил,
Во власть меня, коль, кто б пустил.
А то рождаемость повысить –
Хоть олигархам нашим – «кент»,
Задачу ставит президент.
С детей тех выйдет что, не мыслит.
Без них живи до дней скончанья…
И – в знак согласия, молчаньем
Соседушку я одарил;
За дело взялся, что есть сил.

Трудился я с утра до ночи –
Краснели от натуги очи,
Не год, не два я был в долгу,
Мой харч при том был ни в дугу.
Ни борщ, ни суп – одни помои,
Вот так и попади в изгои,
А долг едва-едва худел;
Позна-а-л я, что есть беспредел!
И, я жалел, что от Мадам
Так опрометчиво дал дёру,
Уж лучше быть тому позору…
Соседу ж я за всё воздам!
Не знаю, чем, не знаю, как,
Воздам ему за всё отмщенье
И даже за моё леченье –
Да лучше смерть, чем жить вот так!
Там, среди звёзд, мои друзья,
С какими я в делах был ратных…
Зачем же здесь остался я? –
О том я думал многократно.
Не смог я даже звонарю
Помочь, хоть, дерзкими стихами
И, я за всё себя корю:
Легко Злу сдался с потрохами.
Но я исправлю этот грех –
Над этим думал я ночами
Под злой пустой собачий брех –
Не зря ещё скреплю мощами!

Из головы ж не шёл тот сон –
К Царю Горы визит мой странный,
Уж может статься: вещий он –
В нём есть сюжетик нежеланный.
А что, как дети «Плохиша»
«Уйдут» Царя и в самом деле,
Я свыкся с ним – в нём есть душа,
Здоровый дух в здоровом теле.
От Запада опасность зрит
И знает на неё ответы,
С тем, «посейдоны, пересветы»
И вправду, может, сотворит?!
А Плохишовы горе-дети
Ох, Западу их продадут! –
Ужасные нас беды ждут,
Коль сбудутся угрозы эти. 
Ещё с бедою сей не сжился –
Буржуев вид тошнит меня,
Изжить их всуе побожился,
Грозит же худшая «фигня».
Как до Царя мне докричаться      
Чтоб «плохишат» тех поприжал, 
В узде железной их держал –
С сюрпризом можно повстречаться.
Я обращался страстно к Богу,
Чтоб передал Царю мой сон,
За будущность мою тревогу...
Пока не пройдён Рубикон.
В России, думаю, не мало
С советским духом есть людей,
"Халвы" вкусивших до отвала
От «Плохишовых» тех детей.
Слабеет дух тот с каждым годом,
Что кстати Западу, весьма –
Угаснет, коль, вторым заходом
Сведёт Россию он с ума.
Тогда-то вот "тюльпаны-розы"
Решат судьбу Царя – страны,
С тем могут разразиться грозы
Раздрая, если не войны.


Вот таковы мои тревоги
Покорнейшего батрака,
Невзрачен вид, чей, и убогий –
Удел тихони-простака.
Но это внешне. В мыслях я
Витал в просторах Мирозданья! –
Там Разума смысл бытия!!
Великого в нём созиданья!!!
В фантазиях я был творцом
Ракет и станций орбитальных…
О том мечтал ещё юнцом –
Дорог тогда хотелось дальних.
И ныне это не прошло,
Я ж не цыганской крови, вроде…
М-да, с властью чуть не повезло –
Дурман растит она в народе.
Красивы пышны как цветы! –
Сего растенья, ядовиты ж;   
Люд полон мелкой суеты;
Бескрылы мелочны пииты.
Премного о Любви поют,
Не чувствуя её не зная,
Хвалу им люди воздают,
Дары Гоморры пожиная.

Мне видеть это довелось,
Но не по прихоти – невольно –
Свободу променять пришлось,
Моя чем совесть недовольна.
Дружок Хозяина пёр в зад…
        При мне,
                как будто я скотина…
Была и «дурь» средь их услад;
Трясла меня сия картина.
Я же заданье выполнял –
По дому наводил порядки,
За них Хозяин, ох, гонял!
Крутился днями без присядки.
Сияло в доме чистотой –
А всё Хозяин недоволен;
Я ел с тем супчик негустой;
Был тела худорбою болен.

