Александр Семченков

Александр Семченков- родился в Норильске, учился в 21 школе, в 1998 году поступил в Красноярский кадетский корпус, который потом был переведен в Норильск. воспитание. Предложил отец, не ожидал что поступит. Достаточно халатно относился к учебе. поступающих было 140 человек. учится нравилось. уже писал стихи. Публиковался в минусинской газете. В 13 лет написал стихотворение
«Шахматы, ваше превосходительство,
спасибо гению, за хитрую игру,
ходите первым, я ж под вашим покровительством,
кормлюсь и пью на вашем я пиру.
Отличный код – конем F3,
а что вы скажете на эту штуку?
Ну что вы, мне вас в хитрости не превзойти,
отличный ход! Позвольте вашу руку...»
Одиннадцатый класс заканчивал в 21 школе. Свободолюбивый характер Александра,  и его желание всегда и во всем добиваться справедливости и отстаивать свою жизненную позицию, ярко проявились уже в юношеском возрасте. Из кадетского корпуса Сашу отчислили.
Поступил в Новосибирский военный институт факультет внешней разведки.  Но после расформирования отряда, вновь вернулся в Норильск.
До призыва в армию, по Саша, по его словам находился в состоянии анабиоза, много занимался спортом: бокс, настольный теннис, баскетбол, шахматы... Выступал за команду ПТУ-105.
Был призван в армию в учебный центр воздушных десантных войск, затем в 76 десантно-штурмовую дивизию г. Псоков. Армия замечательная школа. Впервые вышел на сцену с гитарой именно там. очень нравились его стихи Александру Ивановичу Лебедю. Иногда выезжал в другие кадетские корпусы читать свои стихи.
Очень любит выступать со сцены. «Мое выступление , начинается с того момента, когда я увижу в толпе понимающий взгляд»
Публикация в «Литературной России» состоялась случайно. С оказией передал рассказ в Москву, там получил очень высокую оценку.
В настоящее время сотрудничает с «ЗВ».
Понимаю, что это несовершенно... но я не графоман.
бывает я пишу с музыкой.
Желает серьезно заняться прозой.
   
***
Ещё один знакомый пересек пустыню,
Говорит, все начинания на севере стынут.
Этот мифический искусственный рынок
Тормозит движения на половине.

Он коммерсант. У них ума палата.
Перепродать СТО, отмутить у государства хату.
Накатать ваты серым дядькам в палате,
В общем все варианты, за которые платят.

Я на это смотрю сквозь веки,
оно возможно и уместно в наши то веки,
Но эти ларьки под козырьками, чеки, аптеки,
Мне не дают представлений о человеке.

Двуногий не птица.
На роду не писано до седьмого пота трудиться,
Но вовсе не обязательно пересекать границу,
Чтобы с печалью проститься и нормально убиться.
 
Кому-то виднее, говорят просто молод,
А я люблю этот северный замерзший город,
Производственным дыханьем угнетенный ветер,
А если честно - каждый озябший квадратный метр.

Мне иное открыто пророй, поверено.
Я пешком измеряю проспект товарища Ленина,
Мимо театра драмы, на котором воркуют дамы,
Каждый вечер нарываясь на то, чтобы сделаться мамами.

Меня радует, что эти прохожие не всегда похожи,
Иной раз довольно милые лица корчат рожи,
А иногда серые мыши шипят так, что на весь город слышно,
И стараешься думать тише, чтобы как бы ничего не вышло.

Куда мой путь? Да я сам не в курсе,
Пока не отпустит, до стадиона пройдусь.
Раньше в порыве грусти мог заглянуть к Марусе,
Но сегодня она другого встречает пусть.

Над фасадами городские гости порхают бабочками,
В который срок им уложиться желают прочие.
А я за самочками в домашних тапочках,
Наслаждаясь полярным днем и полярной ночью. 

Меня радует очень, что Сибирь за окном стонет,
Здесь всё по-своему складно. По-своему по-другому.
И пусть для большей части я навсегда знакомый,
Зато я знаю, кто меня ожидает дома.

Последнее время атакуют сильно.
Ломают память, формируют стереотипы.
Отвлекают от сути столичными джипперами,
Пишут тексты, запускают по сеткам клипы.

Я знаю, отчего происходит такое.
По автотрассам рассекают ковчеги Ноя,
Только построенные за бабки, и сидят в них «сладкие»,
И в умах у них своя тормозная с прокладками.
Но они мне нравятся.
Не меняют грядки и ни о чем не парятся
Эти местные норильские дядьки.

Двуногий не птица.
И это нормально, трудиться,
Надо.
Добывать непонятное что-то для абстрактных товарищей,
Клетями путешествуя в хоромы ада.
Это и не жизнь — пристанище.

Но... они счастливы своим счастьем,
И дела нет до кого-либо.
Ни от начальства здрасти,
Ни от людей спасибо.

Разве это вечное?
Вроде обеспечены
Спасателями, лампами, сосками,
Если надо - в доску,
Развести тоску.
Или хапануть газку на открытой плоскости.

Этот северный невозможный город,
Который есть наперекор природе,
И если не затянут ворот,
Он еще не один год протянет вроде.

И пускай я не чувствую пятками,
Как асфальт под ногами сменяет брусчатка,
Зато иду без оглядки,
Когда во все трубы чихает Медный,
И каждый прохожий — бледный
С тенью играет в прятки.

С днем рождения, город труда и славы.
Это не ты отрава,
Но всё, что слева и справа, и над.
Всё то, что считает, что имеет право
На замерзший ад.

Куда мой путь, я до сих пор не в курсе.
Пешком от грусти до стадиона пройдусь.
И этот город вокруг остается пусть,
Пока не отпустит.
Пока насовсем не отпустит...