У Пятой Горы

                Невидимый шмель навязчиво жужжал в расплавленном от зноя воздухе, когда более всего хотелось тишины. Перед нами на вершине высокого холма поднимался храм Святой Троицы, вернее то, что теперь от него осталось…
                - Вот и сбылась моя давняя мечта. Наконец я его увидела, - сказала Анна. Она с восторгом смотрела на белокаменное чудо с рядами колонн, выросшее среди обломков подобно сказочному цветку.
                - Да, ради этого стоило приехать сюда из Петербурга. Странно, вокруг нас равнинная местность занятая лугами и лесом, ничего похожего на горы. Где же остальные четыре горы?
                Анна что-то уже знала об этом и была готова мне помочь.
                - Считается, что здесь раньше были древние курганы-захоронения, но до нас они не дошли. Остались только в названии деревни, на окраине которой мы сейчас находимся. Говорят, что здесь их было около двухсот. В этих местах бывал поэт Александр Пушкин, а в 1843 году их посетил Николай Мартынов, за два года до этого, убивший на дуэли Михаила Лермонтова. На картах 1770 года эти земли обозначались как «мыза Пятигорская». Позднее село стали называть «Пятая Гора Брискорн».
                Во всем этом чувствовалось необычное, какая-то скрытая тайна. По легенде, в начале XVIII века в этом месте находилось имение Якова Брюса - одного из ближайших сподвижников Петра I, человека весьма просвещенного, ученого и инженера. Среди окружающих он имел репутацию «мага и чернокнижника». Приближенный русского царя был членом «Нептунова общества», занимавшегося астрологией и магией. Яков Брюс всю жизнь собирал странные книги, составлял карты звездного неба и увлекался лекарственными растениями. Уже в наше время появилась легенда о закопанных им перед смертью таинственных книгах на территории несуществующей ныне усадьбы. В 1805 году эти земли были выкуплены сенатором Фридрихом Брискорном…
                Церковь для сельской Ижоры и прежде выглядела очень непривычно. 24 колонны ионического ордена, поставленные по периметру храма, специальные окна двойного света - все это придавало внутреннему убранству храма непередаваемый античный колорит. Только звонница и алтарь напоминали прихожанам, что это не зала дворца, а место богослужения. Церкви такой необычной постройки  встречались в России редко из-за несоответствия православным традициям и сложности их возведения.  В общем, такие изыски были доступны только самым состоятельным лицам.
                Нынешнее печальное состояние церкви послужило поводом к ее новому названию - «Русский Парфенон». Овальный периметр с колоннами зиял значительными обрушениями. Верхней части стен и крыши с куполом тоже не было.  Дверей у церкви найти уже невозможно. Мы заходим в нее по рухнувшим обломкам через один из проломов в стене.
                Меня не покидало чувство, что я находился на развалинах античной постройки задолго до рождества Христова где-нибудь в Древней Греции или все это только сон. Тогда мы видели его вместе, поскольку стояли рядом и держались за руки…
                Овдовевшая помещица Ольга Константиновна Струкова-Бриксон в память о своем втором покойном муже решила возвести на этом месте монументальный памятник в виде античного храма. В 1825 году она подала прошение о разрешение на постройку церкви при усадьбе, и получила его только в 1827 году. Автор ее проекта по сей день остался неизвестным. Называли имена известных архитекторов Николая Львова и Ивана Старова, но все это только версии.
                Уже в 1829 году храм был построен. Освящение церкви Святой Троицы состоялось в 1831 году. Считалось, что к этому времени два аналогичных храма-памятника были выстроены безутешной вдовой в двух других ее имениях - Курском и Екатеринославском. До нашего времени ни одно из них не сохранились. Их полностью разрушили в 30-х годах прошлого столетия.
                Стены этой церкви сложены из красного кирпича и светлого «елизаветинского бута». Этот непрочный «трескун-камень» подвержен саморазрушению и постоянно осыпается. Под солнечными лучами обрушенные стены кажутся нам почти белыми. От этого сходство с древней античной постройкой еще больше усиливается. Жужжание невидимого «шмеля» приближается и становится все громче. Анна начинает отмахиваться, ожидая внезапного налета. Наконец мы видим его воочию. Это небольшой беспилотный летательный аппарат - крестообразный квадрокоптер с четырьмя винтами. Он низко зависает над руинами и действительно становится похожим на окучивающего цветы толстого неуклюжего мохнатого шмеля. Наконец он улетает к лесу и наступает долгожданная тишина.