Хозяин же – мой благодетель,
Отгрохал церковь, ну дела!
На ней златые купола –
За веру в Бога он радетель.
Ходил и я в неё молиться,
Хозяину чтоб угодить –
Был вынужден пред ним стелиться,
Боясь Творца тем возмутить.
Его наказ я крепко помнил
И чтил, хоть было то в бреду…
Дал слабака ж и не исполнил –
По жизни я овцой бреду.

Попом был в церкви урка бывший –
В разбое удальцом прослывший...
Каков святоша же теперь! –
Ему то в Рай открыта дверь.
Хозяин, Друг на это тоже
Имеют, явственно, расчёт,
Благих, хоть, дел на перечёт,
А зла, коль знать, - мороз по коже.
Но поп грехи всем! отпускает –
Обряд любой вершит зело,
В кубышку лишь кидай "бабло";
Творец в тот миг, видать, икает.
Я чувствовал себя виновным
     Пред Ним,
          что в церкви этой был,
Пропитан смрадом лже-церковным,
Безропотно к тому, что жил.

Попа презревши наущенья,
Я у Творца просил прощенья
За этот грех, но не крестясь –
Сего чурался отродясь.
Но чту Христовы все Заветы,
Как и Заветы Ильича –
В них есть на вызов Зла ответы;
Горит им, с тем, моя свеча.
Была же в мысли лишь зажжённой –
Их образ грезил от неё;
Не тот, что ныне – искажённый
И – в том богатство всё Моё!
История сейчас под гримом:
Что чёрное, то белым мнимо
И ровно то ж – наоборот;
Как этим оглуплён народ!
Ильич представлен нам злодеем:
«Долой его из Мавзолея» -
Орал мой Друг, Хозяин – в след
Кивал им поп в момент бесед.
«До основанья всё разрушим,
А что построили затем?
Уж били б фаллосом баклушей» ...
Моя вскипала ярость с тем.
 «Не всё что есть, лишь мир Насилья» -
Я попытался возразить...
Хозяин стал мне зло мерзить
И – я заткнулся от бессилья.
Не люб им столько ж "Вождь Усатый" –
ГУЛАГами он знаменит,
Но этим злом "совков" пленит,
Что повтореньем их чревато.
Всех на него «собак навесить»
Необходимо потому,
Да поумней – всё надо взвесить,
Чтоб не придраться ни к чему.

Я слушал то уж со смиреньем –
Протестное угасло рвенье;
Хорош стучать о стену лбом –
Не прав я в случае любом.

А в церковь шёл и люд богатый
За отпущением грехов,   
Ведь Адом их грехи чреваты –
Творца суд праведный суров!
А за хвалу и покаянье
Творцом простится грех любой:
В войне людей гнал на убой,
Весь Мир поставил на закланье.
Творца хваля, в том помощь просят,
Благословенья у попов –
О! За него велик улов;
Большущие кресты те носят!
У нашего – так крест с пол пуда
Златой – слепящий, аж, глаза,
Он в отношенье правды – ЗА!
В душе ж лукав поп, как Иуда.
Читает, с тем, Христа Заветы
Людишкам сирым да с "приветом" –
Наивно любит люд его;
Смиренны с явью от сего.
Доход богатых, ведь, от Бога –
Ума им дал он очень много,
Под их правлением трудись,
Душою поднимаясь ввысь.

О, сколь таких церквей в России,
В года грабёжные лихие,
Взросли нежданно, как грибы...
Творцу в угоду вот кабы!
Неужто ль Он такой тщеславный,
Любой хвалою что польщён?
Всяк будет за неё прощён? –
Злодей, хоть, в Мире самый главный?!
Видать, СТРАНЫ моей Палач,
На Рай в немаленькой надежде –
Бог Рай вселит его чрез плач,
Святых изгнав оттуда прежде.
Вон крестится как в главном Храме!
С ним рядом крупный олигарх –
К ним миррой дышит Патриарх,
Не думая совсем о сраме.
(А ныне – вот Христос явись,   
Он к храмам всем бы как отнёсся –
Хвала ему летит, где, ввысь,
Душой и Сам туда б вознёсся?
А как отнёсся б к Ильичу? –
Ильич то был к попам в презренье
За архаичные воззренья...
Отнёсся как бы к Палачу?)

Смотреть на это тошно многим –
В ком за СТРАНУ живуча боль,
Такой у Патриарха ноль –   
Отёр о ту беду он ноги.      
К нему рванула вся элита
России власть, что, прибрала –
Летит Всевышнему хвала,
Чтоб так осталось всё, молитва.
Я шлю к Творцу своё прошенье:
Её чтоб образумил он,
Хоть, к Ильичу бы в отношенье –
Не гнала с Мавзолея вон.
Пока он там, то есть надежда,
Что справедливость вновь придёт –
Она Россию приведёт
К величию в делах, как прежде.
Её Главу, чтоб образумил,
Не верил Западу он чтоб –
От алчности тот обезумел –
Загнать Россию мыслит в гроб.
Ковать нам надо Щит надёжный
Да Меч возмездья скорый грозный,
- Творец! Дай мысль сию Царю –
Тебя я делом одарю.
Каким? - Ну, с Дьяволом борьбою
Займусь я…, наперво, в себе –
Вражина, знаю, он Тебе...
Во вне, жаль, не готов с ним к бою.
Найду, клянусь, я ту Девицу,
Почуял хворым что в больнице,
С ней сколь наплодим ангелков! –
Я в деле том, ого! каков.

В снах часто мне она являлась
На помощь якобы звала –
В лесу глухом, при том, скиталась…
Домой вернуться ж не могла.
Зол на неё здесь коршун чёрный
И жаждет крови он её
За случай некий свой позорный –
Не сбыл желанье с ней своё.
Мне вещим сон и сей казался,
Как тот – с сюжетом о Царе...
О Деве кой, ах, в руку б стался!
Холостяком мне жить "харэ".
И – я в лесу бродил часами,
Обшарил многие кусты
Горящими от чувств глазами,
Но были хлопоты пусты.
Я в помощь звал Творца, конечно,
Хоть знал: Ему не до меня –
От всех мольбы, ведь, бесконечны:
Большое дело иль чихня.      
В лесу же свой я Храм построил –
Хлам всякий в дело то пошёл,
На ближней свалке, кой, нашёл...   
Иконостас в нём обустроил.

Там были лики полководцев –
Спасителей СТРАНЫ моей,
Да космоса первопроходцев –
Крепит мой дух всех облик чей.
Там был Христос, Иосиф Сталин,
Ильич, конечно, же средь них;
От дел их мы стальными стали –
Преград не знали никаких.
На подвиги мы шли тараном –
Будь: Север, Космос, Целина...
Да на врага на поле бранном;
Великой стала, с тем, СТРАНА!
"Царя Горы" меж них поставить? –
Над этим думал я тогда,
Какой Россию он оставит? –
Радетель нео. кап. труда.
Буржуй при оном богатеет –
Его ж работник всё беднеет,
А рядышком в церквях стоят –
Молитву истово творят.
Да с жалобой на бытность к Богу
Да с просьбой: Мне пошли подмогу –
Мой супчик слишком жидковат,
Господь! Мой жемчуг мелковат.

Взываю ж я в своей церквушке:      
- Творец, что делать, вразуми!
Россия в дьявольской ловушке –    
Рознь страшная между людьми.
В церквях в моленьях люд лишь вместе,
Но не за праздничным столом,
Поёт о разном – личном песни,
Сиюминутном о малом.
Нужна же песнь о благе общем
К единой цели, чтоб, звала...
Мы ж друг на друга ныне ропщем,
Всяк для себя творя дела.
А что как снова испытанье
    На прочность
              Запад нам пошлёт?!
На нас напасть он в выжиданье –
Ишь, песни волчьи как поёт!    
 
Так дай, Творец, же мне таланта
Создать, как гимн! такую песнь –
Чтоб с ней народ един стал весь,
На то сил толику Атланта.

Тяжёл бесстыже гнёт господский,
Не люб он мне до тошноты,
К делам позыв господский – плотский,
А я ж хочу творить, как Ты.
Ведь Человек Твоё подобье
По Разуму и во Плоти –
Что, это некое подсобье – 
Жратвы чтоб больше огрести?! 
Совсем безмозглые как твари
Находят свой не бедный корм?   
Мы в древности как выживали
Без неких высших айкью-норм?   
Творец! Я в это не поверю,
Скажи такое, хоть, Христос,
Свой жизни путь делами мерю –
Я в творческой стране возрос!
Быть батраком благое ль дело
У господина-подлеца –
Плодов убийственных творца? –
Дела ж свои ведёт он смело.