                Отношение к таким руинам у нас особенное. Церковь всегда остается храмом, даже в таком необычном и разрушенном состоянии, без купола и креста. Это освященное место и ничего другого на этих камнях здесь быть не может. На холме у развалин церкви поставлен высокий поклонный крест. Возле него лежат живые цветы. Еще сравнительно недавно «греческий» фронтон храма был целым. Подхожу к самому краю обрыва по обломкам рухнувших стен. Над головой синее небо, рядом со мной поднимается лес. В этом несуществующем пространстве храма раньше была его главная алтарная часть.
                От прежних усадебных построек осталась лишь часть стен какого-то дома и фрагменты ограды, сложенные из валунов. Вероятнее всего - это были хозяйственные постройки. Попадались и «умершие» деревянные дома. Дорога между ними уходила в лес и попросту терялась в зарослях травы. Лес в этих местах с валежником, трудно проходимый - настоящие глухие дебри…
                Сохранился еще и выложенный необработанным камнем колодец, буквально в ста метрах от развалин храма. Странным показалось это сооружение. Вероятно, разумнее было выкопать колодец у основания горы, но его сделали именно здесь, на возвышенности. Самостоятельно спуститься в него, а более того, выбраться - совсем непросто. С этого момента начинается следующая история и новая легенда. Она гласит, что в этот колодец жестокая хозяйка усадьбы - помещица Струкова-Брискорн сажала провинившихся дворовых крестьян и морила их голодом…
                Согласно открывшимся документам, Ольга Константиновна настолько изощрялась в наказании крестьян, что те были вынуждены обратиться с жалобой к царю. С подобной жалобой обращались и крестьяне из другого ее имения в Курской губернии, за что помещица даже получила прозвище «курской Салтычихи».
                Три года следственная комиссия, назначенная по личному повелению Александра I, расследовала «дело курской помещицы Брискорн». Дело к концу следствия составило 22 тома различных изобличающих документов. Выяснилось, что на суконной фабрике О. К. Брискорн в течение 1820-1821 годов от изуверских пыток, голода, болезней и непосильного труда умерло 128 человек, из которых 44 были детьми. Не выдержав издевательств, только за три года из имения помещицы бежало 200 человек.
                Кем же была эта помещица и откуда у нее столь жестокие нравы? Происходила Ольга Константиновна из рода бессарабских бояр Маврогени. Ее отец служил драгоманом в Турции и содействовал князю Потемкину в присоединении Крыма, за что был пожалован в коллежские советники и получил должность обер-директора таможен Таврической губернии. Кроме этого, Маврогени «получил на откуп» соляные промыслы в Крыму, что позволило ему сколотить немалое состояние.
                Ольга Константиновна дважды выходила замуж и, будучи намного младше своих весьма состоятельных мужей, успешно заправляла всеми делами, занималась скупкой недвижимости. В ее имениях насчитывалось 5 тысяч  крепостных душ и около 60 тысяч десятин земли. Помимо этого помещица владела доходными домами, в том числе и в столице, фабриками, а скопленный ею капитал достигал 200 тысяч рублей. В столичном доме Ольги Брискорн на Галерной улице, некоторое время прожила семья великого поэта Александра Пушкина.
                До нашего времени сохранились фотографии помещицы. С них на меня смотрело лицо красивой гордой женщины с холодными насмешливыми глазами. В Петербурге она жила на широкую ногу, была настоящей светской львицей, начитана и остроумна, живо интересовалась домашним театром.
                Так появился повод для создания легенды о призраке злобной таинственной старухи, которая «бродит в лунную ночь возле храма и что-то ищет». Разумеется, что самого призрака никто не видел, но появление этого таинственного персонажа обычно связывали с преступными деяниями Струковой-Брискорн, за которые она была предана такому суровому проклятию.