Вкусивши их один юнец
Мажорил как-то раз на "тачке";
Вдовцом я стал – тому венец...
О том как вспомню – горько плачу.
Никто за это не наказан –
Юнец элитных, ведь, сынок
Бесшумно папой был "отмазан" – 
Теперь в "верхах" его щенок.
Фемида зряча меркантильно –
Поди-ка бедный посудись
    С богатым,
            коли же придись,
Не доверяю я ей. Сильно.
Ты Сам СУДЬЯ, о Боже Правый!
Фемиду нашу ослепи;
На Правду взгляд её лукавый,
А совесть беспробудно спит.
И Церковь столь же меркантильна –
Храм свой пришлось мне возвести
Не пышный – мне какой посильно,
Без куполов златых, прости!
Читаю в нём Христа ученье
Да и заветы Ильича,
Сгорела сотая свеча
Для лиц их, чтива освещенья.
Коль вновь Христос бы к нам явился,   
В который Храм бы он зашёл?
Хозяина ль, что я возвёл? –
В каком бы он Тебе молился?
Глупа моя молитва, знаю –
Я сам такой, прости, видать,
То тех, то этих злостно хаю,
Смиренье ж – Божья благодать.

В Церквях так батюшки всех учат,
Да к покаянию зовут,
Грехов у многих – просто куча,
Зато в дворцах каких живут!
Греши и кайся – вон сколь Храмо-ов!!
Покаялся и – вновь греши...
Судить сие моё ли право? –
Творе-ец! Свой ПРАВЫЙ СУД верши-и-и!!!
Коль я предстану пред Тобою,
То снисхожденья не давай –
Доволен мало я собою,
Заслуживаю, вряд ли, Рай.
Вот только попрошу о личном: 
Пропала пассия моя
Я обыскал уж все края,
Мне помощь в том была б нелишней.
Дай знак: Она, хотя б, жива ли?
Искать в каком её краю,
Она уж коли не в Раю,
Я с этим справлюсь сам едва ли.
И что ж она так вдруг попала? –
Сосед, что ль, был тут при делах –
Спалить за это гада мало!!!
На это мне дай мне в руки флаг!

Не раз, не два я так молился –
Для облегчения души,
С Творцом раздумьями делился,
Дурны они иль хороши.
В моих же вещих сновиденьях   
Хозяин грезился порой:
Он жаждал ульем овладенья
Но пчёл над ним кружился рой.
Он в темечко был жален ними,
В плохом здоровье был затем,
Словами исходил плохими
И – мёд хулил нещадно, с тем.
Я раздобыл на свалке сонник –
В нём был предсказан сон и мой:
- Ну, благодетель, ты покойник
Воскликнул я, как чумовой.

Но это только сон, однако,
Его то дело рук? – Не факт,
Он от Творца ж мог быть и знаком –
Свершил сосед с ней этот акт!
Завёл Девицу в лес, подлюга,
Понять не сложно, для чего –
Была отказана услуга –
Не ласково, скорей всего.

И это вскоре подтвердилось,
Мой Друг к Хозяину зашёл,
(Меж них греховное водилась)
Да разодетый, как щегол.
Шампанского принёс зачем-то? –
Видать отпраздновать успех –
Не поделил чего-то с кем-то,
А наказания избег.
Везучим был подлец в разборках,
Не мало кровушки пролил –
Всяк конкурентов шла уборка...
За то, что цел остался, пил.
А может просто ради фарса –
Своим достатком козырнуть:
И яблок привезу, мол, с Марса,
Любой каприз – как раз чихнуть.

О разном были тары-бары,
Меня же не касалось то –
Всё больше про свои навары,
Да крошит кто на них «батон».

Всё то случайно я подслушал –
В кладовке управлял дела,
Ну, малость растопырил уши...
 Девицы, вдруг, пошла хула.
- Все бабы под меня ложатся,
А эта падла, ну, никак
Мне не желала мирно сдаться,
Решил я это сделать так:
В лесу, соврал ей, есть полянка –
На ней, о, дивные цветы,
Айда, сама увидишь, Анка –
Их любишь очень, знаю, ты.
Завёз её я в лес далёко,
Уламывать сучёнку стал –   
Никак – я злюсь: вот уж морока –
«Волшебный пендюль» в дых ей дал.
Сработало – она согласна
От аргумента моего,
Тиха смиренна неопасна –
Достигну в шалостях всего.
Сучёнку завалил в цветочки,
Одёжку всю с неё сорвал, 
В желании дошёл до точки,
В каком я прежде не бывал.
Миг оставался, ей чтоб вставить,
Удар! мне чем-то по башке…
Ну, падла, память мне оставить:
Взгляни-ка, шрам вот на виске.
Надеюсь, ты не из болтливых,
В просаках ты бывал таких? ...
Охоч ты до девах смазливых,
Легко сманить на блуд, каких.   
А мне вот с придурью попалась,
           На редкость –
                Честь свою хранит,
Где ж святости такой набралась? ...
Меня ж в развратностях винит. 
Видал её – я наглый слишком,
Обозвала меня плутишкой…
Ей люб работник мой балда...
Успела втюхаться когда?!
Ссутуленный худой, как глист…
Душою, видите ли, чист…
Богат же, разве что, на вшей –
В долгах весь с пяток до ушей.
Не помню, сколь лежал в «отключке» -
Башка, аж, до сих пор болит,
Найду – порву я эту сучку…
А тут балда-работник злит.
Меня, видать, подозревает
В исчезновении её,
На правду нюх, ну, убивает –
Извёл терпение моё.
Вот к зелью если б пристрастился –
О ней бы уж давно забыл…
Я ж всем тем очень возмутился
И, не сдержал свой буйный пыл.
В их залу, словно бык, ворвался
Хук с левой, подлецу наддал,
На мне ж вмиг Друг обосновался –
В боях без правил был удал.


Всё, как в тумане, дальше было,
Удары сыпались щедро –
Друг отличался жарким пылом,
Мне размочалил всё нутро.
И, я блевал, харкался кровью,
Мне ж друг с притворною любовью:
- А, ну, милок, снимай штаны,
Али дерьмом они полны?
Не знал ты секса при советах,
Говаривал всё о балетах –
Сейчас восполним сей пробел…
Ты что, дружок, так оробел?!
Ну, впрямь, как та твоя Девица –
Расстаться с честью всё боится!
Так целой, видно, и помрёт…
Ох, был не я – взяла бы рот!
Да этим бы ещё гордилась,
С другими эдак бы резвилась –
«Бабло» имела бы за то…
Разбила голову – за что?!
И ты забыковал, скотина,
(И, с тем бутылку в руку взял,
Зубным оскалом засиял)
Проснулся, что ль, в тебе мужчина?
А кем ты был, когда советы
Не вышел в «час икс» защищать? –
На лбу твоём раба печать,
Ты предал все вождя заветы.
Теперь у нас «либерастия»
Под знаком хищника – Орла!    
В наживе наглость верх взяла –
Буржуйкой сытой будь, Россия!
Не люб тебе Орёл, я знаю,
Всё грезишь молотом-серпом
Привык хлеб добывать горбом,    
Наш «новый мир» не принимаешь.
За всё ответишь и за это –
Так что, милок, штаны сними 
Да позу «петушка» прими...
О! Помнится, ты был поэтом?
Кажись, пропало вдохновенье? –
Сейчас оно к тебе придёт –
К великой славе приведёт!
В сие чудесное! мгновенье.

Уж стал я в эту позу, было…
Бах! Другу головой в живот,
Да лишь сверкнул подлюгам тылом
И – на свободе я уж вот!
Сообразил же: Ох, догонят – 
Как пить дать, тут же похоронят,
Пока те в шоке, запер дверь…
И – тут во мне проснулся зверь.
За «петушка» я Петуха
       Воздам им,
                Красного, к тому же,
Решил я, с боязнью греха –
Порой такой проступок нужен!
А как ещё с «либерастией»
Предельно подлой поступать? –
Поганящей мою! Россию,
Быть «петушком» есть пить да спать?
Полно в сарае «злого зелья»,
На чердаке ним дом полил,
Да так его и подпалил –
Пошло в нём страстное веселье!    
Был ор на всю округу слышен
И… голос мне хвалебный Свыше –
Душой я чувствовал его…
А дальше делать то чего?!!!
Я в лес рванул быстрее лани –
Путь освещал мне ярый пламень,
А ветер оду пел в ушах,
Дуэтом с ним – моя душа!
Куда бежал я, сам не знаю –
Подальше бы в лесную глушь;
Пусть зверя жизнь я в ней познаю –
Людской насытился я уж!

Но, вдруг, о что-то я споткнулся;
Лечу, бабах! – Сноп искр в глазах
И – я исчез…, но, всё ж, вернулся 
Той грани жизненной из-за. 
 