                Деревня Пятая Гора близ урочища Донцо под Петербургом  существует и теперь. Нет больше помещичьей усадьбы, а сама церковь в честь Святой Троицы стремительно разрушается и оказалась на грани исчезновения. В 2015 году снова произошло масштабное обрушение каменной кладки. Между тем храм счастливо пережил Великую Отечественную войну и даже был потом открыт для богослужений. Его не пощадило мирное время…
                Как оказалось, почва под церковью была песчаной и зыбкой. Строение оседало то на левый, то на правый бок. Несколько раз приход закрывали из-за аварийности, но каждый раз храм удавалось латать и восстанавливать. Удивительно, но в 60-е годы прошлого века церковь все еще была действующей. Начало конца для церкви наступило в конце 60-х, когда тракторами решили стянуть крест с купола. Вероятно, храм пытались переоборудовать под сельский клуб. Купол и крыша оказались поврежденными. Их остатки еще были видны на старых фотографиях. Процесс быстрого разрушения уникального памятника прошлого оказался запущенным из-за своего бесхозного состояния и осадков, попадавших во внутренние помещения. Целых стен и колонн становится все меньше. В  ближайшее десятилетие от храма Святой Троицы на холме останется лишь груда камней…
                Дальнейшие происшедшие события показались нам интересными, чтобы можно было о них рассказать. Ни с какой мистикой связывать их не стали, но мы действительно видели в тот день возле развалин церкви какую-то старуху в черном. Что в этом могло показаться странным? Некоторое время она с интересом прислушивалась к разговорам о «злодейке помещице». Когда же я сказал, что «таким поступкам в то время можно было научиться только на невольничьих турецких рынках», старуха неодобрительно посмотрела на нас и покачала головой. Потом пошла дальше в сторону деревни, постукивая своей палкой. Все это тем бы и кончилось, но у нас после этого не завелась совершенно исправная часом раньше машина. Дело было вечером, и нам пришлось искать место для ночлега в деревне.
                Постучались в первый попавшийся дом на Дружной улице. Дверь отрыла все та же старуха. Можно было опять не удивляться: в деревне к тому времени проживало всего 16 человек. В постое на ночлег старуха нам не отказала, но и про плату не спрашивала. Только рукой махнула - сколько сами дадите…
                Анну она положила в доме, а меня отправила ночевать на сеновал. Объяснила, что не может спать с незнакомым мужчиной в одной комнате. В общем, меня все устраивало. Почему не вспомнить свои студенческие годы, когда по осени помогали колхозникам убирать урожай? Золотое тогда было время! Ночи стояли теплые и светлые. Устав за день, я с наслаждением рухнул в духовитое сено и через минуту уже не слышал звона комаров, которых собралось великое множество. Последняя мысль была о том, что скошенная трава не умирает и еще долго живет пряными терпкими запахами...
                Проснулся около часу ночи. Внизу кто-то хлопнул входной дверью, выглянул - вижу, старуха вышла во двор. Постояла некоторое время, а потом направилась в сарай. Минут через десять оттуда вместо нее вышла молодая женщина, тоже в черном, какое обычно носят светские женщины в дни траура по умершим.
                Сердце у меня забилось как у пойманного зайца. Зарылся в сено с головой, но все равно услышал, как кто-то стал подниматься ко мне по ступенькам скрипучей лестницы. Потом раздался смех, уже прямо надо мной.
                - Ты где? - спросил меня чей-то голос, - куда от меня спрятался? - это была Анна. - Рассказывай, что тут здесь без меня было...
                Ее волосы пахли полевой ромашкой, горячие губы - гречишным медом, а в глазах пряталось что-то дикое, пришедшее сюда из этой бесовской ночи. Спать в доме Анне показалось страшно. Низкие темные потолки, фотографии давно умерших людей на стенах и старые иконы. Все они будто смотрели на нее из темноты. Да и старуха часто бормотала во сне и ворочалась. Потом еще и вставала куда-то…
                В общем, мне тоже пришлось ей признаться в своих страхах и рассказать все без утайки. Ночные видения решили отнести к впечатлениям прошедшего дня. Потом мы вместе плыли по волнам высохшей травы, смотрели на звезды, которые казались высыпанными из мешка и сложенными в кучки и правильные созвездия. Их было легко читать без звездных карт и книг таинственного астролога и мага Якова Брюса. Все потому что мы в это время искали и находили для себя совсем другие истины…
                Утром наша машина неожиданно просто завелась и больше не потребовала посторонней помощи. Мы поехали дальше, к лазурному озеру в урочище Донцо. Это совсем не Мальдивы, гораздо ближе, всего в сотне километров от Петербурга и, по правде говоря, даже не настоящее озеро, а заполненный холодной родниковой водой Кюрлевский карьер, где раньше добывали голубую глину. В общем, река Оредеж - тоже эта вода, только в ее самом первозданном начале. Тогда нам показалось, что она давала особую свежесть и чистоту не только телу, но и нашим мыслям, чувству. У нас все было как в самый первый раз. Если «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», то потом, непременно, была именно такая чистая вода. Нам снова захотелось жить и плыть дальше вместе по этим волнам…