Забрезжил свет во тьме застывшей,
Встревоживши её покой,
Энергией разумной бывший,
Жизнь обладает лишь какой…

Гораздо позже это было,
Пред тем же, вспоминать постыло,
Судим я божьим был судом
Да обвинительным, при том.
Вина моя – в грехопаденье –
Я был у бесов в услуженье
Старательным, весьма, к тому ж;
Был приговор в Ад посему.
Запятнан и грехом тягчайшим –
На разрушенье сдал свой дом!    
И, вспоминаю со стыдом:
Пилили Клён – смотрел тишайше.
И пса бродяжничать оставил –
Сосед не взял его во двор…
Как пережить мне сей позор?!!! –
Предательством свой род ославил.


Но, всё же, Бог мне дал смягченье –
Сниженьем степени мученья
За то, что бесов порешил;
Вот в этом я не согрешил.
(В миру ж по нынешним законам
Мне за сие назначат срок…
Вернёт меня в него, коль, рок,
Хоть ад от бесов тот же в оном).
В том присуждён что был мне Богом,
В котлах больших я воду грел –
От дела этого радел,
Бросал в костёр дровишек много!
А были это ветви Клёна,
Что рос у дома моего,
Была его разумной крона…
На спил я, каюсь, сдал его.
И, он горел огнём священным –
(О! Жар его как был велик)   
Себя так чувствуя отмщенным;
Возмездья вот каков он лик!

В котле варились же ПАЛАЧ,
Сосед, Дружок, Мадам та с ними…
И были же они нагими;
Ад рвали ор жутчайший, плач…
Меня сие не напрягало –
Симфонией та жуть звучала,
Как справедливости триумф!
Уел, какую, бесов ум.

Моё не лёгким было дело:
Таскал с далёка вязки дров –
О сучья изодрал всё тело;
Из ран моих струилась кровь.
Босым я был и обнажённым,
Огнищем ярым обожжённый,
По острым же камням шёл путь…
Дух разложений – просто жуть.
И, скунса выделенья даже –
         «Шанель»,
                покажется так всем,
В сравненье с «адской вонью», скажем –
Таков он Ад во всей красе.   
Пространство было в нём тягучим
Холодным чёрным, как смола
И ядовито-едким жгучим –
Сгущёнки вроде, но из зла.
Ломал вязал таскал дрова я,
На божью милость уповая:
Не даст стать вонью «адской» мне    
И – ор в Аду был всё сильней.

Горел огонь возмездья яро –
В Аду звучал триумфом плач,
Визжал, как резаный, ПАЛАЧ,
А мне сего казалось мало.
Путь по дрова же всё длиннее,
Пространство – дальше чем, плотнее
И – ходка с этим всё трудней,
А дров вязанка всё бедней.
Костёр пошёл на затуханье,
Дрова таскать уже невмочь –
Чуть было тела трепыханье,
Молил я Бога мне помочь.

Вначале всё, что дальше было.
Смотрю на труд я свой уныло,
Прибудет в мир ли он когда? –
Скорей истлеет без следа.
На горизонте ж злые и тучи
Прижились, видно, навсегда,
Меня от них тревога дрючит
Про Запад думаю когда.

И Щит и Меч возмездья скорый 
Всегда должны быть начеку! –
Сему лишь внемлет разум хворый,
А Запад же того – ку-ку.
Помешан он на гедонизме,
Идёт к нему и чрез разбой…
Трещит же всё о гуманизме
Да всё любуется собой.
Морали ж нет – разврат в семействе,
Коварство ложь за доблесть чтит,
Бомбя, других винит в злодействе,
С тем хищно на Восток глядит.
Да экспортирует пороки,
Какими он богат весьма, 
Нас разложенья ставит сроки
Элиту, власть сводя с ума.
И – в этом, ох, преуспевает;
Изгой я по сему, и здесь,
Кремль же на Щит лишь уповает
Да Меч возмездья – в этом весь.
Россия хоть в анарексии
Да «нищебродов» в ней полно –
Мнит Царь Горы себя Мессией,
Да ищет всё паденья дно.
«Вот пропасти как дна достигнем,   
То, отпружинив, так взлетим! 
А ВВП в сколь раз взрастим!»…
М-да, в ней коль со свету не сгинем.
Дно не батут – там кол торчащий
И – КОЛОКОЛ о том звенит,
Мессией же себя, кто, мнящий
Надежду на Орла хранит.
А Серп и Молот – в них спасенье,
В гербе не хочет видеть он…
Моё зря было воскрешенье,
Напрасен КОЛОКОЛА звон.

        Конец

Начало в первой части «Воскрешение»